То, что 22 июня на Московском фестивале будет День войны, -- объявили заранее. Премьера «Брестской крепости», фильма, снятого на совместные средства России и Белоруссии, в программе «Гала-премьеры» в «Октябре» и показ в Доме кино в рамках российской программы картин «Поп» и «Предстояние». Круглый стол о военном кино, где Владимир Хотиненко сообщил: "На сегодняшний день у нас есть одна общая идея -- Великая Отечественная война, и она остается до сих пор нашей главной национальной идеей... У нас пока нет больше другой идеи, которая бы нас объединяла»... Парадные мероприятия прошли на фоне будней фестиваля, где тоже показывали фильмы о войне в довольно богатом ассортименте. Я выбрала израильский фильм «Ливан», получивший «Золотого льва» Венецианского фестиваля, северокорейский «Дневник военнослужащей», американский документальный «Рестрепо» (Гран-при фестиваля в Сандесе»).

Мне показалось, что на таком фоне можно рассмотреть самые разные модели подхода к военной теме в кино.

И катастрофа предупреждена

Наиболее экзотическим впечатлением, конечно, стал корейский фильм. Даже в самые махровые сны советского пропагандиста не могла прокрасться столь наивная и прямолинейная история, хотя наше кино сороковых и пятидесятых годов часто вспоминалось при просмотре. На ярком голубом и зеленом фоне девушки-красавицы, одетые в военную форму, разыгрывают драму. Одна из них, мечтающая о военной карьере Хен Сунн, разочарована местом своей службы -- ей приходится стоять на посту на железной дороге в далекой горной долине, где нет никакой возможности проявить доблесть. Однако все не так просто -- девушка узнает, что когда-то именно здесь совершил подвиг ее пропавший без вести дед. Со слезами на глазах девушки узнают подробности (а они в точности описаны в известном стихотворении Сергея Гандлевского: «Бывало, раньше мчится скорый поезд,/ Пути разобраны по недосмотру,/ Похоже, катастрофа неизбежна,/ А там ведь люди...). Поезд, который вез важное оборудование на завод по производству удобрений, прибыл вовремя, и девушки буквально в три ручья рыдают от умиления, когда им сообщают, что сам главнокомандующий отметил мужество солдата. А потом судьба улыбается и героине -- она, хоть и поранив ладонь, успевает в самый последний момент оттащить упавшее на рельсы дерево и тем самым с риском для жизни спасает поезд, который явно не успевал остановиться. Пассажиры машут девушке руками, а она со счастливой улыбкой отдает им честь. И сам главнокомандующий передает свое одобрение... Девушки плачут, поют, воздевают руки к небу -- какое счастье быть патриотом своей страны! Такого счастья больше нет нигде -- только в Северной Корее.

Личный опыт

Бойцы с отдаленного блокпоста в Афганистане, бравые американские парни, дисциплинированные и хорошо экипированные, плачут не от счастья, а от отчаяния, когда их товарищи умирают в перестрелках с талибами. Фильм «Рестрепо» Тим Хетерингтон и Себастьян Юнгер снимали в течение полутора лет, начав его с приезда новобранцев на базу и закончив уже после возвращения солдат на родину. Вернулись после 15 месяцев командировки не все. Те, кто вернулся, никак не могут уснуть, сидят на антидепрессантах и все время вспоминают свое пребывание в той афганской дыре, где никогда не понятно -- откуда прилетит снаряд, где надо самим сжигать свое дерьмо, где приходится убивать тех, кто не держал в руках оружие, но, возможно, помогал тем, кто держит... Ребята не сомневаются -- так надо, они приехали воевать, капитан им объясняет, что даже смерть товарища не отменяет необходимости завтра снова сражаться... Правда, сам капитан беспомощно замолкает в еженедельных переговорах со старейшинами, которых его убедительные речи про расцвет экономики, здравоохранение, работу совершенно не впечатляют. Старики смотрят вдаль своими светлыми, подведенными черной тушью глазами и поглаживают темными ладонями красные от хны бороды... У них свои заботы: их раненные американскими бомбами внуки плачут, их дети мертвы, их глиняные дворы взорваны...

Солдаты воюют хорошо, они гордятся тем, что не зря провели этот год на чужой земле -- закрепились на опорном пункте, теперь здесь можно строить дорогу. Только вот спать не могут. Вообще не спят -- потому что во сне видят войну.

Солдат израильской армии Шмуэль Маоз тоже видел во сне войну. После первой ливанской войны он долго не мог ничего про нее рассказывать. Потому что тогда, объясняет он, старшее поколение жило воспоминаниями о холокосте, люди прошли через лагеря, их близких убили, и они помнили, что евреев хотят уничтожить и что нужно бороться, чтобы сохранить себя, свой народ, свое государство. Но мы, говорит Шмуэль, мы-то уже были другими. И то, что нам пришлось пережить на нашей войне, совсем не казалось естественным следствием той борьбы. А после второй ливанской войны он понял, что пришла пора снять этот фильм. «Ливан» получил главный приз в Венеции. Хотя в картине нет ничего такого, что сделало бы ее по-настоящему важным художественным событием -- крепкое, профессиональное и вполне консервативное по языку кино с небольшим бюджетом. Но его смысл отчетлив и вызывает сильное чувство -- война ужасна. Человеку она противопоказана. Мягкий, живой, чувствующий человек зажат в тесном и мрачном пространстве танка. Через смотровую щель он видит, как умирают другие, как горят и разрушаются дома, как ад возникает там, где была жизнь. Человеку страшно, плохо, душно, он плачет и хочет к маме. Этот человек -- сам Шмуэль Маоз, фильм он снял про себя.

Фильм многие сочли антиизраильским, и на московской пресс-конференции у режиссера спрашивали, как же его разрешили показывать и что думают по этому поводу власти? Маоз ответил, что властям фильм не показывал, но, впрочем, министр культуры Израиля приехал вместе с ним в Венецию, чтобы получить там приз, потому что, сказал Маоз, «мы ищем любые поводы для радости». А вопросу Петра Шепотинника: «Что вы чувствуете как патриот Израиля?» -- Маоз очень удивился: «Да я как-то не чувствую себя патриотом»...

Документ против идеологии

Фильм «Брестская крепость», если судить по словам его продюсера Игоря Угольникова, призван был сыграть роль рассказа о судьбе деда из корейского фильма -- напомнив нынешней молодежи про то, как воевали и умирали их прадеды, возбудить патриотические чувства. Однако материал, который лег в основу сценария, диктовал собственные смыслы. Да, защитники Брестской крепости, превращенной в котел бездарными действиями советского командования, умирали, но не сдавались. Сдались и были выведены из крепости только женщины и дети, бойцы же Красной армии остались и погибли, сражаясь до конца. Смотреть на это трудно -- два с половиной часа нам показывают, как тихая мирная жизнь крепости сначала превращается в крошево из останков тел, а потом как из этого месива возникают еще живые измученные люди и из последних сил стреляют из всего, что еще цело. Что происходит в их душах -- можно догадываться, но нам этого не покажут. Почему герои, которых довольно трудно различить, а уж их судьбы и вовсе едва намечены, не сдаются, фильм никак не объясняет. Зритель, однако, знает, что кончится все очень плохо.

Александр Котт, режиссер фильма, старался, чтобы все было «по правде». Консультировали фильм работники Музея Брестской крепости, использовали реальные документы. Из которых следовало, что люди боялись смерти и жили надеждой: «Я каждую минуту жду смерти. Убитых и раненых -- глазом не окинешь, а немцев убитых и раненых еще больше. Так что от этой войны кто останется жив, тот будет очень счастливый», -- писал домой, в Ростовскую область, красноармеец из-под Гомеля. Письмо его не дошло -- задержано военной цензурой.

В фильме «Брестская крепость» многое показано без цензуры -- так, как это было. Только лучше бы снять об этом документальный фильм -- потому что есть что-то невыносимое в том, как на экране честно и дотошно восстановлен ад войны.

Нет, пожалуй, все-таки не хочется, чтобы был прав Владимир Хотиненко, война -- плохая национальная идея, а если она еще и единственная, то это совсем печально.

В поисках радости

Отечественные фильмы конкурсной программы подтверждают одно -- со смыслами у нас очень плохо, и более всего от этого состояния умов страдают сценарии, где все-таки требуется рассказать связную историю и по возможности связать концы с концами.

В основном конкурсе в этом году один фильм «Воробей» Юрия Шиллера. Шиллер четвертый человек из документального отечественного кино, взявшийся за игровую картину, до него это проделали Марина Разбежкина, Сергей Дворцевой и Сергей Лозница. Скажем прямо, у Шиллера это получилось хуже, чем у коллег. История, которую он придумал, в лучшем случае тянет на студенческий короткий метр. В совхозе плохо с деньгами, и директор решает продать табун, причем на мясо. Жители против, но возражают вяло. Тогда восьмилетний Воробей, сын и внук табунщиков, берет ружье и встает на дороге грузовика с лошадьми, угрожая стрельнуть... Мужество ребенка отрезвляет взрослых, и они вынуждают директора отменить приказ. Как потом совхоз отдает ссуду -- остается за кадром.

Кажется, что фильм с его архаичным сюжетом и еще более допотопной манерой съемки сделан только для того, чтобы показать зрителям славное лицо главного героя, мальчика Дениса с уютной фамилией Бабушкин, органично и самозабвенно плетущего на экране псевдонаучные теории о зарождении Солнца и черных дырах. Такой герой -- половина успеха для документального кино. Но вот для игрового его мало, тем более все эти разговоры никакого отношения к сюжету не имеют, а органика ребенка только подчеркивает зажатость и ненатуральность взрослых актеров.

Зато инфантильность сознания российских граждан, которые так до сих пор и живут надеждой на справедливость, которую им кто-то должен обеспечить -- хоть ребенок с ружьем, -- эта картина отражает довольно точно. Возможно, в этом и был замысел отборщиков, пригласивших фильм на конкурс.

В «Перспективах» -- втором по значению конкурсе, где соревнуется обычно кино радикальное и поисковое, тоже есть фильм от России. Снятая в Татарстане питерским режиссером-телевизионщиком Юрием Фетингом черно-белая картина «Бибинур» рассказывает про то, как героиня, старая женщина и поэтическая натура, спасает старое кладбище своей деревни, показав новому владельцу земли, выросшему в Америке бизнесмену новой формации, всю красоту древних обычаев и человечность старины. Молодой человек решает отказаться от своих планов по захвату собственности.... Идея, кончено, позитивная, но воплощение таково, что фильм кажется ровесником своей главной героини.

То, что в этом году Россия представлена на ММКФ фильмами, демонстрирующими архаичное и не слишком умелое кино, явно выбранное по принципу: а зато в нем показано, что в стране живут добрые и хорошие люди и в конце туннеля будет свет, говорит о задачах фестиваля более чем все остальное. Социальный заказ уловлен -- репутацию страны на этом форуме никак не испортишь, иностранцев тут почти нет, а своим и такое сойдет -- а вот особый духовный путь и близость к советскому наследию налицо. Тут недалеко и до товарищей из Северной Кореи -- вот они, красивые, добрые и патриотичные, машут нам красными флажками: идут паровозы -- привет Мальчишу!