Пасхальный фестиваль, впервые состоявшийся под управлением Валерия Гергиева семь лет назад, по традиции называется Московским, хотя уже шестой год как вышел за пределы столицы и отправился по стране. В этом году в программе около ста концертов и почти тридцать городов. В орбиту форума впервые попадает ближнее зарубежье -- несколько концертов состоятся в Ереване. Наряду с подобными новациями есть и традиции, соблюдающиеся всегда: например, завершать форум в День Победы мощным двойным аккордом. 9 мая днем на Поклонной горе оркестр Мариинского театра дает общедоступный концерт, а закрытие -- вечером в Доме музыки, где Валерий Гергиев представит сочинения Шостаковича, Прокофьева и Щедрина -- свой коронный репертуар.

Щедрин остается одним из главных композиторов Пасхального фестиваля, в программе концерта-открытия он вновь занял почетное место. Год назад звучали классические "Озорные частушки" и сюита "Конек-Горбунок", теперь -- "Симфонический диптих": формально -- мировая премьера, фактически -- уже знакомый "Очарованный странник", сжатый до десятиминутного конспекта. Следом Гергиев вернулся на столетие назад, напомнив публике о великих предшественниках Щедрина. Рахманинов был представлен Второй симфонией, Стравинский -- ранней оперой "Соловей". В силу умеренной продолжительности -- три четверти часа -- ее нередко называют одноактной, хотя драматургически это полноценная опера в трех действиях.

Если в первые годы существования форума его программы не повторяли друг друга, то позже повторы стали случаться все чаще. На сей раз это особенно заметно, ведь симфония Рахманинова, завершившая первый вечер, и Скрипичный концерт Сибелиуса, с которого начался вечер второй, открывали III Пасхальный фестиваль пять лет назад. Теперь в паре с Сибелиусом была обещана Вторая симфония Малера, за последние годы также исполнявшаяся коллективом Мариинского театра в Москве, даже дважды. Видимо, пропуском на форум ей послужил подзаголовок "Воскресение" -- иначе трудно объяснить, почему основную часть второго фестивального вечера Валерий Гергиев решил занять мрачным полуторачасовым полотном.

Еще труднее понять, почему для скрипача Николая Цнайдера был выбран хрестоматийный концерт Сибелиуса, кстати, игравшийся в Москве Вадимом Репиным четырьмя днями ранее. Ведь в рамках региональной программы Цнайдер собирается дважды сыграть концерт Шенберга -- мало кто вспомнит, когда он вообще звучал в столице. Если Гергиев не боится представить зубодробительного Шенберга публике Екатеринбурга и Нижнего Новгорода, тем естественнее было бы обыграть сложное сочинение в Москве. Тем более что вечер музыки Малера и его последователя Шенберга выглядел бы концептуально и по-европейски изысканно, тогда как пара Малер -- Сибелиус представляется достаточно искусственной.

В результате пара, то есть цельная программа, и не сложилась, однако это не значит, что вечер не удался: оба сочинения прозвучали по-своему ярко. Николай Цнайдер не стал играть Сибелиуса в традиционном романтическом ключе, подчеркнув в концерте в первую очередь черты импрессионизма. В кульминациях первой части солист обошелся без надрыва, привычного нам по записям Давида Ойстраха и мастеров его эпохи, в финале -- без властного напора, характерного для скрипачей разных поколений, от Олега Кагана до Максима Венгерова. В исполнении Цнайдера концерт не потерял своего взволнованно-ликующего настроя, но предстал неожиданно плавным и мягким.

Второе отделение могло преподнести не меньше сюрпризов, причем не слишком приятных: три симфонии Малера, представленные Гергиевым на прошлогоднем Пасхальном фестивале, едва ли можно было отнести к числу безусловных удач. Более того, Вторая симфония у Малера -- одна из самых продолжительных и композиционно сложных. Гергиеву удалось обернуть эту сложность на пользу результату: сделав минутную паузу после первой части, остальные четыре -- в сумме больше часа длиной -- он дал без перерыва и выиграл. Виолончели и контрабасы, солирующие деревянные духовые, фирменная мариинская медь уверенно заявили о себе еще в прологе -- и не снизили уровня до самого конца. Исполнение захватывало до такой степени, что забылись все сомнения по поводу уместности сочинения в программе. Контраст между беспросветным началом и умиротворяющим финалом -- так воплотилась в музыке программа, которую Малер предпослал симфонии: "Избитый дубинами, ты повержен на землю и высоко вознесен к небесам на крыльях ангелов".