В воскресенье в Большом зале Консерватории завершился цикл Aimez-vous Brams? («Любите ли вы Брамса... или Тоска по романтизму»), подготовленный Большим симфоническим оркестром имени П.И. Чайковского и его художественным руководителем Владимиром Федосеевым (на снимке). За два месяца были исполнены все четыре симфонии и главные концерты немецкого композитора. Название романа Франсуазы Саган, подарившее имя циклу, многих настроило на ожидание встречи с таким «романтизмом романтизмовичем», предъявление нам в музыке квинтэссенции этого стиля во всех его эстетических, эмоциональных, философских и т.п. качествах. Слава богу, все оказалось сложнее.

Владимир Федосеев к репертуару своих концертов относится как ревностный коллекционер к предметам своего собрания. Раз и навсегда найденные в процессе долгого поиска, выстраданные, наконец, приобретенные, услышанные во всей своей феноменальной сложности шедевры он пестует, лелеет, бережно хранит и время от времени деликатно приглашает нас, слушателей, разделить с ним восторг, любовь и нежность. В очередной раз исполняет «коллекционный» опус в каком-нибудь столичном концертном зале. За прошедшие десять лет симфонии Брамса (равно как и симфонии Бетховена, Чайковского, Шостаковича) игрались БСО и Федосеевым не единожды. И каждый раз удивляли исключительное доверие к возможности понять форму по-новому, любование и восхищение красотой всех частей, движений, нюансов. Мне легче обратиться к примеру из изобразительного искусства. Во Фландрии XVII века были популярны картины на тему «Кабинет любителя свободных художеств». И надо видеть, с каким тщанием кисть Яна ван Кесселя или Брейгеля Велюрового выписывала бисерные штучки, расставленные по полкам, развешанные по стенам: все эти античные торсы размером с игольное ушко, золотые капельки -- ювелирные изделия, перламутровые квадратики -- картины старых мастеров, ворсистые лоскутики -- гобелены. И эта тщательность художника дает возможность, что называется, кожей, осязаемо, тактильно почувствовать, как владелец такой коллекции холил и лелеял свои сокровища. И бархоточкой пыль протирал.

Вот что-то подобное, ювелирно-бархатное, с протиранием пыли клишированных, или, как любит говорить сам Федосеев, «фабричных» исполнений делает на своих концертах БСО. И в случае с Брамсом предъявление каждого опуса как величайшей драгоценности, смакование каждого движения, каждой мелодической линии, каждой темы позволили очистить творения немецкого гения, как это ни парадоксально, именно от романтических исполнительских штампов. Все это тонкачество, самозабвенное распутывание сложных композиционных узелков дали возможность услышать Брамса радикальным для своего времени «компонистом». Таким, о котором писал в своем сочинении с одноименным федосеевскому циклу и роману Франсуазы Саган названием Чарльз Розен: «Брамса возмущала сложная хроматическая гармония Вагнера, но его собственная гармония, на первый взгляд более близкая к моцартовской и бетховенской, в действительности не менее радикальна и более диссонансна. Он расширил функции большинства основных традиционных гармоний самым неожиданным образом... В большинстве его сочинений систематически нарушаются классические методы композиции, и это тем более смущает слух, что стили прошлого он понимал лучше всех своих современников. Вот почему для тех, кто слушал Брамса внимательно, революционный потенциал его новшеств не менее взрывчат, чем вагнеровский».

В эмоциональном плане симфонии Брамса у БСО можно охарактеризовать словом «палимпсест». Там, где ожидались «буря и натиск», вдруг слышался иронический смешок, а легкомысленные танцевальные фигуры нежданно-негаданно прожигали какой-то возвышенной и одновременно светлой меланхолией.

Сделать новое «факсимильное», коллекционное издание Брамса таковым Федосееву и БСО помогли солисты: скрипачи Алена Баева, Татьяна Гринденко, виолончелист Александр Князев, пианисты Елизавета Леонская и англичанин Фредерик Кемпф, который уж было потерял то доверие публики, которое заслужил после победы на конкурсе Чайковского 1998 года, но в воскресенье, когда солировал во Втором фортепьянном концерте, его вернул -- показал подлинный класс и умение быть чутким собеседником БСО.