В обозримом будущем эволюция вооруженных сил в мире представляется примерно следующей. Америка продолжает стремительно уходить в отрыв, ее армия и флот получают возможность наносить удар по любому противнику в любом месте земного шара в любой момент с высочайшей точностью, причем, как правило, противник узнает об ударе по нему только в момент нанесения удара. Все большую роль начинают играть наземные и летающие боевые роботы. Военнослужащие получают обмундирование, созданное на основе нанотехнологий, которое делает их неуязвимыми для огня стрелкового оружия, само залечивает раны, позволяет перепрыгивать через стены высотой несколько метров. Оно невидимо в инфракрасном и, не исключено, в оптическом диапазоне. Заодно каждый солдат будет иметь индивидуальный компьютер, космическую систему навигации и связи и личный беспилотный летательный аппарат (БПЛА), позволяющий вести разведку.

Угнаться за Америкой попытаются Китай и Индия. Несколько стран, видимо, будут иметь достаточно сильные классические армии, возможно, с некоторыми высокотехнологическими элементами (кроме Израиля это могут быть Турция, Египет, Саудовская Аравия, Сирия, Иран, Пакистан, Таиланд, Малайзия, Вьетнам, Республика Корея, Бразилия, Аргентина), однако они будут играть чисто региональную роль. Наконец, разного рода внесистемные силы будут пытаться бросить вызов США альтернативными способами (типа терактов 11 сентября). Российская армия сегодня абсолютно не готова к высокотехнологичной войне. Она не имеет практически ничего из того, что помогло американцам так быстро и эффективно разгромить армию Хусейна. У нее нет современных АСУ, позволяющих эффективно управлять разновидовыми группировками. Глобальная космическая навигационная система недоукомплектована спутниками, поэтому приходится пользоваться американской системой. Возможность получения данных космической разведки в реальном масштабе времени отсутствует. Космической связью обеспечены только высшие штабы и стратегические ядерные силы. Высокоточное авиационное оружие имеется, как правило, в нескольких экземплярах. Крылатые ракеты воздушного и морского базирования существуют только в ядерном снаряжении, что делает невозможным их применение в ходе локальных войн. Несколько самолетов дальнего радиолокационного обнаружения (ДРЛО) могут обеспечивать истребительную авиацию информацией только о воздушной обстановке; самолетов ДРЛО, способных обнаруживать наземные цели, у нас нет. Фронтовая и армейская авиация (кроме бомбардировщика Су-24) не способна летать и применять оружие ночью. Тактические БПЛА как бы есть, но это пока экзотика, а оперативные и стратегические беспилотники отсутствуют в принципе. Два десятка самолетов-заправщиков несколько раз в год осуществляют несколько дозаправок в воздухе стратегических бомбардировщиков, для самолетов фронтовой авиации подобная возможность даже не рассматривается.

Более того, наличие все еще очень большого ядерного арсенала спасением для нас не является. Нарастающий технологический разрыв с США делает возможным нанесение американцами с помощью высокоточного оружия (ВТО) обезоруживающего неядерного удара по нашим стратегическим ядерным силам уже в обозримом будущем. По большому счету, гарантией от обезоруживающего удара является понимание американским руководством того факта, что такой удар станет победой не США, а Китая, а уж этого в Америке не хотят категорически.

В Минобороны и Генштабе догадываются, что противостоять США в высокотехнологичной войне ВС РФ неспособны, причем ситуация быстро усугубляется, однако продолжают рассматривать США в качестве основного, если не единственного, потенциального противника. В результате в военных верхах родилась «гениальная» идея навязать противнику «русский бой удалый, наш рукопашный бой», то есть классическую войну. Об этом прямо написано в «Актуальных задачах развития Вооруженных сил Российской Федерации»: «Требуется превратить уже на первом этапе, в начальный период войны "бесконтактную" войну в "контактную", как наиболее нежелательную для противника, оснащенного дальнобойным ВТО».

Можно отметить, что именно таким образом попытались действовать ВС Ирака в марте 2003 года. Однако ВВС США, обладавшие полным господством в воздухе, уничтожили большую часть иракских войск до того, как они успели войти в «непосредственное соприкосновение с сухопутными войсками агрессора или его союзников».

В наибольшей степени, разумеется, наша армия сегодня готова к «мятежевойне», поскольку уже четверть века участвует в ней почти без перерывов. Даже американцев мы можем кое-чему поучить, особенно учитывая тот факт, что значение технологического превосходства в такой войне существенно снижается по сравнению с войной армии против армии. Но в «мятежевойне» огромную роль играет психология.

Демократической стране вообще очень трудно вести противопартизанскую войну. Конечно, нынешнюю Россию нельзя назвать вполне демократической страной, но силы, противостоящие ей на Кавказе, и вовсе не имеют с либеральной демократией ничего общего. Проблема усугубляется тем, что противник руководствуется идеей, причем идеей не просто подразумевающей, но всячески прославляющей самопожертвование. России нечего противопоставить этой идее, наше нынешнее общество абсолютно безыдейно (либо, что еще хуже, руководствуется осколками советской идеологии) и атомизированно. Армия воюет не столько на патриотизме, сколько на традициях, которые, увы, постепенно будут уходить, и корпоративной солидарности.

Не надо питать иллюзий по поводу того, что армии тоталитарного государства с командной экономикой можно просто отдать соответствующий приказ -- и она станет армией демократической страны с рыночной экономикой. И уж только совершенно некомпетентный человек может предположить, что армия способна реформировать себя сама. Вырабатывать планы военного строительства должны политики, военные лишь проводят их в жизнь.

Стране настоятельно необходима новая армия. Предпосылкой для ее создания может быть только «патриотизм настоящего», не советский, а российский патриотизм всего российского общества. Иными словами, решение армейских проблем лежит сегодня исключительно в политической и даже идеологической области.