Очередной премьере «Практики» дали подзаголовок «Пьеса про геев». В толстом буклете читаем слова худрука Эдуарда Боякова о миссии театра, ценности слова «правда» и открытости к Другому. Драматург Ольга Погодина-Кузьмина объясняет, как далеко идет ее протест против обывательских представлений о гомосексуалистах: «В геях нет ничего ангельского или дьявольского, это самые обычные люди, очень разные, со своими слабостями и достоинствами». И тем не менее, а может быть, именно поэтому спектакль получился явно гомофобским.

Знакомый черный француз сказал, что не может оставаться в расистской Москве. И не потому, что его тут оскорбляют или бьют. А оттого, что рассматривают. Боюсь, что подзаголовок «пьеса про негров» показался бы ему расистским, так же как идея доказывать, что негры -- такие же люди. Так ведь формулирует свои взгляды классический латентный антисемит: «Среди евреев полно порядочных людей, у меня даже есть друг-еврей». Вы же не думали, что расист -- только тот, кто в фашистской форме лозунги выкрикивает?

Латентная, не знающая о себе гомофобия выражается в том, что весь мир описывается с позиции «мы, натуралы», и от широты своей гетеросексуальной души хочется призывать милость к падшим, объясняя открытым гомофобам, что геи обычные люди, которые любят, ревнуют, изменяют и т.д., «как мы с вами». «Мармелад», коротенькая эскизная пьеса Погодиной-Кузьминой, собственно, такую историю и представляет: один день из жизни успешного 33-летнего бизнесмена Ника, живущего с 22-летним самовлюбленным красавцем Юрой, их очередная ссора «навсегда», когда Ник делает предложение влюбленной в него лесбиянке Офелии, а Юра бравирует связью с 50-летним богатеем Ренардом. Примирение, новая ссора, ну и так далее. Сам этюд, написанный легким уличным языком, драмы не составляет, и если представить себе, что все происходит с парой любовников-натуралов в окружении гетеросексуальных друзей, пришлось бы спросить: а где пьеса? Но поскольку речь идет о геях, текст судят по каким-то другим законам, будто научпоп о жизни животных или неведомых племен. Оказывается, у геев все, как у людей: один любит, другой любим, те же скандалы, капризы и одиночество. Оказывается, молоденькие красавцы приезжают из провинции завоевывать Москву собственным телом и любят по вечерам закатываться в клубы с приятелями, найденными в чатах... Удивительное рядом.

Дополнительную двусмысленность постановке не очень опытного режиссера Виктора Алферова придает то, что мужчин играют женщины. В интервью Эдуард Бояков объяснял, что театр пробовал поначалу репетировать с мужчинами, но ничего не вышло: «Поняли, что российские мужчины практически не могут преодолеть свою внутреннюю гомофобию. Женщины в этом отношении гораздо более свободны и толерантны». Многие актрисы, впрочем, в развернутых в буклете монологах демонстрируют гомофобию вполне открыто, добавляя, что работа над пьесой их перепахала и теперь они уже готовы смириться с существованием геев и пожалеть их. Но не это главное. Дело в том, что разыгранный женщинами сюжет про голубых естественным образом превращается в историю про розовых. Как ни абстрагируйся, когда не скрывающая своего пола (да и как его скроешь?) длинноволосая актриса Людмила Байрашевская (Ник) целуется с юной красоткой Натальей Лесниковской (Юра), получается лесбийский сюжет. (Добавочная нелепость в том, что единственная сцена, задуманная как гетеросексуальная, между Ником и Офелией (Наталья Рычковская) воспринимается тоже как гомо.) А то, что некоторые актрисы пытаются казаться мужчинами, понижая голос, хрипя, рыча или даже скача орангутангом (как Наталья Тетенова в роли молодого порочного Энджела), выглядит скорее пародийно, и если напоминает о ком, то в крайнем случае о карикатурных лесбиянках с зоны.

Режиссер уверяет, что геи мечтают быть женственными, что «девушка, которая играет мужчину, для гея и есть мечта», и, похоже, не отличает гомосексуалистов от транссексуалов. По-видимому, со своей гетеросексуальной колокольни он полагает, что все-таки гомосексуализм -- это какая-то ущербность или болезнь, и не может быть, чтобы мужчина, любящий мужчин, был доволен своей участью и хотел остаться собой.

На премьеру смотреть «острый» спектакль собрали модную публику: в тесном фойе звезды шоу-бизнеса становились в позы под вспышками многочисленных камер. «Мармеладных» персонажей наверняка пришло много, но выделить их было невозможно. Публика как публика.