В последний день фестиваля современного танца «Цех» три девушки, несколько лет назад окончившие школу Николая Огрызкова (одно из немногих учебных заведений в нашей стране, где contemporary dance преподается на профессиональном, а не энтузиастически-любительском уровне), рассказывали о себе. То есть вообще-то это был спектакль с громоздким названием «Астерия, моя жизнь -- это путешествие, мое тело -- мой дом», но в этом спектакле, хореографом которого числилась француженка Паскалин Веррье, транслировались на экран фрагменты интервью с танцовщицами. Они поехали завершать образование во Францию, работают ныне в европейских компаниях, и их рассказы -- это чересполосица воспоминаний о стандартных недоразумениях, происходящих с впервые выбравшимися за границу семнадцатилетними девицами, и сегодняшней рефлексии по поводу собственной жизни. Пережидая ночь на вокзале, одна из героинь поражена тем, что два пожелавших познакомиться с ней чернокожих парня называют ее по имени (она им не представлялась) -- и лишь много позже, уже освоившись в стране, узнает, что обращение «Наташа» -- это стандартное обращение к русской проститутке и звали ее явно не город посмотреть. А теперь, когда освоена не только танцевальная лексика, но и языки (как английский, так и французский) и подобные происшествия девушкам не грозят, они начинают себя чувствовать чужими в России, куда изредка приезжают.

На экране -- разговоры, на сцене -- танец. Демонстрация трех отлично выученных танцовщиц, способных и к медитативному раскладыванию конечностей в воздухе, и к экспрессионистскому жесту, умеющих и вписаться в абсурдистский текст (выход «невесты» -- длинноногая девица манерно идет на цыпочках так, будто под голыми пятками невидимые каблуки), и обозначить нешуточную агрессию прямого столкновения. Каталог возможностей, не изложенный занудным перечислением, а трансформированный в микросценки. Генеральная идея спектакля: для танцовщицы лишь ее тело -- дом родной, лишь его развитие, его функционирование важно. Это отчетливо произносится, но выцедить оставленную страну из себя непросто, и в финале три новые жительницы Европы в отчаянном танце соединяют фрагменты суматошного русского пляса с дистиллированными учеными па.

Расходившаяся после спектакля публика, естественно, говорила об «утечке ног» -- но что ждало бы девушек, останься они в родном отечестве? Вот десять лет назад появилась в Москве группа «По.В.С.Танцы» -- ученики Геннадия Абрамова поражали безупречным владением своим телом, умением выразить сложнейшую эмоцию крохотным жестом. Тщательность работы, строжайший отбор предназначенного для сцены текста -- они казались совсем новым, европейским театром в стране. И что теперь? На нынешнем «Цехе» они показали спектакль «Практика вероятности». 40 мин. подряд пять человек выходили на сцену по одному или группами и замирали в задумчивых позах. И снова уходили. И снова появлялись и замирали. В тех же самых позах. Потом разделись догола -- и стало ясно, что и так им публику заинтересовать нечем. Тем спектакль исчерпывался. Если бы этим занимался стриптиз-клуб деревообделочного техникума -- бог бы с ними. Но ведь умели же люди танцевать!

«Цех» этого года вообще был небогат событиями. О «Сделке», поставленной Ниной Гастевой и Михаилом Ивановым для костромского дуэта «Диалог-данс», мы писали полгода назад, когда премьера была сыграна на фестивале «Диверсия». За прошедшее время «Сделка» стала еще лучше -- напряжение между героями Ивана Естегнеева и Евгения Кулагина прочерчивалось более четкими линиями, спектакль стал динамичнее. Московские же премьеры не радовали: «Мух Цокотух» Александра Пепеляева сочетал в себе занятную идею (герои периодически двигались задом наперед, затем на экране изображение запускалось наоборот, и возникала новая версия события) и вымученное исполнение (к белой клоунессе Татьяне Гордеевой -- «мухе» и отыгравшей маску девушки гламурной и интеллектуальной одновременно Ольге Цветковой -- «комару» претензий нет; сам же Пепеляев -- «паук» рычал, как пьяный провинциальный трагик). Моноспектакль Елены Сайзафаровой «Желание метаморфозы как источника происхождения» мог бы с успехом переместиться на садово-парковую эстраду: девушка вышла в брюках, у которых было три штанины и из лишней также торчал ботинок; артистка старалась показать, что все три ноги ею используются в равной мере, но иллюзию создать не удалось, и которая из конечностей не была ей выдана при рождении, было видно слишком хорошо. Анна Абалихина в проекте Quad/round/line металась вдоль экрана, на который компьютер в быстром темпе транслировал белые и черные геометрические фигуры; через минуту в глазах зарябило; через три захотелось пожаловаться на экспериментаторов в Минздрав -- откровенное покушение на зрение зрителей. При этом Абалихина еще совсем недавно выступала как именно танцовщица, и было видно, как многому она научилась в Голландии, где завершала танцобразование. Может быть, если бы не вернулась на родину, смотреть ее спектакли было бы интереснее? Во всяком случае, после просмотров спектаклей «Цеха» хочется только порадоваться за героинь «Астерии», что они решили не возвращаться.