Сегодня в Музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина открывается выставка живописи Джозефа Мэллорда Уильяма Тернера (1775--1851). Она привезена лондонской галереей «Тейт Бритен» в Музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина при содействии благотворительной организации Алишера Усманова «Искусство и спорт» и Британского Совета. Приурочено событие к XXVIII международному музыкальному фестивалю «Декабрьские вечера Святослава Рихтера».

Видали мы много экспозиций к «Декабрьским вечерам». Эта одна из самых лучших за всю историю. Почему? Две главные причины. Во-первых, Тернера в российских музейных собраниях нет. Во-вторых, именно этот художник гениально воплотил идею романтического образа природы, принципиального для всей европейской живописи нового и даже новейшего времени.

Принципиально то, что Тернер внутрь пейзажного жанра ввел движение хронотопа Большой Истории. Романтическое переживание вовлеченности в живой исторический процесс, в непоседливое время реализовалось у Тернера в нескольких аспектах.

В согласии с образцовым для начала XIX века типом творческого гения Тернер оказался великим собеседником светил истории мирового искусства. Феноменально одаренный, он уже в 27 лет стал членом лондонской Королевской Академии художеств (самым молодым за всю историю). И с первых значительных опусов Тернер осваивает жанр изобразительного концерта -- соревнования, в котором его собственной маэстрии аккомпанируют темы старой живописи и графики Лоррена, Ватто, Рубенса, Пиранези. В созданных художником ландшафтных эскизах глаз ведет вглубь теплая охра в тончайшем перламутрово-синем сфумато, на переднем плане танцующие деревья в прихотливых изгибах рокайльной живописи. И композиция и колорит воздают честь и славу Антуану Ватто. Благородство картин на античные сюжеты с мудро сочиненными архитектурными кулисами хвалят Клода Лоррена. И тем не менее никакого заискивания, никакого робкого письма «в стиле». Гений Тернера позволяет каждой созданной им работе стать своего рода медиумом между разными эпохами истории искусств, усвоить старое и буквально прозреть новое. Характерная особенность: когда стоишь перед пейзажами эталонного классициста XVII века Клода Лоррена, восхищаешься гармонии и единству пространственного переживания: все в равновесии, все отфильтровано, взвешено умным глазом и тонким пониманием прекрасного. У Тернера лорреновский мир будто начинает раскручиваться на яростной цветной центрифуге. Свет становится сверканием, пылающей громадой. Он будто прожигает холст изнутри. Тут не мера, а нарушение безмерное, эксцесс, катаклизм, уникальность явленного во времени и истории момента.

Важнейшее качество тернеровской живописи: сама стихия природы, ее состояния становятся свидетелем, субстанцией движения исторического времени. Тут он, конечно, провидит не только открытия предсказуемых фиксаторов цветных мгновений -- импрессионистов, но и метафизические экзистенциальные опыты Де Кирико, и метод радикально отменивших раболепство перед формой ради живописания энергии движущегося пространства-времени абстракционистов.

О том, что такое высшая форма претворения романтической идеи истории в живописи, скажет нам, например, великая картина Тернера «Снежная буря. Переход Ганнибала через Альпы» (ок. 1812). Конкретное событие, сражение карфагенянина Ганнибала с представителями альпийских племен в 218 году до н.э., оказавшееся началом краха армии полководца, увидено как метафора вселенского светопреставления. Исторические события зрятся как борьба яростных стихий, которые спустя столетия прозревает художник (не забудем, что картина написана в разгар войны с Францией, одним из событий которой стало вторжение Наполеона в Тирольские Альпы). Громады пепельно-черных туч, столпы света, сверкающие снежные лавины отводят деяниям людской истории ничтожно малое место, уподобляя сцену сражения и бедствия армии едва заметной стаффажной постановке.

Увидеть события истории в зависимости от страшной и яростной власти пространственно-временной стихии не смог в России обратившийся к сходному сюжету Василий Суриков. Его «Переход Суворова через Альпы» с прыгающими с гиканьем в пропасть солдатами переводит разговор о фатуме и предопределенности в жанр бытового анекдота. Сегодняшним союзником Тернера в трансляции сильных, не вербализуемых аффектов, связанных с переживанием исторического хода времени в модальности эксцентричных явлений мира природы можно, наверное, считать кинематограф. Не зря же особое дискретное восприятие событийной канвы и во многом сценическая аффектация образов натуры сближают восприятие многих картин Тернера с впечатлением от просмотра диорам -- предтечи культа автономного зрения в фото- и киномонтаже.

Привезенные в ГМИИ работы (40 картин, 70 акварелей, две гравюры) отбирались куратором «Тейт Бриттен» Йеном Уорреллом. Отбор тщательнейший, почти каждая вещь -- веха на творческом пути мастера. Учитывая то, что «Тейт Бриттен» обладает самой масштабной коллекций Тернера, который завещал свои полотна Англии как единую, собравшуюся в «Тейт» экспозицию, выставка в Москве к просмотру обязательна.