Уходя в отпуск в конце минувшей недели, президент Чечни Рамзан Кадыров предложил чеченскому парламенту задуматься о переименовании его должности. По его словам, в стране должен быть только один президент -- президент Российской Федерации. Региональным же лидерам не мешало бы называться поскромнее. В субботу появились сообщения, что чеченские парламентарии выбрали название должности руководителя региона. Об этом сообщил председатель республиканского парламента Дукуваха Абдурахманов. "После обсуждения пришли к выводу, что оптимальным названием будет короткое глава (республики)", -- сказал он. Спикер уточнил, что вопрос о переименовании должности будет рассмотрен в сентябре на первом заседании после каникул. По его словам, переименование обойдется республиканскому бюджету в сумму от 3 до 10 млн рублей.

Уже уйдя в отпуск, Рамзан Кадыров встретился со своими кавказскими коллегами -- президентом Дагестана Магомедсаламом Магомедовым, президентом Ингушетии Юнус-Беком Евкуровым и президентом Кабардино-Балкарии Арсеном Каноковым. Все они выразили согласие с идеей чеченского лидера и обещали в ближайшее время также озадачить своих региональных депутатов проблемой переименования. Вдогонку идею одобрил президент Карачаево-Черкесии Борис Эбзеев, который по какой-то причине не принимал участия во встрече молодых и перспективных глав северокавказских регионов. Главе Северной Осетии Таймуразу Мамсурову комментировать предложение чеченского президента не потребовалось -- г-н Мамсуров и так уже второй срок не президент, а глава республики.

Северная Осетия в 2005 году стала первой кавказской республикой, где идея отказа от титула президента была реализована на практике. Высказал это предложение впервые глава Госсовета Дагестана Магомедали Магомедов, отец нынешнего дагестанского президента. Правда, после этого в Дагестане провели конституционную реформу, и президент там, наоборот, появился. Теперь к этой идее решил вернуться Рамзан Кадыров.

Первые комментарии чеченских чиновников, которые, как и полагается, безоговорочно поддержали лидера, были несколько экзотическими: Рамзана Кадырова предложили переименовать либо в имама Чечни, либо в «отца страны». Ясно, что оба варианта легко прошли бы утверждение в чеченском парламенте, но трудно представить себе, как реагировали бы на это Конституционный суд РФ и Генпрокуратура, обязанные следить за соответствием региональных законодательств федеральному.

Глава государства вносит в региональный парламент кандидатуру президента, записано в федеральном законе. Термин «имам» или «отец страны» смотрелись бы в этом контексте дико. «Отец страны» (хоть в чеченском варианте и понятно, что речь идет о малой родине, то есть о самой Чечне) звучит гораздо менее скромно, чем президент. К тому же федеральный центр потратил немало ресурсов и сил на то, чтобы отучить Чечню называться страной. Имам же прочно ассоциируется с имамом Шамилем, четверть века сражавшимся в XIX столетии против Российской империи, -- в конце августа как раз исполнится 151 год со дня его почетной сдачи царским войскам.

Возможно, авторы идеи предположили, что «имам Чечни» окончательно выбьет почву из-под ног «эмира Кавказа» -- лидера боевиков Доку Умарова, и в то же время вспомнили об эмиратах Персидского залива, которые Чечня местами все больше напоминает внешне и в которых теократия не мешает бурному техническому прогрессу. Но российская республика во главе с имамом, то есть фактически духовным лицом, слишком очевидно выпала бы из официально принятого в РФ контекста всеобщей модернизации, причем в прямо противоположном направлении.

Уже через несколько часов после начала бурного интернет-обсуждения будущего чеченского имамата официальный Грозный скорректировал формулировки: речь может идти только о понятиях, укладывающихся в рамки федерального законодательства, то есть о вполне обыденных терминах вроде «главы республики» или «главы правительства республики». Правда, с учетом специфического контента современного чеченского телевидения вполне может оказаться, что юридически безупречный «глава республики» будет переводиться с русского на чеченский именно как имам или как «отец страны».

Дело, впрочем, не в терминологии, а в том, что Рамзан Кадыров обратил внимание на собственную персону ровно в тот момент, когда после скандального совещания у Дмитрия Медведева по Дагестану в минувшую среду впервые пошатнулись аппаратные позиции полномочного представителя президента в Северо-Кавказском федеральном округе, вице-премьера Александра Хлопонина. Так уж получилось, что именно г-н Хлопонин олицетворяет очередную попытку федерального центра решить северокавказские проблемы и попрочнее привязать Кавказ к остальной стране в экономическом, социальном, правовом, политическом и культурном смысле.

Но на том же совещании по Дагестану обнаружилось, что офис г-на Хлопонина через полгода после появления находится в своеобразном идейном тупике. Полпреду поручено привлечь на Кавказ инвестиции, чтобы там прекратилась война, но пока идет война, инвестиции не идут. Получается замкнутый круг. Лихорадочно ища рецепты управления, в Пятигорске, видимо, все чаще наталкиваются на схемы, опробованные Рамзаном Кадыровым в Чечне, то есть максимальная автономия региональных правоохранительных структур плюс обильное прямое финансирование из федерального бюджета и других источников. Именно эти идеи были, во всяком случае, озвучены на совещании по Дагестану. Дмитрию Медведеву они, похоже, не слишком понравились, потому что он, видимо, ясно различает за ними перспективу окончательного превращения Северного Кавказа из российской провинции в цепочку архаических полунезависимых имаматов. Но северокавказские лидеры, у которых сейчас есть два основных авторитета -- Рамзан Кадыров и Александр Хлопонин, мгновенно дали понять, на кого они хотели бы равняться.