Одна из детских серий издательства «ОГИ» называется «Книжки на вырост»: вероятно, это означает, что их можно будет перечитывать и повзрослев. Так ли это, неизвестно, но школьникам лет до двенадцати они вполне подойдут. Книжки эти отчетливо сентиментальны, но, приглядевшись к ним повнимательнее, понимаешь, что сама сентиментальность стала сегодня другой. Вспомните маленького лорда Фаунтлероя, Полианну или Маленькую принцессу -- они с неизменной кротостью и смиренной доброжелательностью переносили несправедливые нападки взрослых, зато к концу повествования именно этой кротостью и добивались всеобщей любви. А если и не добивались, то появлялся deus ex machina -- добрый незнакомец, избавлявший ребенка от печалей и бед.

Среди недавних книг ОГИ есть повесть, написанная почти в фаунтлероевской традиции, -- это «Письма о любви от 0 до 10» Сюзи Моргенштерн. Она во многом напоминает историю Маленькой принцессы и подобных ей персонажей: необыкновенно красивый мальчик Эрнест, чья мать умерла при родах, а отец тогда же пропал без вести, растет у бабушки, которая никогда не улыбается и все время вспоминает «своих мертвецов». Эрнест ничего не знает о жизни, никогда не видел ни телевизора, ни телефона, никогда не ел пирожных и не играл с другими детьми. Но неожиданно в класс приходит новенькая -- Виктория (зовут ее так, потому что она родилась после двенадцати мальчиков и стала «победой» для родителей, которым удалось родить девочку с тринадцатого раза). Виктория заявляет на Эрнеста свои права, сообщает, что скоро они поженятся, и ни на секунду не позволяет ему жить прежней спокойной жизнью. «Письма» точно соответствуют классическому канону сентиментальной детской повести, хоть и с современными реалиями. Первая часть книги, где описывается интровертивная жизнь Эрнеста, даже деталями тяготеет к романам XIX века -- мальчик ходит в костюме, напоминающем одежду воспитанника английского пансиона, жизнь его подчинена строжайшему расписанию, а единственное современное, что есть в доме, -- косметика кухарки Жермены. С появлением Виктории рассказ постепенно перетекает из XIX века в XX. Жизнь Эрнеста меняется, бабушка начинает улыбаться и покупает телефон, а вскоре появляется и приехавший из Америки отец, который привозит сыну целый мешок писем: оказывается, он писал их каждый день с самого рождения Эрнеста.

Конечно, Эрнест по своей пассивности почти Маленькая принцесса, зато герои вроде его подруги Виктории, заводной, как Пеппи Длинныйчулок, в подобных повестях все чаще занимают главные позиции, и сентиментальный рассказ приобретает неожиданно бодрый дух.

Выпущенная только что в той же серии повесть австралийца Морриса Глейцмана «Болтушка» принадлежит этой разновидности жанра. Ее героиня -- немая девочка Ровена (или Ро) переезжает в новый дом и идет учиться в новую (обычную) школу, поскольку прежнюю (специальную) расформировали. Немота Ровены может стать поводом для издевательств одноклассника Деррина или лицемерной жалости членов молодежного движения «Добровольцы на службе общества», однако Ро не жертва, а сорванец. И главное неудобство ей доставляет не немота, а отец -- жизнерадостный и громогласный фермер, любитель музыки кантри, ярких атласных рубашек и пряжек с улыбающимися скелетами на «Харлеях». Вскоре Ровену весь город начинает жалеть не за немоту, а за «сумасшедшего папашу». И сама Ро начинает его стыдиться до того, что, потратив все свои сбережения, заставляет пилота во время школьного праздника написать на небе: «Не выпендривайся, папа!» Отец, подавленный и расстроенный, исчезает, а потом его находят прячущимся в школьном шкафу, зато одетого в деловой костюм, купленный у его злейшего в этом городе врага. В итоге девочка решает, что «яркие атласные рубашки в смысле покроя куда лучше приспособлены для объятий, чем деловые пиджаки».

Ровене не приходится с кроткой улыбкой побеждать свой недуг, как делала Полианна из романа Элинор Портер. Она боец и «оторва», чем-то похожая на Мадикен из одноименной повести Астрид Линдгрен. Сочетание недуга (который, окажись он основным мотивом, сделал бы повесть просто жалостливой) и деятельной непоседливости Ровены (этот мотив мог бы стать основой приключенческой истории) и создает феномен бодрой сентиментальности. Да, у героини есть неразрешимые проблемы, однако жалеть ее некогда (да и не нужно), когда есть столько вещей, которые еще можно изменить.

Поскольку писать о неизлечимых недугах или врожденных дефектах кажется еще немного рискованным, то все проблемы персонажей в принципе разрешимы. У героя переизданной в этом году повести Валерия Воскобойникова «Все будет в порядке» -- десятилетнего Володи нет папы: он живет только с мамой, которая тоже совсем не идеальна -- бегает по митингам, то и дело попадает в кутузку, из-за чего Володе приходится ужинать с соседями. Но у мальчика и без этого полно забот: старший друг Анатолий безответно влюблен в кокетку Зину, а одноклассника Шурку, математического гения, новая учительница не признает и хочет отправить в школу для умственно отсталых. Кроме того, скинхедски настроенные хулиганы задумали этого же Шурку отметелить, поскольку он очевидно нерусский...

Тут западная модель бодрой сентиментальности теряется в деталях, позаимствованных из пионерской литературы: Володя постоянно держит в голове не только собственные проблемы, но и злосчастья всех своих товарищей, старается всем помогать, а под занавес, защищая Шурку Абуалиева, в одиночку бросается на шайку скинхедов. Но что бы с Володей ни происходило, читателю и в голову не приходит его жалеть, как мог бы он пожалеть Фаунтлероя. И понятно: безотцовщина Володя -- «герой деятельного добра», просто деятельный герой. В конце концов у Тома Сойера тоже была одна только тетушка Полли.