В эти дни 65 лет назад в июле 1945 года в предместье поверженного Берлина проходила Потсдамская конференция глав трех великих держав -- СССР, США и Великобритании. Эта встреча стала точкой отсчета политического противостояния ядерного века, ведь именно в Потсдаме американцы встали на путь длившейся долгие послевоенные десятилетия конфронтации и атомного шантажа своих политических противников -- прежде всего Советского Союза. Появление ядерного оружия разрушило сложившуюся за годы войны структуру советско-американского сотрудничества и похоронило планы обеспечения длительного послевоенного мира совместными усилиями двух великих держав.

За годы войны между президентом США Франклином Рузвельтом и советским лидером Иосифом Сталиным сложились отношения взаимного уважения и доверительного партнерства, о чем в немалой степени свидетельствуют их обширная переписка и личные контакты в Тегеране и Ялте. Позднее вдова американского президента Элеонора вспоминала, что «Сталин нравился Рузвельту». Сталин также симпатизировал Рузвельту не только как политику, но и как человеку, о чем подробно писал в своих мемуарах советский дипломат Андрей Громыко.

После смерти Рузвельта в апреле 1945 года его место занял Гарри Трумэн. Кончина Рузвельта стала невосполнимой потерей для дела сотрудничества СССР и США, в Москве это хорошо понимали. Как отмечал Громыко, после этого «брешь в политической жизни США образовалась зияющая. Международные последствия ее оказались огромными. К власти в США пришел Трумэн, бывший вице-президент. Как политик он до этого светил вроде Луны -- отраженным светом. В советско-американских отношениях почти сразу же стали проявляться серьезные натянутости».

"Мы отчаянно нуждаемся в Советском Союзе"

Во время вступления в должность Трумэн был проинформирован о секретных работах по созданию атомной бомбы. Перспектива появления у США супероружия породила у новой американской администрации надежду, что война может быть завершена в результате атомной бомбардировки. Однако уверенности в том, что атомная бомба может быть применена в ближайшее время, еще не было. Поэтому у США сохранялась заинтересованность в том, чтобы Сталин выполнил данное на Ялтинской конференции в феврале 1945-го обещание вступить в войну с Японией.

Эдвард Стеттиниус, занимавший пост госсекретаря в администрациях Рузвельта и Трумэна, вспоминал, что во время конференции в Крыму неудача американцев во время немецкого контрнаступления в Арденнах в Бельгии в декабре 1944 года «была у всех свежа в памяти». Союзники еще не форсировали Рейн и «никто не знал, сколько продлится война в Европе и как велики будут ее жертвы». В подготовленной с участием военных для президента Рузвельта и американской делегации «памятке» для переговоров в Ялте особо подчеркивалось: «Мы должны иметь поддержку Советского Союза для разгрома Германии. Мы отчаянно нуждаемся в Советском Союзе для войны с Японией по завершении войны в Европе».

Располагавшей крупными сухопутными силами в Китае японской армии к началу 1945 года удалось добиться заметного успеха. В США и Великобритании готовились к упорным продолжительным сражениям на театрах Тихоокеанской войны. В решениях англо-американской конференции в Квебеке, состоявшейся 11--16 сентября 1944 года, окончание войны с Японией планировалось не раньше чем через 18 месяцев после поражения Германии. Эти расчеты оставались в силе и накануне Ялтинской конференции. Объединенный комитет начальников штабов США и Великобритании на совещаниях 30 января -- 2 февраля 1945 года на острове Мальта вновь подтвердил дату окончания войны с Японией «через 18 месяцев после поражения Германии». Иными словами, в случае поражения Германии в мае 1945-го войну с Японией предполагалось завершить не ранее конца 1946 года.

Незадолго до Ялтинской конференции Рузвельту доложили, что первая атомная бомба будет готова примерно к 1 августа, а вторая -- к концу 1945 года. Однако в Вашингтоне исходили из того, что одна или несколько атомных бомб не смогут сыграть решающей роли в разгроме Японии. Эту роль должны были сыграть советские войска, способные разгромить Квантунскую армию и сковать японские соединения в Китае, лишив тем самым японское командование возможности использовать их для обороны метрополии.

Дубина для русских

Всего этого не мог не учитывать и новый президент США Трумэн. Однако он думал и о том, как отстранить СССР от послевоенного урегулирования в Восточной Азии. В Вашингтоне понимали, что вступление СССР в войну обернется серьезной поддержкой для коммунистических сил Китая и Кореи. Это заботило командующего войсками США на Дальнем Востоке генерала Дугласа Макартура, который после Ялтинской конференции отмечал: «Меня сейчас больше беспокоит вероятность вступления России в войну против Японии в Маньчжурии, а это значит, что наше внимание должна занимать судьба северных и приморских районов Китая». Планами США предусматривалось «не позволять советским войскам войти в боевой контакт с Народно-освободительной армией Китая, помешать объединению сил коммунистов Китая с Красной армией в Северо-Восточном и Северном Китае».

Когда к лету 1945 года из секретных лабораторий поступили сведения, о том, что работы по созданию атомного оружия вступили в завершающую стадию, в администрации США возобладало стремление скорейшим нанесением атомных ударов по Японии опередить вступление СССР в войну. Трумэн вопреки желанию британского премьера Уинстона Черчилля сознательно затягивал проведение встречи лидеров трех держав в Берлине, надеясь к началу Потсдамской конференции заполучить атомную бомбу как инструмент политического давления на СССР в вопросах послевоенного устройства мира. Американское руководство рассчитывало, что атомная бомба поможет сделать Россию «сговорчивой» в Европе. Известно высказывание Трумэна по этому поводу: «Если бомба взорвется, что, я думаю, произойдет, у меня, конечно, будет дубина для этих парней».

Однако многое зависело от этого «если». Американские генералы продолжали настаивать на обязательном привлечении СССР к разгрому Японии. Военный министр США Генри Стимсон в памятной записке Трумэну 2 июля 1945 года заметил: «Начав вторжение, нам придется, по моему мнению, завершать его даже еще более жестокими сражениями, чем те, которые имели место в Германии. В результате мы понесем огромные потери и будем вынуждены оставить Японию». Готовясь к Потсдамской конференции, американцы испытывали противоречивые чувства. Уповая на скорое обладание атомной бомбой, они уже гораздо меньше желали участия СССР в войне с Японией. Но по чисто военным соображениям они не могли отказаться от помощи Советского Союза, поскольку не были уверены в том, что атомная бомба положит конец войне.

""Цену себе набивают

По прибытии в Потсдам Трумэн с нетерпением ждал результатов запланированного к началу конференции испытания атомной бомбы. Телеграмма об успешном взрыве была вручена президенту вечером 16 июля. В ней сообщалось, что результаты испытания «удовлетворительны и даже превзошли ожидания». 21 июля из США поступил подробный письменный отчет об испытательном взрыве близ авиабазы Аламагордо в пустынном районе штата Нью-Мексико.

По согласованию с Черчиллем Трумэн после заседания 24 июля как бы в неофициальном порядке с глазу на глаз проинформировал Сталина о том, что в США разработано оружие огромной разрушительной силы. Слова «атомная бомба» произнесены не были. Вопреки ожиданиям советский лидер внешне не проявил интереса к полученной информации и в ходе последующих заседаний конференции к этому вопросу не возвращался. У Черчилля даже сложилось впечатление, что советский лидер «не понял значения» этого сообщения.

Однако Сталин все прекрасно понял. Маршал Советского Союза Георгий Жуков вспоминал, что, вернувшись с заседания, Сталин в его присутствии рассказал наркому иностранных дел Вячеславу Молотову о разговоре с Трумэном. «Молотов тут же сказал: «Цену себе набивают». Сталин рассмеялся: «Пусть набивают. Надо будет переговорить с Курчатовым об ускорении нашей работы». Жуков заметил: «Я понял, что речь шла о создании атомной бомбы...»

Несмотря на успешное испытание нового оружия, в ходе Потсдамской конференции Трумэн прямо заявил, что «США ожидают помощи от СССР». В ответ Сталин сказал, что «Советский Союз будет готов вступить в действие к середине августа и что он сдержит свое слово». В точном соответствии с обещанием, данным на Ялтинской конференции, ровно через три месяца после капитуляции Германии правительство СССР 8 августа 1945 года объявило Японии войну. Принимая это решение, советское руководство считало, что союзнический долг следует неукоснительно выполнять, а Япония после капитуляции должна в полной мере понести наказание за развязанную кровопролитную войну.