Прошел месяц с момента назначения нового премьера Чечни. К преемнику Станислава Ильясова, которого встретили в Грозном весьма прохладно, понемногу привыкают сотрудники аппарата и министры. Молодой премьер нравится секретаршам и помощницам, даже несмотря на то, что сидит на работе до половины второго ночи. Министры ворчат, но привыкают к более жесткому стилю. Михаил БАБИЧ собирается всерьез менять саму схему управления -- символический чеченский кабинет должен за год превратиться в полноценное правительство. В день, когда президент Путин подписал указ о назначении в Чечне конституционного референдума, г-н Бабич рассказал корреспонденту газеты «Время новостей» Ивану СУХОВУ о своих ближайших планах.

-- Михаил Викторович, вы уже почувствовали разницу между Чечней и Ивановской областью, где вы работали до назначения?

-- У меня такое впечатление, что я никуда отсюда не уезжал. Пока мы провели инвентаризацию хозяйства, приняли документы, посмотрели нормативно-правовую базу. Что касается особенностей -- да, есть особенности менталитета, но принципы управления одни и те же. Допуск на менталитет мы делаем, но в разумных пределах. Нормально входим в контакт с главой администрации и министрами. Сейчас уже готова по сути дела новая структура управления в Чеченской Республике, новая структура аппарата.

-- Надо ждать кадровых перестановок и революционных изменений?

-- Никаких революций вообще не будет, будет только эволюция. Но некоторые изменения будут.

-- Уточнять не хотите?

-- Зачем? Подпишем документы -- все будет понятно.

-- О вашем предшественнике г-не Ильясове говорят, что он принес в воюющую Чечню гражданскую жизнь. А в чем вы видите свою задачу?

-- Трудный вопрос с точки зрения гражданской жизни. В том, чтобы создать работоспособное правительство, базу, на которой будут построены органы исполнительной власти Чеченской Республики в 2003 году и после того, как пройдут выборы президента и парламента. В том, чтобы максимально эффективно работали средства федерального и республиканского бюджета, выделяемые на восстановление. В том, чтобы все процессы в экономике и социальной сфере, которые находятся еще на военных рельсах, перевести в гражданское русло. Задача такая, чтобы к концу 2003 года можно было сказать: Чечня -- такой же субъект Российской Федерации, как все остальные. Естественно, со своими особенностями -- полноценную стабильность мы здесь обеспечим еще не скоро в силу понятных причин. Но за год, я думаю, многие задачи можно попытаться решить.

-- То есть можно сказать, что ваше правительство -- переходное?

-- Оно в любом случае переходное. После выборов законно избранный глава республики будет формировать правительство уже по своему усмотрению, это ему предписано конституцией и федеральными законами. Указ о проведении референдума по республиканской конституции, как вы знаете, только что подписан президентом. Точную дату референдума определит Центризбирком -- в указе сказано, что провести голосование надо в трехмесячный срок. Тогда выборы президента пройдут до конца 2003 года. Действия правительства в этом составе и с этими функциями будут ограничены этим сроком.

-- Кто и в каком объеме будет финансировать референдум и выборы в Чечне?

-- Деньги уже заложены в республиканский бюджет, 46 млн рублей на все: и на весну, и на зиму, на референдум, на выборы президента Чечни и на выборы в Государственную думу.

-- Вы уже немного осмотрелись в Чечне и видите, что здесь происходит. Вам не кажется, что здесь пока рано проводить столь серьезные политические процедуры?

-- Нет однозначного ответа. Я думаю, что проводить выборы надо, потому что проблемы Чечни должны решаться в Чечне. Если власть чеченцам не передать в полноценном виде, разгребать все это мы будем еще годами. Да, функция контроля должна остаться за федеральным центром. Сейчас достаточно жестко сформировано правовое поле для всех субъектов РФ, предполагаются жесткие процедуры контроля вплоть до отстранения от должности руководителей регионов -- в этом проблемы нет. А исполнительные функции надо передавать на место.

-- Традиционно именно сфера восстановления представляется главной «черной дырой» в Чечне. Будет ли меняться схема финансирования?

-- Система восстановления будет приближена «к земле», если говорить системно. Будет ли у программы восстановления единый заказчик вместо 27 ведомств -- не так важно. Функции Федеральной дирекции по восстановлению экономики и социальной сферы Чечни могут быть частично переданы в республику. Ее представительство будет полноценно работать на территории и находиться в оперативном управлении правительства Чечни. Вообще, существуют более мягкие формы изменений, нежели ликвидация каких-то структур.

-- Достаточно ли федеральное финансирование восстановления?

-- Восстанавливать надо гораздо больше. Если мы будем отстраивать республику такими темпами, как сейчас, то мы больше потеряем. В первую очередь мы потеряем те деньги, которые вкладываем в объекты, не вводя их в строй, а делая вечно переходящими. Пока мы их достроим, они уже устареют. Что касается возможности выделять сюда больше денег, то у этой проблемы две составляющие. Денег лишних у государства нет. А схема, которая на сегодняшний день построена, не внушает доверия никому, в том числе и федеральному центру. Поэтому пока стараются выделять как можно меньше. Сегодняшняя схема неэффективна, она не решает проблемы, создает почву для коррупции и для хищений.

-- Где происходит сбой и пропадают деньги? Грубо говоря, где пропали 700 млн, о которых несколько дней назад говорил глава ФСБ Николай Патрушев?

-- 700 млн не пропадали. Это неудачная шутка.

-- Чья? Патрушева?

-- Ну, Патрушев не сказал, что они пропали. Он сказал о нецелевом использовании. Это нецелевое использование, насколько я понимаю, было изначально заложено в соответствующем постановлении российского правительства. Глава Счетной палаты Сергей Степашин об этом полгода назад сказал вполне официально. Почему сегодня всплыл этот вопрос, мне сказать трудно. Это не те деньги, о которых надо говорить. Я боюсь, что нам придется говорить о значительно больших средствах, но в совсем другой ипостаси.

-- Так где все-таки пропадают деньги?

-- Ну, не будем пока об этом говорить. Мы знаем, где они пропадают.

-- Отдельная криминальная история -- про нефть. Много говорится о хищениях в отрасли. Получает ли республика хоть какой-то доход от легальной нефтедобычи?

-- Нефтедобыча растет, доходы поступают в виде налоговых платежей. Но опять же очень много существует изъянов в цепочке контроля со стороны правительства и способов ухода от налогов. Все они нам тоже известны и понятны, есть комплекс предложений, которые позволят эту ситуацию если не переломить, то существенно изменить.

-- Как бы вы оценили уровень подготовки чеченских чиновников?

-- С этим сложно. Здесь исторически в советские времена были хорошие управленческие кадры. Но за последние годы произошел массовый отток. О том, что уехали способные люди, свидетельствует тот факт, что они смогли найти себя за пределами республики, в бизнесе, в госструктурах. По разным причинам возвращаться в Чечню они больше не хотят. А здесь этот 5--6-летний провал, когда не было ни нормальной подготовки, ни работы, дает о себе знать. Уровень достаточно низкий. Повышать его трудно: пока не у кого учиться.