На фестивале «Балтийский дом» прошел спектакль «Горячие эстонские парни» совсем молодого и не слишком у нас известного таллинского театра NO99. Молва бежала впереди этой постановки. Театр, три года назад созданный двадцативосьмилетним Тийтом Оясоо, в прошлом году был в Москве на «Новой драме» с весьма забавно придуманным «Незнайкой на Луне», который играли как простодушный антибуржуазный памфлет между столов с компьютерами и бумагами в офисе журнала «Афиша». Тот спектакль в окружении привередливых фестивальных зрителей прошел не лучшим образом -- он был рассчитан на неискушенную публику, вроде клерков, радующихся приехавшему прямо к ним шоу как неожиданному приключению в обеденный перерыв. Но слухи о том, что у этого театра есть и другие жестко социальные постановки, в том числе скандальные «Горячие эстонские парни» (или «ГЭП»), посвященные демографическим проблемам, курсировали уже тогда. Позже знакомые эстонцы рассказывали о том, какие битвы ведутся вокруг «ГЭПа» и что один из главных его поклонников -- президент страны -- своих гостей обязательно водит на этот спектакль. Ну а то, что «эстонские парни» объехали уже половину фестивальной Европы, и так понятно: маленькие, социально заточенные спектакли -- сейчас самый востребованный фестивальный формат. Отличается «ГЭП» от большинства других постановок такого рода искренностью; он сделан по душевной потребности, а не по заказу, и в нем, как в возбужденном разговоре, хватает длиннот и противоречий.

В сущности, «ГЭП» -- спектакль-диспут, каких полно было в 20-е годы прошлого века. Его цель -- рассказать о катастрофической демографической ситуации в Эстонии, где молодые люди не хотят заводить детей: ситуация отражает общеевропейскую, но маленькому народу грозит скорым вымиранием.

На пустой дощатой сцене, на фоне деревянной стены, напоминающей о деревенском доме, восемь молодых мужчин и три женщины в народных костюмах в течение почти трех часов разыгрывали тридцать эпизодов-скетчей, титры-заголовки которых проецировались на стену. Толчком к разговору становится фантастическое создание клуба «Горячих эстонских парней», обеспокоенных сокращением нации и готовых положить свою жизнь и здоровье на то, чтобы ежедневно оплодотворять по нескольку эстонских женщин. Весь первый акт посвящен защите «горячих парней».

Начальный эпизод -- «Твоя жена беременна от меня»: парень из ГЭПа рассказывает другу, что, коли тот сам не хотел иметь детей, его жене пришлось для зачатия воспользоваться помощью приятеля. А дальше с дракой, слезами и пародийно-серьезными увещеваниями идет тройной диалог о том, следует ли герою оставаться с любимой женой и воспитывать чужого ребенка как своего или нет. Далее -- эпизоды разных жанров, начиная с «политинформации», где активист клуба рассказывает о сути проблемы и объясняет, что повсеместное «опыление» эстонских женщин вполне возможно, если клуб будет расти, а члены его станут работать, не покладая «рук». Отдельно объясняется, что гэповцы не бросят своих детей, а будут стараться распределять время и становиться хорошими приходящими отцами. Далее идут этюды на «искусство обольщения», лекция экзальтированного демографа, разговоры девушек, мечтающих о парнях, и физкультурные танцы мужчин с активными движениями чресл, демонстрирующие, что члены ГЭПа серьезно подходят к задаче национальных осеменителей. Этюды, сочинявшиеся, как рассказывал потом режиссер, прямо во время репетиций, выходят у молодых актеров наивными, насмешливыми и весьма обаятельными. Заканчивается первый акт идиллическими видеокартинами счастливых отцов и матерей с многочисленными детьми. Казалось бы тема исчерпана, но второй акт сразу начинает с проблем.

Вступают женщины, ставшие матерями. Они говорят, что денег на воспитание детей не хватает, что прекрасные намерения приходящего отца не могут помочь в ежедневной заботе о детях. Короткие сцены с женскими жалобами и цитатами из выступлений известного эстонского политика Эвелин Сепп о поддержке матерей сменяются картинами гэповского ража с объявлением «тотального балтотраха», а потом разговорами измочаленных отцов-производителей, которым не удается ни достаточно заработать, чтобы обеспечить детей, ни найти время, чтобы уделить внимание каждому. После такого поворота событий переход к развеселому «эстонскому народному танцу тульяк, который говорит о любви юноши и девушки» уже выглядит издевкой.

Во втором, «оппонирующем» акте есть два главных сюжета. Во-первых, поход представителей ГЭПа, мечтающих привлечь внимание бизнеса к своему «проекту» возрождения Эстонии, в пиар-контору. Здесь сидят двое вполне благодушных, хоть и туповатых русских, и они никак не могут взять в толк: «Какая ваша главная идея, почему вы хотите быть эстонцами?» Вторая встреча-спор, уже с бизнесменами, оказывается весьма интеллектуально напряженной. Тут оппонентами простодушных гэповцев оказываются братья-эстонцы, образованные молодые богачи, объясняющие, что в сегодняшнем мире разговор о нации устарел и в эпоху глобализации «труды» ГЭПа бессмысленны. После спектакля, когда я с сомнением спросила у режиссера, может ли быть, что эта сцена с разнообразным цитированием Ортега-и-Гассета и других философов с социологами, сочинялась тоже импровизационно во время репетиций, он ответил, что во время подготовки спектакля, совсем как гэповцы, пытался найти поддержку бизнеса и разговор на сцене точно повторяет одну из бесед с бизнесменами, которая произвела на режиссера сильное впечатление.

Конечно, в спектакле этом очень много местного, понятного только своим -- имен, цитат, музыки (мы не опознаем даже такой провокационный ход, как пьяное пение эстонскими девушками национального гимна), но, как выяснилось, он вполне конвертируется. И даже в России, которой страхи малого народа неблизки, некоторые гэповские сюжеты выглядят весьма актуально. Не говоря о том, как непривычно для нас, что такой хлесткий политический разговор без всяких эвфемизмов ведется прямо со сцены -- мы к такому не привыкли.

Кстати, заканчивается спектакль тем, что маленький зрительный зал, будто разноцветными конфетти, засыпают упаковками презервативов. Кто-то удивился, что после спектакля о необходимости рожать нам предлагают предохраняться. Другой предположил, что презервативы бросают только в русском зале. Третий решил, что презервативы все проколотые, чтобы детей рожали даже те, кто об этом и не думал. Думаю, что через полгода, когда «Горячих эстонских парней» привезут в Москву на «Золотую маску», это станет ясно.