К тревожным новостям из Чечни, Ингушетии и Дагестана все давно привыкли: спорадическая война боевиков с силовиками уже стала там частью местного ландшафта. Северная Осетия, которая пережила пять лет назад трагедию Беслана, сопереживала прошлогодним событиям в Цхинвали и вынуждена иметь дело с тяжелейшей проблемой Пригородного района, выглядит своеобразным водоразделом. К востоку от нее начинаются небезопасные территории. А к западу - те провинции российского Северного Кавказа, которые пока еще не до конца утратили свое курортное обаяние, надеются на восстановление производства, не так подвержены радикальному исламу и не стали зоной тотального отъезда русского населения. На тысячекилометровую нитку Большого Кавказского хребта здесь нанизаны Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия и Адыгея. В первых двух республиках побывал корреспондент «Времени новостей» и убедился, что и в этих традиционно стабильных провинциях ситуация не так спокойна, как хотелось бы.

Сад дружбы народов

Столичные социологи всякий раз подсчитывают, сколько раз в послании главы государства федеральному собранию упоминается слово "нация" как общая для всех россиян гражданская и государственная идентичность. Число повторений растет, социологам кажется, что российская идентичность торжествует. Те же слова с энтузиазмом повторяют в регионах - особенно в тех, где традиционно сильны этнические движения. Там тоже возникает обманчивое ощущение, что если призыв к единству и общности написан на баннере с изображением медведя, значит, до единства и общности рукой подать - даже если в действительности есть причины для разобщения, куда более существенные, чем наружная социальная реклама.

Две северо-кавказские республики - Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкесия - последние двусоставные территориальные образования на Северном Кавказе с тех пор, как Чечено-Ингушетия разделилась надвое. Как и Чечено-Ингушетия, КБР и КЧР подвергались массовым депортациям при Сталине: в 1943 году депортировали карачаевцев, в 1944 - балкарцев. В 1957-м они получили право вернуться. Оба эти народа родственны по культуре, языку и происхождению. Некоторые ученые полагают, что это остатки некогда могущественных половцев и печенегов. Имперская администрация называла их горскими татарами. Сами балкарцы и карачаевцы считают, что их предки жили в долинах Приэльбрусья уже в XIII веке, а соседи - кабардинцы и черкесы - пришли значительно позже. Теперь карачаевцы составляют большинство в Карачаево-Черкесии, а балкарцы - меньшинство в Кабардино-Балкарии.

В свою очередь, кабардинцы и черкесы - часть одной большой абхазо-адыгской этнической группы, жившей некогда вдоль Кубани от нынешнего Моздока до Черного моря. Черкесы КЧР говорят на том же языке, что кабардинцы Кабардино-Балкарии - это по сути тот же народ, который оказался когда-то отделен от большинства русским Пятигорском. На похожих языках говорят также абазины КЧР, адыги Адыгеи, шапсуги Краснодарского края, а также этнические абхазы в Абхазии.

Неудивительно, что кабардинские добровольцы оказались во время войны в Абзхазии 1992 - 1993 годов одним из важнейших факторов победы. Огромная площадь рядом с центром Нальчика называется площадью Абхазии, на ней стоит памятник в виде трех человеческих фигур, сплетающих руки в символическом объятии. Помимо абхазской войны, кабардинцы горды своим союзом с русскими, который заключили еще в XVI веке, когда Иван Грозный женился на дочери валия Кабарды Темрюка Идарова. Горды и войной с русскими, которую черкесские народы Западного Кавказа вели, по их собственным подсчетам, 101 год - дольше, чем Чечня и Дагестан. То, что в результате этой войны некоторые черкесские племена оказались уничтожены целиком, а другие принудительно выселены за пределы России, кабардинцы и их этнические родственники считают геноцидом. Такова каменистая почва, на которой «Единая Россия» пытается вырастить единую российскую идентичность начала XXI века.

Сугроб проблем

«Балкарская» тема зазвучала в КБР еще до того, как Арсен Каноков стал новым президентом республики. С тех пор она не перестала быть «горячей» в самом прямом смысле: позавчера ночью произошел пожар в офисе совета старейшин балкарского народа - главной на сегодняшний день неправительственной организации балкарцев. Деятельность совета в 2007 году в судебном порядке прекратила прокуратура, но балкарцы обжаловали решение в федеральных инстанциях, дело вернули в республику на новое рассмотрение, которое пока откладывается. Сами активисты организации подозревают поджог. В прошлом году двоих лидеров организации избили, одному сожгли машину.

3 декабря этого года около 500 балкарцев собирались провести митинг на площади Абхазии. Но туда заранее приехали около сотни спортсменов, главным образом балкарского происхождения, и лучше ОМОНа пресекли мероприятие.

Вся проблема балкарцев -- в федеральном законе №131, которым Москва в 2003 году решила реформировать местное самоуправление. «131-й закон - самый лучший закон в России, -- говорит один из руководителей совета старейшин, бывший глава балкарского горного селения Безенги Мурадин Рахаев. - Этот закон реально передает землю и власть народу. Но чтобы это сделать, надо сначала отобрать землю и власть у чиновников. А они не хотят их отдавать».

Когда Владимир Путин подписал 131-й закон, он едва ли мог себе представить, как сложно будет его реализовать в далекой и маленькой Кабардино-Балкарии. Карту муниципалитетов власти республики нарисовали таким образом, что многие села лишились своих традиционных угодий - главным образом, пастбищ. Эти территории получили статус межселенных - такие, как считают балкарцы, предполагалось создавать в тех районах России, где село в полторы тысячи человек - одно на несколько сот квадратных километров. «Но кроме межселенных территорий есть еще целый сугроб проблем, -- рассказывает г-н Рахаев. - Межселенные территории больше не принадлежат селам, но и в самих селах не проводится разграничение собственности. Говорят, что на это нет денег. А пока разграничение не произошло, всей землей распоряжается муниципалитет».

Главами сел, по словам Мурадина, остались только самые сговорчивые. Их нынешнее положение требует большого дипломатического таланта: когда ими довольны люди, ими недовольна власть. Когда довольна власть, ненавидят люди.

Поскольку сейчас даже вопрос ежедневного выпаса овец требует согласования и зависит от настроения начальства, поголовье скота в балкарских предгорьях катастрофически снизилось. В Безенги сейчас всего 2000 овец, а могло бы быть 15 - 17 тысяч. В результате молодежь пополняет армию безработных.

«Села так и не перешли в капитализм, они нищие, не могут платить никаких налогов», -- рассказывает Мурадин Рахаев. Он считает, что если бы разграничение прошло, селяне смогли бы стать реальными хозяевами и развиваться, обогащая не только себя, но и село, район, республику. Сам глава села смог бы искать инвесторов извне - это более чем возможно в красивейших кавказских горах, где раздолье для горнолыжников, альпинистов и просто любителей прозрачного свежего воздуха. Но самостоятельные хозяева, которые не просят, как подаяния, денег на зарплаты и элементарное поддержание жизни, -- видимо, не слишком удобная публика для управления. И для реализации собственных экономических интересов власти, в наличии которых не сомневаются, похоже, ни балкарцы, ни кабардинцы.

Чтобы решить проблему сел, не надо менять 131-й закон, считают балкарские активисты, надо просто его исполнить «по справедливости»: ликвидировать межселенные земли, раздать их селам, закрепить за ними и территории так называемого отгонного животноводства. Кроме того, балкарцы хотели бы заново вывести несколько своих сел за пределы Нальчика - они оказались там в результате проведенного еще при прежнем президенте Валерии Кокове разграничении муниципалитетов.

Как выражается Мурадин Рахаев, за последние 20 лет «поднялось самосознание народов»: между кабардинцами и балкарцами идет своеобразное соревнование историков, которые пытаются доказать, где чья земля и кто на ней жил раньше. Мурадин и его единомышленники полагают, что виновниками ухудшения жизненных условий и в селах, оставшихся без пастбищ, являются «кабардинские власти» -- «хотя так говорить и нельзя». Многие в совете старейшин уверены: проблему не решить, пока Балкария - часть Кабардино-Балкарии.

От совсем уж резких выражений балкарских лидеров, похоже, удерживает одно: они только что едва не добились важнейшей цели - Народное собрание КБР почти приняло законопроект, отдававший балкарским селам около 100 тысяч гектаров межселенных территорий. Проект, ради которого балкарцы даже ездили в Москву пикетировать Белый дом, остановили в последний момент, после двух чтений. Видимо, власти вспомнили о том, что в республике живут еще и кабардинцы, которых больше и которых такой вариант решения земельной проблемы категорически не устраивает.

"Верните пастбища селам!"

«Мы ничего не имеем против балкарцев, они наши давние соседи, и чтобы они не говорили, в случае серьезной внешней опасности они придут к нам», -- миролюбиво говорит лидер кабардинской организации «Хасэ» Ибрагим Яганов. После того, как 3 декабря балкарцам не дали провести митинг на площади Абхазии, Ибрагим Яганов в присутствии корреспондента «Времени новостей» позвонил по телефону одному из балкарских лидеров и предложил ему вывести своих людей на общий митинг 5 декабря, который сначала заявлялся как кабардинский. Собеседник пообещал Ибрагиму подумать.

На следующий день, 4 декабря, в "Хасэ" решили отложить митинг, как и рекомендовали власти Нальчика в ответе на официально поданное уведомление. Власти сослались на угрозу терактов - которая совершенно не помешала им развернуть на той же площади Абхазии сельскохозяйственную ярмарку. В «Хасэ», похоже, опасались совсем иных угроз - и не зря: хотя митинг отменили, Ибрагима Яганова избили в день предполагавшегося мероприятия прямо у входа в офис движения. По словам очевидцев, нападавшие кричали: «Мы мусульмане, а не адыги!» -- как бы ставя в укор Ибрагиму его стремление отстоять этнические интересы кабардинцев и заодно идентифицируя самих себя со зловещим фундаменталистским подпольем.

Самих активистов «Хасэ» эта деталь не убеждает: они уверены, что налет был инспирирован властями - как и напаление на офис 30 ноября, когда избили другого кабардинского лидера Руслана Кешева, и предпринятая пару дней назад попытка ночного нападения на активиста «Хасэ» Замира Шухова. Машину Шухова, в которой он ехал с отцом, пытались прижать к обочине в глухом районе, от выстрела их спасло только резкое торможение. После этого сам Замир, у которого есть разрешение на оружие, несколько раз выстрелил вслед машине нападавших. И сразу же уехал из республики, опасаясь за свою жизнь.

В «Хасэ» считают самоочевидным, что вся цепочка инцидентов фактически была анонсирована несколькими сторонниками Арсена Канокова - в частности Алисагом Шогенцуковым и Альбертом Назрановым. Когда делегация «Хасэ» явилась на проведенный в Нальчике 28 ноября этого года молодежный форум «За мир и согласие» (куда активистов движения не приглашали), г-н Назранов, по их словам, сказал им: «Мы покажем вам, как дискредитировать президента!» Позднее г-н Шогенцуков, якобы, позвонил одному из оппозиционеров по телефону и грозил «достать, если не успокоитесь».

Ибрагим Яганов и его единомышленники полагают, что республиканские власти сами дискредитировали себя несколькими последними эпизодами, в то время как «Хасэ» не собирается разжигать этнических конфликтов, а лишь требует справедливости: «Мы с 2005 года были абсолютно уверены, что кабардинские интересы защищены, потому что президент Каноков - настоящий кабардинец, -- пожимает плечами Ибрагим Яганов. - Но балкарцы все это время работали и, как оказалось, очень много чего добились, поэтому теперь и нам пора постоять за себя».

При этом глава «Хасэ» полностью исключает вероятность конфликта между кабардинцами и балкарцами и повторяет как мантру: «Главное, чтобы нас не вытеснили за пределы правового поля». Яганов командовал кабардинским батальоном в Абхазии - он знает, что бывает за пределами права. И будучи фермером-коневодом, совершенно этого не хочет.

В офисе «Хасэ» на стене под лозунгом «Верните пастбища селам!» висит огромная, во всю стену, карта Кабардино-Балкарии. Две обширные зоны на ней закрашены красным - это и есть проблемные территории. Обширный сектор к северу от Эльбруса, где, в частности, и сам Ибрагим Яганов арендует свои 50 гектаров, более, чем что-либо другое остается в «подвешенном» состоянии: в Кабардино-Балкарии есть огромный инвестиционный проект освоения рекреационных ресурсов северного склона Эльбруса - там будут новые отели, спуски, подъемники, канатные дороги, дороги шоссейные - а возможно, даже новый аэропорт.

В «Хасэ» полагают, что сохранение контроля за этими территориями жизненно важно для властей, которые привлекают в проект инвестиции и вкладывают собственные средства - чтобы потом не пришлось выкупать или арендовать нужные участки у муниципалитетов. Ибрагим Яганов считает, что это общая проблема и для балкарцев, и для кабардинцев. И заявляет, что никто из его сторонников не имеет ничего принципиально против развития туризма. «Но, во-первых, корова важнее. А во-вторых, одно другому не мешает - пусть реализуют свой проект, но и людям дадут в нем участвовать. Понятно же, что как только появится новая дорога, каждый метр земли вдоль нее будет золотой».

Второе красное пятно - это как раз те десятки тысяч гектаров, которые едва не ушли балкарским селам по задержанному в парламенте законопроекту. Получить эту землю целиком, вероятно, хотели бы балкарцы. Но Ибрагим Яганов достает листок с данными республиканского агентства кадастра объектов недвижимости, из которых следует: хотя 131-й закон в КБР и находится в «зависшем состоянии», с 2005 по 2009 год совокупная площадь балкарских сельских поселений выросла 243723 гектара и составила 334068 гектаров вместо 90345. Кабардинские села тоже выросли, но всего на 10548 гектаров - с 339508 до 350056. Пресловутые межселенные территории уменьшились вдвое - с 635422 до 351256. Это говорит о том, что власти КБР пытаются решать проблему. Но с таких результатов - если они верны -- на Кавказе с его малоземельем легко может начаться конфликт.

У кабардинцев есть свой вариант мирного решения: они считают, что несправедливо отдавать балкарским муниципалитетам с численностью населения по 900 человек (которые подлежат слиянию) огромные участки, буквально упирающиеся в околицы перенаселенных кабардинских аулов. На Кавказе традиционно существует отгонное скотоводство - это когда село на равнине может на лето отогнать свое стадо на свои нагорные пастбища, а село в горах, наоборот, может зимой держать овец в относительном тепле равнины.

На карте в офисе Яганова границы отгонных участков даны по состоянию на 1991 год - последний год существования советского сельского хозяйства. Балкарские активисты считают, что при СССР отгонные пастбища время от времени подвергались перекройке, что кабардинцы специально выбрали выгодный для себя рисунок и вообще реанимируют проклятое прошлое. Тогда как «рыночный» выход -- все бывшие отгонные земли в горах отдать расположенным там селам, которые будут сдавать пастбища в аренду селам равнины. В «Хасэ», в свою очередь, уверены, что отгонные участки по состоянию на 1991 год необходимо закрепить за соответствующими селами - чтобы, условно говоря, у балкарского Безенги был свой кусок на равнине, и у кабардинского Нартана - своя территория в горах.

С точки зрения Ибрагима Яганова, этот вариант вполне укладывается в рамки 131-го закона, и в нем нет ничего такого, что унижало бы чье-то этническое достоинство. Но на всякий случай в офисе есть и другая карта - ее, правда, не вывешивают на стену. На этой карте - «вражеский» территориальный проект: две республики в нынешних границах, поверх которых прорисован смыкающийся общий контур Карачая - без которого от КЧР остается пара районов и город Черкесск, -- и Балкарии - четыре с половиной района КБР, включая Нальчик. Карту легко найти в Интернете. В «Хасэ» даже не комментируют, насколько она далека от того, что можно себе представить как территориальную реабилитацию репрессированных народов - карачаевцев и балкарцев.

Предчувствие беды

Кабардинский правозащитник Валерий Хатажуков тоже уверен, что до конфликта между кабардинцами и балкарцами не дойдет, как не дойдет и до серьезных столкновений между карачаевцами и черкесами в соседней КЧР: «Кабардинцы и балкарцы - разные этносы, но они давно стали единым суперэтносом. Эти разногласия относительно земель несколько преувеличены. Не исключено, что это просто связано с тем, что президентские полномочия Канокова истекают в будущем году, и уже есть кандидаты, которые хотели бы его сменить».

Если так, Кабардино-Балкарии грозит непростой год - достаточно взглянуть на Дагестан, пылающий, как считают многие местные наблюдатели, в том числе и благодаря желанию некоторых претендентов на пост главы во чтобы то ни стало доказать, что действующий лидер несостоятелен, а контроль над ситуацией уплывает у него из рук. Если в КБР повторятся некоторые дагестанские нюансы, Арсену Канокову, который по многим параметрам, бесспорно, является одним из лучших северокавказских руководителей, не позавидуешь. В КБР уже называют как минимум двух политиков, которые с высокой вероятностью захотят попасть в список кандидатов в президенты: это депутат Народного собрания и директор местной «дочки» НК «Роснефть» Валерий Карданов и начальник департамента МВД по противодействию экстремизму Юрий Коков.

Однако сводить все к политической интриге или к отдельным выступлениям бывших абхазских комбатантов, не нашедших должности при власти, кажется, не стоит. В соседней КЧР президент, можно сказать, совсем свежий - Бориса Эбзеева назначили на должность в августе прошлого года. Но уровень напряженности в его регионе явно растет.

«Карачаевцев большинство повсюду, в том числе и в институтах, -- рассказывает председатель черкесского молодежного движения «Хасэ» (КЧР) Тимур Жужуев. - С 1 по 15 сентября были сплошные драки: они сидят у входа в институт, играют ножами, даже преподавателям не дают прохода». Тимур борец и общественный лидер, ему не раз приходилось вместе с милицией «разводить» дерущихся. И он знает, что несколько раз только за последние три - четыре месяца банальная ссора мгновенно разрасталась до масштабов массовой сходки «стенка на стенку» -- между карачаевцами и черкесами. «Представь себе, если кому-то придет в голову выстрелить в такой ситуации - ведь оружия полно с обеих сторон?»

«У меня серьезное предчувствие беды, -- говорит Руслан, мой давний знакомый из Черкесска. - Мы на Кавказе много раз видели, как все начинается - случайный выстрел, потом стреляют в ответ, потом кровная месть, потом начинают пропадать люди, исламисты набирают силу, приходят войска, начинаются зачистки. Я не хочу, чтобы здесь было также, потому что это мой дом. Здесь моя мама, она болеет - мне некуда ее увезти».

Вспышка недовольства со стороны черкесов, которые являются меньшинством в КЧР, произошла, когда парламент республики наотрез отказался утверждать сенатором популярного и влиятельного черкесского бизнесмена Вячеслава Дерева. По словам Тимура Жужуева, это было связано даже не столько с личной популярностью г-на Дерева, сколько с демонстративным отказом карачаевских депутатов голосовать за кандидатуру, предложенную Борисом Эбзеевым. Согласие парламента утвердить другого сенатора-черкеса - Зураба Докшокова - черкесская оппозиция объясняет зависимостью последнего от карачаевской элиты. Администрация КЧР утверждает, что отказ голосовать за Дерева не имел этнического признака - из зала ушли не только карачаевцы, но и другие депутаты. Но уже неважно, как было на самом деле, если на улице уверены, что имел место карачаевский демарш.

26 ноября в Хабезе на поле для традиционных скачек черкесы собрались на молодежный форум, а потом приехали в Черкесск и провели митинг на площади - туда пришли несколько тысяч черкесов и еще несколько сот кабардинцев, к концу дня пробившихся из Нальчика несмотря на усилия милиции. «Нам неважно, чего именно требуют черкесы в КЧР, -- говорит Ибрагим Яганов. - Мы в любом случае будем их поддерживать, потому что это наши братья». Организаторы черкесского митинга говорят, что им пытались помешать и даже отговаривали по телевизору родителей, чтобы не отпускали детей из дома - не помогло.

Черкесам не нравится, что новый президент оставил в своем окружении двух - трех ключевых деятелей прежней администрации. Сам экс-президент, Мустафа Батдыев, как известно, руководит теперь пенсионным фондом КЧР. Борис Эбзеев гораздо лучше предшественника - по словам моего черкесского знакомого Руслана, «это первый по-настоящему интеллигентный человек в нашем «белом доме», у него есть нравственная черта, которой он никогда не переступит». Президенту скорее сочувствуют - тем более, что первые же его шаги были связаны с примирением антибатдыевской оппозиции. Но после того, как в январе был убит близкий Борису Эбзееву депутат-карачаевец Ислам Крымшамхалов, других бывших оппозиционеров, по некоторым сведениям, прямо из «белого дома» предупредили о грозящей им опасности. Теперь мало кто из черкесов верит, что президенту Эбзееву, стороннику полного этнического равноправия, удастся всерьез изменить расклад политических и этнических сил в КЧР - где, с их точки зрения, абсолютно доминирует карачаевская элита.

Тимур Жужуев и его единомышленники не скрывают, что западной общественности интересны нынешние черкесские движения, но энтузиазма и готовности сотрудничать этот интерес у них не вызывает: «Мы знаем, к чему это может привести. На самом деле единственное, чего бы нам хотелось, это чтобы Россия признала нас своими полноценными гражданами, чтобы мы были защищены всеми ее законами». Для многих черкесов важно, чтобы Россия признала также геноцид народов Западного Кавказа в XIX веке - без такого признания Кавказская война словно продолжается и сейчас.

Мало кто всерьез верит в возможность отделения Карачая и Балкарии от нынешних двусоставных республик, и об отделении Кабарды с Черкесией тоже никто не говорит. Наоборот, в прошлом году черкесский форум в КЧР голосовал за предложение слить все регионы, где живут черкесы, адыги и кабардинцы, с Краснодарским краем.

Эта инициатива снизу в виде письма отправилась в Москву. А ответ пришел в виде тревожного слуха с совсем другой стороны -- говорят, Рамзан Кадыров, которому недавно пришлось лично урегулировать спор между черкесской и чеченской семьями, сказал одному именитому черкесу: у вас там через год будет война. Генерала-майора Кадырова на Северном Кавказе считают человеком осведомленным. И поэтому не могут не тревожиться.

"Соблюдайте свою конституцию"

Ранним утром по центральным улицам Нальчика проезжает небольшая милицейская колонна - это везут охрану на процесс участников нападения на Нальчик, случившегося 13 - 14 октября 2005 года. Тогда несколько групп вооруженных молодых людей одновременно напали на дюжину объектов - главным образом, на расположения силовых структур. Погибли 12 мирных жителей и 35 силовиков. Самих нападавших было от 80 до 200 человек. На скамье подсудимых в итоге оказалось 56.

Охрану сменами привозят из других российских регионов. Если четыре года назад практически каждый второй в Нальчике был склонен объяснять случившееся нападение непроходимой коррупцией властей и излишней жестокостью милиции по отношению к молодым «молящимся» -- так здесь называют мусульман, исполняющих все требования религии, но не признающих авторитет официального муфтията, -- то теперь многие настроены критично по отношению к подсудимым и сочувствуют иногородним омоновцам, которых отрывают «от дома и семьи».

Но история с нападением не забылась. Она слишком явно свидетельствует, как быстро абсолютно мирный город с чистыми улицами, белоснежными административными зданиями, садами, скверами, магазинами и маршрутками может превратиться в арену самых настоящих боевых действий. Как легко мирная жизнь ломается и за час съезжает в войну.

По средам у здания прокуратуры Кабардино-Балкарии собирается небольшой пикет из родственников погибших и подсудимых. Их редко больше 10 - 15. На вопрос, чего они добиваются, отвечают просто: «Хотим, чтобы наши внуки не подвергались опасности, если будут читать Коран; и молиться, и чтобы чтобы нам, нашим оставшимся в живых детям и нашим внукам не было страшно жить в этой стране».

«Ваши дети четыре года назад напали на милицию потому, что они были за шариат?» -- спрашиваю у совсем старого человека с длинной седой бородой: ему 80 лет, среди погибших - его 30-летний сын. Дед убежден в том, что его сына убили уже после того, как бои закончились, потому что он вместе с другими родственниками пострадавших несколько раз ходил в помещение, где были сложены тела, и ни разу не видел сына. А в последний раз - увидел: у самого входа и явно лучше сохранившегося по сравнению с остальными. После этого, когда сын уже прочно занял свое место в списке убитых, деда допрашивали сотрудники российских правоохранительных органов. Они спрашивали у него, собирается ли он мстить за сына, и планируются ли в Кабардино-Балкарии новые теракты. Когда дед попробовал обратиться к адвокатам, правозащитникам и прокурорам для защиты своих прав, выяснилось, что он не в состоянии доказать факт своего вызова на допрос и самого допроса - вызов и допрос не документировали. На вопрос о шариате дед отвечает, как диссидент-антисоветчик: «Это все чушь. Не нужен шариат. Нужно просто соблюдать конституцию, и все».

Правозащитник Валерий Хатажуков считает, что ситуация существенно смягчилась по сравнению с той, что была до прихода к власти Арсена Канокова. «И власть, и общество стали гораздо более открытыми, -- говорит г-н Хатажуков. - Суд, идущий над участниками нападения, конечно, влияет на процессы, происходящие внутри исламской общины. Число «молящихся» растет, но не явственно. Но в целом власти, судя по всему, понимают, что очень важно, чтобы республика не пошла по чеченскому, ингушскому или дагестанскому пути. У нас здесь тоже бывали случаи исчезновения людей. Недавно трое молодых людей поехали с грузом фруктов в Уфу и исчезли бесследно. У одного из них два брата - участники нападения на Нальчик. Груз остался не тронутым - только люди пропали. Родственники подозревают, что это дело рук спецслужб. Они провели митинг у дома правительства, собрались человек 100. Президент принял представителей от каждой потерпевшей семьи, пообещал во всем разобраться. Но иногда складывается ощущение, что силовые структуры игнорируют политическое руководство».

«Что именно стало лучше? - спрашивает известный в республике адвокат по делам «молящейся» молодежи Лариса Дорогова. - Что людей по 150 человек не вытаскивают из мечети во время молитвы и не подвергают массовому избиению, как это бывало до 2005 года?» Лариса Дорогова сама несколько лет назад приняла ислам и объясняет с пылкостью неофита: «Из хадисов следует, что честь, достоинство и жизнь мусульманина неприкосновенны». Хочется возразить, что вместо слова «мусульманин» хотелось бы видеть словосочетание «любой человек», но адвокат непреклонна: «Хадис - не конституция».

У Ларисы Дороговой задерживали сына, она утверждает, что находила у себя в почтовом ящике патрон - как предупреждение о возможной расправе. От процесса участников нападения на Нальчик в 2005-м она практически с самого начала оказалась отстранена. В 2008-м попыталась официально зарегистрировать общественную организацию «Матери Кабардино-Балкарии за правосудие и демократию» -- для тех, кто по средам приходит к зданию прокуратуры, но получила отказ и не стала добиваться справедливости.

Лариса считает, что с октября 2005 года в республике пропали без вести 11 человек. Первым в списке стал директор общественного Института исламских исследований Руслан Нахушев, исчезнувший вскоре после нападения на Нальчик, побывав на допросе в УФСБ. Последние три фамилии - участники неудавшегося коммерческого путешествия в Уфу: Тимур Бегидов, Ибрагим Шогенов и Анзор Нагоев - все старше 30 лет. Кроме них, в списке адвоката фамилии Пшиготыжева, Ворокова, Этезова, Гергокова и братьев Курашевых. Вместе получается 10, и после некоторого раздумья Лариса называет одиннадцатого - Рината Насретдинова, который уехал в 2007 году в Москву и там исчез. Поскольку Ринат Насретдинов - не единственный, кто исчез в Москве, версия о злом умысле спецслужб сразу же получает пробоину.

Но когда-то и в Ингушетии число пропавших не превышало нескольких десятков, причем многих из них легко было бы уличить в связях с боевиками. По сравнению с той статистикой, что накопилась в Ингушетии теперь, Кабардино-Балкария - безопаснейшее место. С другой стороны, в Дагестане тоже никто не говорит о сотнях исчезнувших - и это отнюдь не мешает раскручиваться маховику насилия. «Тем, кто в лесу, предлагают выйти и сдаться, -- признает Лариса Дорогова миротоворческие заслуги действующей власти. - Но предлагают-то чаще всего те, кто их в этот лес загнал!»

И Лариса Дорогова, и Валерий Хатажуков склонны считать, что президент Каноков старается снизить напряженность, но это не всегда в его силах. «Когда встал вопрос о выдаче тел участников нападения на Нальчик, которые силовики отказывались возвращать в семьи, президент встретился с людьми, -- рассказывает Валерий Хаатажуков. -- Он сказал им, что хотя законодательство и запрещает выдавать тела террористов, их все равно положено хоронить на территории субъекта, и хоть и в безымянных могилах, но под номерами. По сути, дал людям надежду, что можно будет в итоге отыскать нужное захоронение. Президента поставили в крайне неудобное положение: судя по всему, к моменту этого разговора тела уже были кремированы. Родители погибших обратились в Страсбургский суд, а там по процедуре полагается ставить заявителей в известность о переписке суда с национальными властями. Они в Страсбурге узнали о том, что выдавать или хоронить давно нечего». - «Полагается не выдавать и кремировать террористов, -- напоминают участники пикета у прокуратуры. - А пока нет решения суда, никто не может назвать человека террористом».

«Кабардинцы спорят с балкарцами из-за земли, -- говорит Лариса Дорогова. - А я считаю, что это предательство -- отвлекать внимание на такие вопросы, когда весь народ под угрозой. И те, и другие - мусульмане. Они должны не ссориться друг с другом, а вставать друг за друга как братья, защищать свои права. В хадисе сказано, что если к мусульманину придет вор, он должен защищать дом и имущество. Если станут избивать - должен драться, а если убьют - станет шахидом».

Квартира адвоката-- в многоэтажном доме рядом с мечетью, строительство которой Арсен Каноков финансировал еще до того, как стал президентом. У мечети много зеркальных стекол, из-за чего вид ее кажется немного несерьезным. Прямо рядом с ней, на аллее сквера, как смысловая антитеза - памятник милиционерам, погибшим при исполнении своего долга 13 - 14 октября 2005 года, а также до и после нападения. Несмотря на поздний вечер, в мечеть по одному, по двое идут молодые люди - хотя очевидно, что те, кто мог бы быть по-настоящему интересен силовикам, едва ли ходят молиться именно сюда.

Чеченец Руслан Кутаев, член экспертного совета при уполномоченном по правам человека в РФ, полагает, что, хотя «молящихся» сравнительно немного, их качественная роль в обществе растет гораздо быстрей их количества. «У эмирата Кавказ, который два года назад провозгласил Доку Умаров, как это ни странно, есть свои граждане - это мусульмане, не признающие этнических границ и считающие, что шариат - единственный выход из ситуации, сложившейся благодаря многолетнему вранью и многолетнему террору со стороны властей либо правоохранительных органов. Ошибочно думать, что это какие-то полуграмотные горцы или одурманенные наркоманы. Вовсе нет: к такому пониманию религии приходит все больше интеллигентных людей, тот слой, который всегда был проводником максимальной светскости и просвещения. Думаю, они сыграют свою роль в ситуации на Западном Кавказе: либо действительно остановят назревающий конфликт этнических групп, либо, наоборот, будут максимально использовать его для собственных целей».