В Большом зале консерватории состоялся концерт абонемента Московской филармонии "Дирижерский карт-бланш", существующего второй год. В рамках цикла дирижеры, работающие с Национальным филармоническим оркестром России (НФОР), сами выбирают сочинения, которые хотят представить публике. Александр Лазарев принимал участие в абонементе год назад с сочинениями Респиги и Рахманинова. На этот раз маэстро выбрал Третью симфонию Скрябина и "Ноктюрны" Дебюсси. А открыли вечер ноктюрн и вальс Шопена в оркестровке Стравинского -- самый неожиданный и самый сильный номер.

Для московских меломанов Александр Лазарев -- фигура культовая; столь же трепетно у нас относятся разве что к Геннадию Рождественскому. Слушатели старшего поколения помнят двадцать с лишним лет работы Лазарева в Большом театре и шумный уход оттуда. Публика помладше знает записи музыки российского авангарда, сделанные Лазаревым с Ансамблем солистов Большого театра, и внимательно следит за концертами маэстро с тех пор, как в 2001 году он выступил в Москве после шестилетнего перерыва.

Завидуя зарубежной аудитории, мы читаем о том, что Лазарев был главным приглашенным дирижером Симфонического оркестра Би-би-си и возглавлял Королевский национальный оркестр Шотландии, о его оперных постановках в Лионе, Париже, Женеве. Мечтаем о несбыточном -- приходе Лазарева в Госоркестр или возвращении в Большой театр. Узнаем, что недавно маэстро стал главным дирижером Филармонического оркестра Японии, с которым планирует цикл симфоний Прокофьева. Сетуем, что Лазарев почти не делает записей, и тем сильнее ждем его концертов: за последние годы он дал их в Москве чуть более десяти, и событием становился практически каждый.

Под управлением Лазарева по-новому зазвучали даже коллективы, с которыми он за это время выступал лишь раз, например оркестр Московской филармонии или "Новая Россия". Больше повезло НФОР, сотрудничающему с дирижером уже третий сезон: жаль, что их следующий московский концерт должен состояться лишь через год. Лазарев составляет увлекательные программы, готовит их долго и тщательно. Исключением не стала и теперешняя, собравшая разные сочинения одной эпохи, однако не все они в равной степени подошли темпераменту и дирижерскому мышлению маэстро.

Конек Лазарева -- крупные, по преимуществу позднеромантические полотна, где дирижер может не только подчеркнуть внутренний сюжет сочинения, но и выстраивание формы сделать частью этого сюжета. Музыка становится зримой, образной, оркестр звучит мощно, полнокровно, слушатель и маэстро наслаждаются "музыкальной роскошью", по выражению Шостаковича. Именно так под управлением Лазарева звучали "Симфонические танцы" Рахманинова, "Жизнь героя" Штрауса, Четвертая симфония Прокофьева.

Этот же ряд могла бы продолжить Третья симфония Скрябина ("Божественная поэма"), завершившая вечер. Однако на фоне номеров первого отделения она была удручающе серьезна и высокопарна -- наслаждению игрой оркестра сопутствовало недоумение. Лазарева едва ли можно отнести к типу дирижера-философа, открывающего в хрестоматийной музыке новые, неожиданные смыслы. Он, правда, умеет преподнести сочинение с наиболее выгодной стороны, но, несмотря на этот талант маэстро, "Божественная поэма" прозвучала архаично и, страшно сказать, бесформенно; при том что в ней были и театральность, и роскошь, и вдохновение, и великолепная работа оркестра.

Удачнее обстояло дело с симфоническим триптихом Дебюсси "Ноктюрны". Третью его часть, правда, чуть было не испортил Женский хор Академии хорового искусства, вступивший грубовато и не слишком естественно: согласно природе этой музыки, хор должен абсолютно слиться с оркестром, однако в первые минуты до этого было далеко. Зато первая часть с ее чудесными, томительными соло прозвучала великолепно, напомнив о том, что Лазареву удаются и полотна ювелирной выделки, как, например, "Песнь о земле" Малера.

Гвоздем же программы оказался первый ее номер, длившийся четверть часа: ноктюрн и вальс Шопена в оркестровке Стравинского. Сто лет назад композитор сделал инструментовку для балета Михаила Фокина "Сильфиды". Правда, в балет эта работа не вошла и долгое время считалась утерянной: обе рукописи опубликованы лишь несколько лет назад. Как полагает Лазарев, участие Стравинского здесь столь заметно, что можно говорить о "сочинении Стравинского, имеющем отношение к Шопену". Действительно, в оркестровке хорошо слышен почерк будущего автора "Жар-птицы", восхищающегося Дебюсси, но еще не ушедшего из-под влияния Римского-Корсакова. Слышен юмор будущего автора "Петрушки" и "Сказки о солдате", всякий раз прерывающего главную мелодическую линию вальса издевательским ударом тарелок -- словно в цирке, когда оркестр подчеркивает эффектный прыжок акробата. Так публика открыла для себя не только музыку, не звучавшую у нас прежде, но и еще одну сторону таланта Лазарева -- со вкусом показать смешное.

Абонемент "Дирижерский карт-бланш" завершится в середине марта, а следующий московский концерт Александра Лазарева пройдет в конце апреля с Российским национальным оркестром.