«Станиславский и Немирович-Данченко сделали ошибку, которая затем распространилась по всему миру. Они хотели видеть в текстах Чехова трогательные, лирические произведения. На самом деле Чехов писал простые комедии, именно это я хочу поставить». На пресс-конференции, посвященной открытию юбилейного Чеховского фестиваля, немецкий режиссер Франк Касторф (на снимке) говорит не о водевилях. Простая комедия («почти американская!») -- это «Три сестры»; именно со спектакля «В Москву! В Москву!», сделанного знаменитым гостем по заказу феста, и начнется его трехмесячная программа.

В пьесах Чехова масса смешного. Только представьте себе, размышляет вслух Касторф, 40-летний врач говорит, что хорошо было бы поработать. Ирина работает пять минут на телеграфе и совершенно этим утомлена. В подарок она получает самовар, который, конечно, совершенно необходим молодой девушке... Почему же пьесы Чехова привычно ставят не как комедии? Здесь начинается идеология. Всем хочется ассоциировать себя с этими нежными героями. Хочется видеть Чехова демократом. А он же врач, естествоиспытатель; это другой взгляд на мир.

Что получится у Касторфа, как он разберется с чеховскими героями, которым выставляет недоуменно-прагматичный счет («Они все живут в прошлом и в будущем! У них нет настоящего! Одна Наташа -- человек настоящего, ее просто можно представить в приемной у Сталина»), московской публике дано будет увидеть со вторника по четверг на сцене Театра имени Моссовета, где пройдут гастроли театра Фольксбюне. Касторфу доверена честь открытия фестиваля, но уже на следующий день его спектакль не будет в афише единственным. В среду аргентинский режиссер Даниэль Веронезе покажет на сцене Центра имени Мейерхольда «Дядю Ваню» (увидеть эту версию чеховской пьесы, которую гость из Южной Америки снабдил подзаголовком «Следящий за женщиной, которая себя убивает» можно до 31 мая). А в пятницу грянет премьера в Театре имени Станиславского -- Александр Галибин выпускает спектакль по пьесе Елены Греминой «Братья Ч.».

На пресс-конференции Галибин вступил в непрямой спор с Касторфом -- истории Чехова и о Чехове явно не кажутся ему смешными. «Он брал персонажей из своего детства, которое было у него, как у всех нас, непростым. И он очень любил своих персонажей», -- сказал режиссер. Пьеса Греминой -- о молодых годах Чехова, о том периоде, который, как утверждает Галибин, еще ни разу не становился объектом интереса драматургов.

Три месяца фестиваля представят в Москве гостей и с Запада, и с Востока. В самом начале июня главный театр шведской столицы сыграет «Вишневый сад» в постановке Матса Эка; одновременно японская компания из Ниигаты покажет «Безымянный яд -- Черный монах». В конце июня -- начале июля можно будет взглянуть, как представляет себе «Платонова» испанец Херардо Вера. И колоссальный подарок в июле же получат балетоманы: один из лучших хореографов мира Начо Дуато привезет в Москву сделанный по заказу Чеховского феста «Бесконечный сад», а за компанию -- не имеющий никакого отношения к русскому классику, но оттого не менее дивный балет «Многогранность. Формы тишины и пустоты». Народ же, предпочитающий классике современный танец, будет счастлив увидеть в середине июля также сделанный по инициативе из Москвы спектакль Жозефа Наджа «Шерри-бренди».

Министр культуры Александр Авдеев на пресс-конференции сообщил, что Чехов «всегда актуален и всемирен». Генеральный директор фестиваля Валерий Шадрин рассказал, что Чеховский фест впервые покажет часть программы в Петербурге (в частности, на брега Невы отправится спектакль Веронезе, «Донка» Даниэля Финци Паски и «Шерри-бренди» Жозефа Наджа), как положено, поблагодарил спонсоров (отметив, что впервые фест поддерживает фонд Михаила Прохорова) и открыл секрет, что за произведение скрывается за давно объявленным названием «Сочинение по случаю». Ожидаемая многими поклонниками постановка Дмитрия Чернякова, премьера которой назначена на 19 июля, будет основана на «Человеке в футляре». Кроме того, в программу феста войдут спектакли, уже выпущенные московскими режиссерами в течение сезона. Так что, взглянув на Чехова в интерпретации Франка Касторфа, можно будет тут же сравнить его творческое решение с версиями Юрия Бутусова, Михаила Левитина, Юрия Погребничко и Римаса Туминаса.