Новость о подписании «дорожной карты» армяно-турецкого урегулирования в России встретили достаточно доброжелательно. Хотя если вспомнить о прямом значении этого англоязычного дипломатического термина, то есть о карте кавказских дорог, будет, над чем задуматься.

Осенью прошлого года президент Армении Серж Саргсян вместе с азербайджанским коллегой Ильхамом Алиевым подписал в подмосковной резиденции Дмитрия Медведева специальную декларацию по Нагорному Карабаху. С тех пор Россия старается вернуть себе утраченный за несколько последних лет статус главного «патрона» карабахского урегулирования и имидж миротворца. Это важно на фоне неблагоприятного впечатления, произведенного на международное сообщество прошлогодними боевыми действиями в Грузии. Любое движение к согласию по Карабаху в Москве склонны преподносить как собственную заслугу. Но трудно не заметить, что анонсированная вчера «разморозка» армяно-турецких отношений может в итоге свести к минимуму российское влияние на Южном Кавказе.

Карабах -- самый старый «замороженный конфликт» Южного Кавказа. Это тромб на пути нормальных международных коммуникаций. Армения и Азербайджан де-факто находятся в состоянии войны. На этой войне, к счастью, не так уж часто стреляют. Но самая длинная из армянских границ, граница с Азербайджаном, выглядит как линия фронта. Не намного более проницаема и граница Армении с Турцией, страной, которая в течение всех постсоветских лет рассматривала Азербайджан как своего главного кавказского партнера и поддерживала его требование восстановления территориальной целостности. Кроме узенького «оконца» в Иран единственной открытой границей Армении является граница с Грузией. Но у Грузии проблемы с Россией -- получается, что и эта граница открыта наполовину.

Год назад у России, казалось, были неплохие возможности для развития связей с Арменией, которую она всегда позиционирует как своего главного южнокавказского союзника. В том числе транспортных связей. «Российские железные дороги» даже взяли в концессионное управление армянскую железнодорожную сеть. Железная дорога на «острове», ограниченном закрытыми границами, была бессмысленна. Но, подключив ее к сети дорог в Грузии и восстановив прерванное 15 лет назад железнодорожное сообщение через Абхазию, можно было сделать эту дорогу могучим экономическим инструментом. Это не только на порядок увеличило бы грузооборот между связанными сейчас только по воздуху Россией и Арменией, но и укрепило бы реальное российское экономическое присутствие и в Армении, и в Грузии. Могло «подняться» и автомобильное сообщение через ту же Абхазию и два пограничных перехода между Грузией и Осетией -- в Верхнем Ларсе и на Транскавказской магистрали. Эти магистрали принесли бы деньги и развитие в города и провинции на обочинах восстановленных дорог. А там, где деньги и развитие, обычно нет места войне.

Дорог через Кавказский хребет, то есть реальных нитей, которые экономически связывают Россию с Грузией, Азербайджаном и Арменией, всего шесть, если не считать сезонных троп, доступных разве что контрабандистам и чеченским боевикам. Железных дорог две: одна по берегу Каспийского моря в Баку, другая -- вдоль моря Черного, через Сухуми в Грузию и дальше в Армению. Но из-за грузино-абхазской войны железнодорожное полотно в Абхазии разобрано. Надеяться на его скорое восстановление теперь, после войны между Россией и Грузией, сложно. А доехать до Армении по железной дороге через Баку нельзя из-за конфликта в Карабахе.

То же касается шоссе. Их четыре. Дорога через Абхазию блокирована на пограничной с Грузией реке Ингури. Транскавказская магистраль через Южную Осетию зачахла еще в 2004 году усилиями Тбилиси, слишком ревностно заботившегося о таможенном суверенитете. После войны в августе 2008-го эта дорога тоже упирается в тупик границы. Несколько лет был закрыт и Верхний Ларс -- пропускной пункт на исторической Военно-Грузинской дороге, который Россия долго капитально ремонтировала. Примерно неделю назад стало известно об окончании ремонта. Но для открытия дороги, которое очень обрадовало бы армянских предпринимателей и потребителей, нужно специальное соглашение России с Грузией. Пока это выглядит проблематичным. Таким образом, три из четырех дорог с севера Кавказа на юг закрыты тромбами, возникшими или как минимум укрепленными из-за августовской войны. Единственная действующая автодорога идет в Азербайджан, и для Армении по понятной причине недоступна.

«Дорожная карта» -- это пока еще не открытие границы. Между Турцией и Арменией есть набор сложных противоречий. В Турции и в дружественном ей Азербайджане есть влиятельные политические силы, недовольные сближением Анкары с Ереваном. Они связывают возобновление двусторонних отношений с решением проблемы Карабаха в пользу Азербайджана. Хотя Карабах -- отдельный и очень сложный вопрос, решение которого было бы, возможно, легче искать, если бы Армения вышла из нынешнего полублокированного состояния. В самой Армении тоже есть оппозиционеры, склонные ставить в вину Сержу Саргсяну сближение с Турцией, якобы оскорбляющее память о геноциде армян 1915 года.

Но даже лидер оппозиции на прошлогодних президентских выборах, первый президент Армении Левон Тер-Петросян не раз подчеркивал, что проблема оценки геноцида, очень сложная и травматичная и для Армении, и для Турции, остается скорее этической. Прагматически же сближение с Турцией неизбежно для Армении, кто бы ни был ее президентом. «Дорожная карта» -- абсолютно достоверный знак возможности такого сближения. Впервые за весь постсоветский период открытие границы между Турцией и Арменией перешло из области фантастики в сферу поиска технических решений.

Если эта граница откроется, главный южнокавказский союзник России неизбежно развернется в сторону Турции. Экономика поможет лечить старые раны. А пробираться на улицу через два чужих забора в любом случае гораздо менее удобно, чем пользоваться открытыми воротами собственного двора. В случае открытия наземного сообщения с Турцией и включения Армении в идущий через Южный Кавказ в Турцию евроазиатский транспортный коридор российские деньги и воздушное сообщение между Ереваном и Москвой вполне смогут играть конструктивную, но сугубо вспомогательную роль в развитии Армении.

Возможность открытия границы -- это бонус, который Турция может предлагать Армении в большом торге по Карабаху, тесня, таким образом, Россию с позиции главного «патрона» карабахского урегулирования. У Москвы такого бонуса нет. Хотя мог бы быть, не будь августовской войны. После которой Россию, кстати, откровенно побаиваются и в Баку, и в Ереване, и в Анкаре, несмотря на большое количество протокольных реплик о неизменном взаимном уважении.

Встречи Дмитрия Медведева с Ильхамом Алиевым и Сержем Саргсяном выглядят в этом контексте попыткой перехватить инициативу и вскочить на подножку поезда, уходящего в Анкару. Но Карабах, который Москва привыкла рассматривать как инструмент, позволяющий держать и Армению, и Азербайджан в кильватере собственной внешней политики, пока не дает Кремлю сформулировать позицию, устраивающую обе южнокавказские страны. Турция же такую позицию активно ищет. И если найдет, пределом российского влияния на Южном Кавказе надолго останутся взятые ею под опеку территории Абхазии и Южной Осетии.