Вчера избирком Чечни обновил данные о результатах муниципальных выборов 11 октября. По новым данным, явка составила не 86,1% избирателей, как предполагалось ранее, а 90,8%. Республиканский избирком приблизил итог голосования к тому, который за некоторое время до выборов предсказал президент республики Рамзан Кадыров. Президент не сомневался, что выбирать органы местного самоуправления придут 99% наделенных избирательным правом жителей Чечни.

Чечня и Ингушетия впервые избрали органы местного самоуправления по актуальному российскому законодательству. До сих пор им мешали сложные политические обстоятельства. Чечня, например, в 1991 году объявила себя союзной республикой в составе СССР и благополучно отвалилась от России, как только Союз распался. Органы местного самоуправления там, безусловно, были, но формировались они от случая к случаю, иногда стихийно. Своих представителей на местах, естественно, назначали сепаратистские президенты -- или те полевые командиры, которые считали ту или иную местность своей «зоной влияния». В первую (1994--1996) и вторую (с 1999) войну многие чеченские села просто не выжили бы, если бы там не было сельских сходов и людей, бравших на себя полномочия главы администрации в самые страшные недели и месяцы.

В первую войну свою сеть муниципалитетов попыталось сформировать лояльное Москве правительство Доку Завгаева, но почти все его назначенцы были смещены с постов после победы сепаратистов в 1996-м. Во вторую войну глав администраций стал назначать руководитель вновь созданной гражданской власти Чечни Ахмат Кадыров, и боевики вели на этих чиновников настоящую охоту. В некоторых селах Чечни главы администраций пересидели в своих кабинетах президентов Дудаева, Завгаева, Масхадова, старшего Кадырова, боевиков и федералов и теперь продолжают сотрудничать с Кадыровым-младшим. Их административное долголетие объясняется как раз прекрасным знанием местных проблем и способностью их решать. Впрочем, как утверждает один из чеченских политологов, таких реальных борцов за интересы односельчан остались единицы, многих из них заменили исходя из их личной лояльности президенту.

В Ингушетии муниципальные выборы не проводились по той причине, что с момента своего отделения от Чечни эта республика не имела законодательно определенных границ. В этом смысле 11 октября 2009 года становится как бы вторым днем рождения Ингушетии, наряду с 4 июня 1992-го, когда она была воссоздана. У Ингушетии все это время было только две бесспорные границы -- со Ставропольским краем и с Грузией. Две самые протяженные границы, с Чечней и Северной Осетией, не были толком даже прочерчены.

Что касается Чечни, в 1993 году президенты Руслан Аушев и Джохар Дудаев договорились о линии раздела. Но поскольку Джохар Дудаев в глазах Москвы имел весьма сомнительную легитимность, на картах административного деления и на военных топографических планах две республики продолжали рисовать как единое целое. Между тем на «воображаемой» границе, которую во время войн, естественно, укрепляли блокпостами, появились свои территориальные споры: чеченская сторона время от времени заявляла о своих притязаниях на ингушскую часть разделенного в 1992--1993 годах Сунженского района и часть Малгобекского района на севере Ингушетии.

С Северной Осетией у Ингушетии осенью 1992 года возник территориальный конфликт по поводу Пригородного района, земли которого полукольцом обнимают с востока город Владикавказ. До депортации ингушей в 1944 году эти земли были частью Ингушетии, а после депортации они отошли в состав Северной Осетии. После реабилитации 1957 года туда вернулось большое количество ингушей. Осенью 1992 года ингуши потребовали передать Пригородный район их республике в порядке территориальной реабилитации репрессированного Сталиным народа. В Пригородном районе началось кровопролитие, унесшее более 500 жизней, после которого практически все ингушское население было вынуждено покинуть Северную Осетию и бежать в Ингушетию.

Последние десять лет федеральный центр тратит множество сил и денег на то, чтобы вернуть этих беженцев в их дома, и весьма преуспел в этом направлении. Но требование территориальной реабилитации сохраняется в конституции Ингушетии, и муниципальные выборы долгие годы откладывались в том числе и потому, что популисты в республиканском правительстве считали формирование муниципалитетов символом окончательного отказа от притязаний на Пригородный.

При этом Северная Осетия уже несколько лет назад сформировала свои муниципалитеты, в том числе и в Пригородном, где благодаря политике федералов неизменно растет численность ингушского населения. Стало очевидно, что если земли Пригородного и станут ингушскими, то из-за демографического перевеса ингушей по сравнению с осетинами. Административную же границу центр ни при каких условиях переносить не станет, опасаясь создать прецедент для бесчисленных межевых споров. Тем более что Северная Осетия смогла через Конституционный суд, по сути, заблокировать нормы закона о реабилитации репрессированных народов, толкующие об утраченных землях.

Президент Ингушетии Юнус-Бек Евкуров, пришедший к власти в республике осенью прошлого года, призвал прекратить популистские спекуляции на тему Пригородного района и потребовал провести наконец выборы местного самоуправления, чтобы Ингушетия смогла «закрепиться в районах». Оппозиционеры, как и можно было ожидать, резко критиковали это решение. Вопрос Пригородного был, вне всякого сомнения, самым «узким» местом выборов 11 октября.

Пока, спустя три дня после выборов, можно считать, что это «узкое» место пройдено относительно благополучно -- никаких публичных возмущений в связи с Пригородным районом в Ингушетии не произошло. Более того, один из лидеров оппозиции Макшарип Аушев похвалил и сами выборы, и президента Евкурова, за несколько дней до этого отправившего в отставку кабинет. По мнению г-на Аушева, президент таким образом окончательно разрушил созданную при Мурате Зязикове коррупционную систему. «Мое отношение к прошедшим выборам более чем положительное, -- сказал Макшарип Аушев в интервью сетевому порталу Ингушетия.org. -- Возможность избирать, высказывать свое мнение -- один из фундаментов здорового общества и государства. Прошедшие выборы впервые за последние годы продемонстрировали реальную заинтересованность населения выбрать достойных депутатов и более чем хороший показатель явки на избирательные участки. Самое главное в этих выборах, что мы можем закрепить свои границы с Чечней. А по Пригородному району закон «О реабилитации репрессированных народов» никто не отменял, и его решение -- дело времени. Кроме этого, я считаю, что прошедшие выборы должны стать началом возрождения традиций нашего народа, когда населенным пунктом правили выборные органы».

Ингушский оппозиционер проявил практически полное единомыслие с президентом Дмитрием Медведевым, который тоже хвалил чеченские и ингушские выборы: «Выборы продемонстрировали, что люди в этих республиках хотят участвовать в создании органов муниципальной власти, и теперь система местного самоуправления будет работать во всей стране».

В Ингушетии явка составила 82%, что в среднем значительно больше, чем по стране, но чуть меньше, чем в соседней Чечне. 90% мест в ингушских муниципалитетах заняла «Единая Россия». Примерно такой же результат партия власти показала и в Чечне, где в общей сложности избрано 236 глав муниципалитетов и 2565 депутатов муниципальных собраний. Самый известный победитель -- мэр Грозного Муслим Хучиев, один из ближайших соратников Рамзана Кадырова, с большим отрывом выигравший у всех своих конкурентов.

Цифры, близкие к 100% (и в смысле явки, и в смысле уровня поддержки правящей партии), традиция выборов на Северном Кавказе. В части симпатий к «Единой России» они в целом не вызывают большого сомнения: голосуют не столько за партию, сколько за тех, на кого указывает власть, пользующаяся либо популярностью, либо возможностями давления. И в Чечне, и в Ингушетии, президенты которых имеют вполне определенный уровень общественной поддержки, эти мотивы комбинируются. Что касается явки, то она, по словам очевидцев, оказалась завышена в официальных отчетах, и во многих случаях весьма существенно. Кавказский эксперт Руслан Кутаев, весь день голосования проведший на участках в Чечне и Ингушетии, считает, что в Ингушетии интерес граждан к выборам органов самоуправления был несколько выше, чем в Чечне, где «все понимали, что все кандидаты заранее назначены». Явка в обеих республиках, по мнению г-на Кутаева, была вовсе не такой, какой ее показывают избиркомы. «Видя, сколько людей реально идет голосовать, жители республик понимают, что их обманывают, -- полагает эксперт. -- И к сожалению, этот обман рано или поздно бумерангом вернется и к республиканским элитам, и к федеральному руководству».