Русские сезоны в японской театральной деревне Тога устроил Международный театральный фестиваль им. Чехова. Так получилось, что сезоны эти совпали с проходящим здесь ежегодным фестивалем, на который съезжаются не театры даже, а просто артисты со всего мира, чтобы попробовать на себе знаменитый тренинг Тадаси Судзуки, организовавшего центр в Тоге в 1966 году. Театр на Таганке сыграл здесь "Электру" в постановке самого Тадаси Судзуки, а "Тень" Майи Краснопольской и Ильи Эпельбаума -- свои "Метаморфозы".

Крошечная Тога представляет собой идиллическую модель жизни художника -- с четырьмя прекрасно оборудованными театральными площадками, строгой дисциплиной и потрясающей воображение натурной "декорацией" к спектаклям самого Судзуки.

К Чеховскому фестивалю 2010 года Судзуки будет ставить "Палату №6", если, как он говорит шутя, доживет до того времени. А пока режиссер занимается тем, что не без помощи бамбуковой палки приводит в порядок дух и тело актеров и показывает гостям со всего мира результаты таких вот ежедневных трудов.

Тренинг, изобретенный Судзуки лет двадцать назад, основан на сочетании актерских методик театров но и кабуки, но не консервирует их, а совершенствует и делает более удобными для исполнения. Главный постулат Судзуки, который он успешно внедряет в головы своих многочисленных учеников, -- это необходимость добывать животную энергию и уметь ею пользоваться. Судзуки критически относится к проявлениям цивилизации, от компьютера до телевидения, и считает, что культуру можно сохранить, лишь перенося ее от человека к человеку, то есть посредством танца, пения и театра. Тренинг, который у Судзуки проходит под ритмичную, а иногда и европейскую (рок-н-ролл и джаз) музыку, направлен на добывание энергии с помощью ног прямиком из земли, то есть из пола. Поэтому так важна походка, вбивание ритмически организованного движения в пол, а потом уже -- руки, верхняя часть туловища и голос. Поэтому же актеры приходят на тренинг в таби -- белых тряпичных "носках" с металлическими застежками на щиколотках.

Судзуки управляет энергиями, а энергия, которую актер чувствует при соприкосновении ног с полом, не сравнима с той, которую он получил бы, будучи в кожаной обуви. Большую часть тренинга актеры шагают по сцене на разный манер, но эти на вид простые упражнения сгоняют с них по семь потов. Все потому, что простейшее движение в системе Судзуки основано на сильнейшей концентрации и на умении расслабляться, сохраняя в себе при этом "тихую энергию". Все эти понятия и ощущения можно найти и в йоге, но тренинг Судзуки имеет массу специфических особенностей, основанных на чисто национальных культурных традициях. То, что преподает Судзуки, сидя за маленьким столиком или прямо на полу перед ковриком и бамбуковой палкой, и есть философия -- тела, театра и в конечном счете жизни.

О своей театральной системе, об отношении с японскими властями и о русских артистах Тадаси СУДЗУКИ рассказал нашему корреспонденту Кристине МАТВИЕНКО.

-- Вы много говорите о сохранении национальной идентичности, но при этом пользуетесь западными театральными методиками. Как это сочетается?

-- Это гармонично отражает приход к нам европейской культуры, в частности французской, которая стала проникать в Японию только в XIX веке. Нет такой культуры, которая бы существовала в абсолютно идентичном виде. Ее жизнеспособность зависит от того, насколько она сумела заимствовать нужные элементы из культур других стран.

-- То есть это способ выживания?

-- Совершенно верно. И уникальность заключается в том, как это сделать. В России ведь то же самое.

-- Вы активно поддерживаете молодых режиссеров. Видите ли вы общие черты нового поколения?

-- Общность молодых в том, что они не консерваторы. Они против коммерческого подхода к искусству.

-- Насколько ваша система универсальна?

-- Абсолютно. Ведь я ставил даже оперу. И для того чтобы участвовать в этом проекте, актеры должны были пройти мой тренинг. Некоторые артисты театра но взяли на вооружение систему Судзуки. Не для того, чтобы использовать ее внутри своего театра, но чтобы выступать в более современных постановках -- точно.

-- Как вы оцениваете свой опыт в России?

-- О степени успешности не мне судить. Но и Любовь Селютину, и Нану Татишвили (актрисы Театра на Таганке. -- Ред.) впервые оценили благодаря "Электре". Если они как актеры станут хуже после того, как я с ними поработаю, можно будет говорить о провале. Но, судя по отзывам, они выросли. Значит, это успех.

-- Вы остались одним из немногих представителей великого режиссерского театра. Считаете ли вы, что его эпоха продолжается?

-- Нет, вряд ли. Она закончилась. Потому что в наше время разрушается и все сообщество. Ведь эти знаменитые постановщики -- представители своей страны, своего сообщества. А в эпоху глобализации талантливый человек может прославить свое имя, но не может стать лидером сообщества, философом и мыслителем. Все великие постановщики были яркими представителями всей системы культуры своей страны -- Мейерхольд, Станиславский, Брехт. Сейчас у театра нет такой позиции.

-- Вас это огорчает?

-- С одной стороны, да. Но с другой -- надо просто изменить методы борьбы. Придумать новые. Яркий пример -- Америка, где нет ни одного яркого представителя театральной режиссуры. А в Европе есть, потому что там театр живет, и есть открытия.

-- А что вы можете сказать про Россию?

-- У вас еще остались старые театральные традиции, но они постепенно разрушаются. Вот поэтому я и создаю свой театр -- чтобы бороться со своей эпохой. Мало только молодости, мало только таланта, нужен организаторский дар, умение вести себя с властями, завоевать их доверие, чтобы тебе давали деньги.

-- Вам уже давно нетрудно договариваться с властями?

-- Мне нет. У меня есть талант, но нет преемников. Но воевать нужно, нельзя прекращать.

-- Почему вы не ставите современные пьесы?

-- Ставлю. Мисиму, Беккета. В любом случае я выбираю произведения, смысл которых может пригодиться зрителю. Что касается зарубежных постановок, то я выбираю греческую трагедию или Шекспира, потому что если бы выбрал что-нибудь японское, иностранцам трудно было бы понять -- они плохо знакомы с материалом.

-- Где вам интереснее работать -- в других странах или в Японии?

-- В Японии неинтересно -- здесь люди, которые занимаются театром, примерно одинаковые. А в России все оригинальные, все по-своему странные. Посмотришь -- просто типы: один хитроватый, другой еще какой-то. К тому же работать с иностранцами -- это всегда вызов, более сложная задача.

-- Как вам удается жить в сфере идеального и при этом быть прагматичным человеком?

-- Сам не знаю. Вообще у меня есть великолепный администратор, без которой я бы не справился все эти годы. Даже если я нужен министру или губернатору, они звонят Сайто-сан, а не прямо мне. А я только обедаю с ними и поддерживаю беседу.

-- Считаете ли вы, что современный театр способен влиять на людей?

-- Мир не поменяет, а сознание -- да. И хотя нас мало, но театр может стать достоянием духовно мыслящей части населения. Пусть будет мало зрителей, главное -- их качество. Пусть среди них будут люди искусства, политики, лидеры стран. Вот если мы будем влиять на их сознание, то повлияем и на сознание всей нации. Вы же видели -- на "Сирано" был губернатор. Я не хожу выпрашивать денег, это они становятся фанатами моего искусства и охотно предлагают мне деньги сами. Я не заигрываю с властями -- просто им нравится мое искусство.