Пол Кронин. Знакомьтесь -- Вернер Херцог. Перевод: Елена Микерина. -- М.: Rosebud Publishing, 2010. Эта книга должна была стать продолжением знаменитой серии «режиссер о режиссере». Но Херцог категорически отверг затею: «Я не занимаюсь самоанализом. Я смотрюсь в зеркало, да. Чтобы не порезаться, когда бреюсь. Но я не знаю, какого цвета у меня глаза. Когда вы спрашиваете человека о его ребенке, вас же не интересует, как он рождался. То же самое и с кино». Но опытный киновед и психолог Пол Кронин был настойчив: прежде ему уже приходилось уговаривать трудных режиссеров, таких, как Кассаветис и Полански. Итогом стал компромиссный вариант: Кронин спрашивает, Херцог отвечает.

«Знакомьтесь» совсем не похоже на те издания, что выходят в «азбучной» серии «Интервью». Там в одну кучу валятся интервью разных лет, так что при подробном ознакомлении то и дело сталкиваешься с тавтологичными высказываниями, откровенными повторами и странными противоречиями. Большие режиссеры свою жизнь трактуют согласно профессиональным представлениям: годами создают о себе мифы, а потом сами же принимаются их развенчивать, чтобы создать новые.

Книга Пола Кронина тем и отличается от свалки противоречивых высказываний, что она выстроена как один долгий разговор. Как если бы люди месяц просидели у камина, запершись в доме. Сначала они соблюдают правила общения и держат дистанцию: книга стартует с банального вопроса: «Когда вы поняли, что посвятите жизнь кинематографу?» Но чем дальше, тем провокативнее становятся вопросы и прямее ответы: «Правда, что на съемках «Агирре» вы угрожали убить Кински?» -- «Да. Если бы Кински уехал с площадки, он бросил бы дело, которое выше, важнее, чем он или я со всеми нашими желаниями. Я сказал спокойным тоном, что застрелю его».

По ходу разговора Пол Кронин пытается дезавуировать представление о Херцоге как о сумасшедшем и фанатичном эксцентрике, которое годами пестовала пресса. Но Херцогу явно нравится слыть человеком «не в себе», поэтому он ловко и артистично гнет свою линию. Получается такая странная перепалка в манере «зато я...», когда режиссер опровергает одни сплетни и на ходу сам подкидывает повод для новых. «Вы ведь не торговали оружием?» -- «Нет, зато я регулярно пересекал границу США и Мексики по поддельному разрешению». -- «У вас на съемках не погибали индейцы?» -- «Нет, они у меня лишь волокли через гору настоящий корабль и по ходу немного устали». -- «Вы не страдаете психическими расстройствами?» -- «Нет, но могу целый день простоять у окна, глядя в одну точку». -- «Вы не заставляете людей рисковать на съемках жизнью?» -- «Нет, они делают это добровольно»...

Ключевое признание Херцог делает где-то в первой трети книги: «Каждое утро, проснувшись, я чувствую, что обделен чем-то. Мне никогда не снятся сны». И в дальнейшем, говоря о фильмах, он рассуждает о странном маятнике, который колеблется между попыткой реконструировать «подлинность мира» и «вообразить сновидение». Здесь, пожалуй, и кроется разгадка того, почему его документальные фильмы кажутся фантастикой, а фантастические выглядят до безумия правдоподобными.

Но самое главное свойство этой книги -- ее заразительность. Обычно режиссеры -- люди ревнивые и мнительные. Если они и делятся секретами профессии, то делают это академично. А если вы их спросите, стоит ли учиться снимать кино, они вам ответят в духе Льва Толстого: «Если спрашиваешь, значит, точно не надо». Вернер Херцог готов подвигнуть к киносъемкам кого угодно -- собственную жену и канцлера Германии. У режиссера Леса Бланка есть короткометражка «Вернер Херцог ест свой ботинок». Выясняется, что ботинок Херцог публично съел, чтобы заставить своего университетского друга доделать фильм. Тот все сетовал на нехватку денег, на продюсеров, на что получил жесткий и решительный ответ: «Купи на свои деньги катушку пленки и начни завтра же. Если снимешь фильм, я съем ботинок».

Если Херцог и безумен, то только в своей фанатичной любви к кинематографу. Он снимает не благодаря, а вопреки. Вопреки немецким критикам, которые традиционно ругали его фильмы, вопреки телецензуре, которая заставляла перемонтировать готовые картины, вопреки госфондам, которые не выделяли денег на его проекты. Чтобы заработать деньги на съемки первых лент, он нанимался чернорабочим. Когда прокатчики отказывались брать его фильмы, сам оплачивал показы в кинотеатрах.

«Создание фильма -- авантюра», -- говорит режиссер, который не признает раскадровок и несколько месяцев не берет в руки сценарий, чтобы в первый съемочный день посмотреть на него свежим взглядом. Он убежден, что ни деньги, ни продюсеры не заставили бы людей тащить волоком корабль через горный перевал.

Вот, наверное, самый ценный совет, который может дать человек «от кино» тем, кто решил им заниматься: «Киношколы должны выпускать не технических специалистов, а людей с беспокойным умом... Пока вы сильны и молоды, пока можете добывать деньги физическим трудом, не занимайтесь офисной работой. Изучайте реальный мир, поработайте на бойне, в стрип-баре вышибалой, надзирателем в психушке. Ходите пешком, учите иностранные языки, освойте профессию, не имеющую отношения к киноиндустрии. Кино -- это вопрос самоотдачи».