Стартующий сегодня в прокате -- одновременно в Америке и России -- главный блокбастер сезона «Александр» режиссера Оливера Стоуна (комментарий к определению «главный»: фильм идет почти три часа, лишь немногим уступает по затратам «Титанику» и издан в России рекордным тиражом в 345 копий) оказался не вполне таким, каким его ожидали. То есть ясно, что Стоун -- режиссер из разряда серьезных. Еще после «Сальвадора», «Взвода» и «Уолл-стрит» к нему не вполне справедливо приклеилось определение «соцреалист». Кроме того, его всегда занимали проблемы войн (в самых разных сферах, в том числе финансовых) и лидерства. Будучи «леваком» в западном смысле этого слова, он и лидеров подбирал соответствующих, вызывающих полемику: сделал игровые фильмы об убийстве Джона Кеннеди и о Никсоне и документальный -- вполне подобострастный -- о Фиделе Кастро. Значит, и за Александра Македонского он взялся не зря -- тем более что, по легенде, замышлял фильм еще в начале 90-х, лет за десять до возобновления голливудского бума на фильмы про Древнию Грецию и Рим.

Значит, следовало ожидать, что фильм про Великий поход в Азию столь же Великого Александра, которому к 27 (а по версии фильма, к 25) годам удалось покорить до 90% известного на тот момент (IV век до н. э.) цивилизованного мира, должен был оказаться не только развлекательным, но и концептуальным.

Фокус, однако, в том, что «Александр» и вовсе, пожалуй что, не развлекательное зрелище. Хотя, конечно, зрелище, и преэффектное. Это никак не «Гладиатор» и тем более не «Троя», к которым годится определение «кинокомикс». Первая неожиданность. В трехчасовом «Александре» мало битв. Их, собственно, всего две: с персидским царем Дарием за Вавилон и -- в финале похода -- в тропическом индийском лесу, с невесть откуда свалившимися на голову полуголыми индусами на боевых слонах, топчущих и разламывающих стройные македонские фаланги. Зато эти две битвы выстроены Стоуном, оставшимся после смерти Бондарчука, вероятно, лучшим кинопостановщиком батальных сцен, с яростной дотошностью. Ощущение, будто наблюдаешь настоящую резню и чувствуешь реальное опьянение в бою, -- этот эмоциональный наркотик, судя по фильму, во многом определял поведение Александра, действительно намеревавшегося дойти со своими войсками до самого края земли. Все битвы в «Трое», даже один на один Гектора с Ахиллесом, производят впечатление компьютерных. В «Александре» -- настоящие воины (актеров долго тренировали), и настоящий героизм, и настоящий ор драки.

Вторая неожиданность. В «Александре» вообще на удивление мало компьютерных сцен. Или так кажется. Он больше похож на «Александра Невского», чем на «Трою». Конечно, общие планы битвы с Дарием, якобы снятые с воздуха, -- компьютерные. Но и они выстроены по-бондарчуковски (если кто помнит общие планы в «Ватерлоо»). В «Трое» мы видим многосоттысячное бессмысленное мочилово -- толпа на толпу. В «Александре» благодаря планам сверху понимаешь и стратегию битвы, и тактику поведения такого революционного на тот момент для воинского искусства формирования, как македонская фаланга: фаланг много, и все они, построившись в квадраты, словно бы сепаратно отбиваются от бессмысленно мельтешащих вокруг персов -- в то время как конница Александра осуществляет хитрый маневр.

Еще, конечно, в фильме отчетливо компьютерный Вавилон -- какой-то даже слишком грандиозный по роскошеству и размерам. В этом Вавилоне особенно умиляет то, что на заднем плане видишь строящуюся Вавилонскую башню -- слегка спиралевидную, как на картинах средневековых мастеров.

Нет-нет, правда здорово!

Другое дело, что «Александр», и этого как раз можно было ожидать в большей степени, -- отчетливо идеологическое кино. Бум на фильмы про Грецию и Рим начался в Голливуде XXI века не просто так. Подобные эпические фильмы про древность там не снимали почти сорок лет -- после грандиозного коммерческого провала «Клеопатры», вызванного сверхдороговизной декораций, костюмов и массовки. Их не снимали, хотя три самых прославленных представителя жанра -- «Бен-Гур» (1959), «Спартак» (1960) и та же «Клеопатра» (1963) -- до сих пор остаются символом торжества развитого голливудизма. Успех «Гладиатора», сделанного в 2000-м, показал, что у публики есть интерес к давно забытой теме, а фильмы будут окупаться, поскольку массовку и декорации можно теперь моделировать на компьютере.

Но главной причиной, побудившей Голливуд вспомнить о том, что были такие Греция и Рим, послужили события 11 сентября. Позиционируя себя как страну, которая ответственна за весь мировой прогресс и судьбу человечества, Америка при помощи Голливуда явно захотела показать всему свету, что она всегда была центровой нацией и ее историю надо вести именно от Древней Греции и Рима -- первых государств с демократическим устройством. «Александр» Стоуна проводит эту идею как никакой другой фильм. Можно даже -- почти без натяжки -- сказать, что многолетний поход Александра Великого от Греции до самой Индии ассоциируется в фильме с миссией американских миротворцев в странах третьего мира, регулярно сопровождающейся ракетными ударами во имя торжества демократии. Вот не ястреб Стоун, и Кастро ему, наверное, милее Буша, а ассоциируется. (Или, может, это, наоборот, скрытая, непонятная для нас полемика, и Стоун противопоставляет романтика Александра, удержавшегося на грани и все-таки не ставшего тираном, который диктует миру свои условия, прагматичным вашингтонским ястребам?)

Правитель Египта Птолемей -- Энтони Хопкинс, оценивающий на старости лет поход Александра, утверждает, что абсолютно все страны, которые тот завоевал, в результате позитивно изменились. Это надо понимать так, что он привнес на Восток начала западной демократии и древнегреческой культуры, которая в конечном счете обернулась христианской и нетеррористической (страны, правда, все равно почему-то получились мусульманскими, но это уже за кадром). Перед битвой с Дарием Александр кричит своим воинам, что они победят, поскольку свободные люди и сражаются за себя, тогда как у Дария воюют рабы. Во всех покоренных землях он строит свои города Александрии и отдает завоеванное назад местным правителям, потому желает видеть их союзниками. Он вечно спорит со своими македонскими соратниками, доказывая им, что нельзя относиться к другим народам как к варварам, что нет разницы между людьми разных наций. Он и жену-то себе специально выбирает из дикарок (смешно, впрочем, что азиатку играет голливудская актриса афроамериканского происхождения Розарио Доусон) -- правда, он выбирает ее еще и потому, что она напоминает ему мать, но тему сложных фрейдистских отношений между Александром -- Колином Фарреллом, его матерью (Анджелина Джоли) и отцом (Вэл Килмер) мы оставляем за пределами нашей рецензии.

Короче, «Александр» в фильме -- миротворец и предтеча истинных отцов американской демократии, ни дать ни взять.

Некоторых после просмотра тянет сказать, что и гомосексуальные мотивы, которых много (у Александра есть свой «Патрокл»), введены Стоуном в фильм из соображений идеологических -- чтобы показать, что и в этом случае американская политкорректность имела греко-македонские корни. Но мне кажется, что в данном случае Стоун просто пытался следовать исторической правде.