Беспрецедентный разнос, устроенный в минувшую среду президентом Дмитрием Медведевым на совещании в Сочи чиновникам, отвечающим за ситуацию в Дагестане, говорит о том, что нынешний, сформированный только в начале текущего года контур управления Северным Кавказом может быть снова скорректирован. Во всяком случае из содержания беседы главы государства с подчиненными, которым поручено наведение порядка в самой южной северокавказской республике, следовало, что пока ни на одной из ступеней управленческой лестницы, созданной после учреждения Северо-Кавказского федерального округа (СКФО) и замены президента Дагестана, не видно существенных позитивных сдвигов.

По идее, совещание по Дагестану, прошедшее в сочинской резиденции главы государства, должно было стать собранием единомышленников. На нем присутствовали полпред президента в СКФО, вице-премьер Александр Хлопонин, на которого Дмитрий Медведев возложил бремя решения северокавказских проблем, глава Дагестана Магомедсалам Магомедов (на снимке), кандидатуру которого предложил республиканскому законодательному собранию лично президент РФ, сенатор от Дагестана, миллиардер лезгинского происхождения Сулейман Керимов, который, как считается, лоббировал назначение Магомедсалама Магомедова, и первый заместитель главы администрации президента РФ Владислав Сурков, курирующий в том числе вопросы кавказской кадровой политики. Но согласия не получилось: президент критиковал, подчиненные оправдывались.

Дмитрий Медведев резко спросил у г-на Хлопонина и г-на Магомедова, сколько им удалось привлечь инвестиций в Дагестан. Г-н Хлопонин и г-н Магомедов отвечали, что с инвестициями пока получается сложно. Проще говоря, их нет. Потому что Минфин не дает гарантий под инвестпроекты в регионе, который в качестве залогового обеспечения способен предложить только 50 тыс. минных полей. И потому что, как выразился дагестанский президент, «всплеск террористической активности снижает инвестиционную привлекательность до критического уровня». Г-н Магомедов высказал несколько критических замечаний в адрес федеральных силовых структур и попросил усилить их количественно и качественно, поскольку в нынешнем виде с «всплеском террористической активности» они, судя по ежедневным новостям, не справляются.

Считается, что с момента, когда Дмитрий Медведев в конце прошлого года обратился к Федеральному собранию с ежегодным посланием, уделив в нем много внимания проблемам Северного Кавказа, у России формируется новая стратегия северокавказской политики. И сводится она к приоритету программ социальной и экономической реабилитации региона над операциями силовиков. По идее, появление нормальной экономики и восстановление нормальной социальной структуры должно само по себе оставить силовиков без работы, потому что некому будет идти в боевики. Но пока не удается преодолеть замкнутый круг: улучшить ситуацию могут только инвестиции, а инвестиции не приходят в зону нестабильности. «Сделать нормальным бизнес и инвестиции невозможно, пока бандиты!» -- на грани отчаяния произнес в среду президент Дагестана. Глава государства отвечал в том смысле, что надо лучше работать, «иначе ничего не сделаем».

Даже одна эта оговорка говорит о том, что президент России хорошо знаком с ситуацией на Северном Кавказе и знает, что у страны критически мало времени на то, чтобы хоть что-то изменить там к лучшему. Но как именно это сделать, ясного представления, видимо, нет ни у кого. Дмитрий Медведев услышал критику в адрес Минфина и силовиков. Ведомство Алексея Кудрина должно в течение недели определиться с «финансовыми инструментами» обеспечения государственных гарантий инвесторам в Дагестане (и, по-видимому, на всех территориях СКФО), а Внешэкономбанк, который назначен «головной организацией» северокавказского социально-экономического преобразования, попросят поспешить с формированием соответствующих институтов. Сам президент России показал пример оперативности: как уже писала вчера газета «Время новостей», своим указом он уволил министра внутренних дел Дагестана Али Магомедова и назначил на эту должность Абдурашида Магомедова.

Впрочем, трудно назвать эту замену неожиданной. Генерал-майор милиции, прослуживший при этом 32 года в органах государственной безопасности, Али Магомедов пришел в министерство после гибели в июне 2009 года своего предшественника Адильгирея Магометтагирова, возглавлявшего дагестанскую милицию больше десяти лет. Сразу же после назначения Али Магомедова появилась версия, что назначения добился влиятельный аварский политик, мэр Хасавюрта Сайгидпаша Умаханов. Во время подковерной схватки дагестанских политиков, которая должна была определить, останется ли прежний президент республики Муху Алиев на второй срок, и если его заменят, то на кого, г-н Умаханов принял сторону Муху Алиева -- и оказался в числе проигравших. Разумеется, оставлять «чужого» министра при новой команде было нелогично, поэтому отставки Али Магомедова можно было ожидать сразу же после того, как Магомедсалам Магомедов стал президентом Дагестана. Новый министр, также Магомедов, не приходится родственником ни предшественнику, ни президенту Дагестана, зато много лет работал заместителем Адильгирея Магометтагирова и по крайней мере неплохо знает внутреннюю кухню ведомства.

Правда, трудно ожидать, что новый министр, прошедший без преувеличения суровую школу в министерстве Адильгирея Магометтагирова, окажется более мягок в обращении с бандитами и с теми, кого считают причастными к ним. Сам Магометтагиров был абсолютно непримиримым борцом с экстремистами и после нескольких покушений на свою жизнь вел с ними, по сути, личную войну. В связи с уходом Али Магомедова некоторые дагестанские комментаторы вспомнили, что, хотя этот министр в отличие от предшественника не рвался лично участвовать в боестолкновениях, работать милиция стала еще жестче. И количество «издержек», то есть фактов задержаний и насилия по отношению к гражданам, чья принадлежность к незаконным вооруженным формированиям как минимум не была доказана, выросло. Это, вероятно, стало одним из факторов роста активности боевиков в Дагестане -- на Северном Кавказе часто случается так: человек, которого избили, подумав, что он боевик, потом в действительности становится боевиком.

Ждать «гуманизации» от нового главы МВД республики Абдурашида Магомедова едва ли оправданно. Смысл перестановки, скорее, в том, чтобы Магомедсалам Магомедов почувствовал себя в большей степени хозяином положения в Дагестане, что было затруднительно, пока в МВД сидел «чужой» министр. Еще неизвестно, сложатся ли между министром Абдурашидом Магомедовым и президентом Магомедсаламом Магомедовым столь же тесные деловые взаимоотношения, как в свое время между Адильгиреем Магометтагировым и отцом действующего главы республики, руководившим Дагестаном с 1994 по 2006 год. Зато известно, чего бы хотелось Магомедсаламу Магомедову: на совещании с Дмитрием Медведевым он предложил нарастить дагестанские силовые структуры и даже создать спецподразделение для войны с боевиками в горно-лесистой местности.

По идее, воевать с боевиками должна не милиция, а УФСБ по республике и, к примеру, специально созданная несколько лет назад горно-стрелковая бригада Минобороны РФ в Ботлихе. Но пока про бригаду известно в основном лишь то, что именно из ее «оружейки» киллер позаимствовал винтовку, из которой был убит Адильгирей Магометтагиров. А президенту республики, которому поручено улучшать инвестиционный климат, естественно, хотелось бы понимать, кто и как борется на его территории с бандитами. Тем более что прямо через административную границу находится Чечня, где президент Рамзан Кадыров полностью лично контролирует все силовые мероприятия, и любая несогласованная с ним акция федералов приводит к скандалу.

Пример кадыровской Чечни явно воодушевляет Магомедсалама Магомедова и, как это ни парадоксально, Александра Хлопонина, назначение которого полпредом СКФО и вице-премьером РФ изначально воспринималось многими в том числе как попытка федерального центра ясно обозначить границы растущего влияния Рамзана Кадырова. И речь не только о кадыровских ноу-хау в области контроля над силовиками. Вслед за Ингушетией, которая надеется вскоре получить деньги в рамках разработанной по чеченскому примеру специальной федеральной целевой программе, о создании ФЦП попросил и Дагестан. Президент Медведев предупредил, что в рамках ФЦП деньги часто «размазываются» и «выделяются не так рельефно», но обещал над этой идеей подумать. Он не исключил, что соответствующие средства можно будет «отщипнуть» от ФЦП развития юга России.

Это, вероятно, не совсем то, чего хотелось бы Дагестану. Чечня, некогда разрушенная войной территория между мирными Дагестаном и Ингушетией, достигла своего нынешнего экономического процветания, получая и свою часть программы развития юга, и средства специальной ФЦП, и прямые бюджетные трансферты, и дополнительные средства из внебюджетных источников, в том числе от предпринимателей чеченского происхождения. Но общие финансовые возможности Москвы снизились по сравнению с докризисным периодом: стало трудно просто дать еще денег, их приходится перекладывать из какого-то другого кармана. Поэтому если впечатляющий пример Чечни и удастся воспроизвести в ее окрестностях, то только частично.

Но даже такое частичное копирование говорит о том, что никакой другой модели, кроме кадыровской -- полное силовое самоуправление при почти неограниченном финансировании, пока нет. Во всяком случае получается, что за полгода своего существования СКФО пока так и не предложил внятной альтернативы. Некоторые северокавказские наблюдатели встревожены тем, что Александр Хлопонин, известный как одаренный менеджер, пока не справляется с кавказскими реалиями -- возможно, из-за опоры на негодные или коррумпированные кадры.

«Надо заниматься реальной работой, а не торговать должностями», -- сказал Дмитрий Медведев на сочинском совещании. Остается надеяться, что за этим последуют оперативные оргвыводы и точные управленческие решения, а не только очередное перераспределение госрасходов на Северный Кавказ. К слову, глава государства посетовал на отсутствие успехов в области создания северокавказского горнолыжного кластера. Рабочую группу, которая делает проект цепочки горнолыжных курортов, возглавляет выходец из Дагестана, вице-спикер законодательного собрания Краснодарского края Ахмед Билалов. Один из курортов кластера проектируется в Матласе -- дагестанской местности в районе плато Хунзах. Там предполагается в том числе соорудить туристический аэропорт, красочный проект которого резко контрастирует с суровой красотой Хунзаха, где пока взлетают и садятся лишь военные вертолеты. Общая стоимость проекта северокавказского горнолыжного кластера предположительно составит 451,4 млрд руб. до 2020 года. Это примерно вдвое дороже Олимпиады-2014 и примерно в 47 раз больше суммы, на которую, по словам Магомедсалама Магомедова, в этом году сократился бюджет Дагестана.