«Год семьи закончился, а «Большая перемена» продолжается», -- с удивлением прокомментировал ситуацию Эдуард Бояков; театр «Практика», чьим художественным руководителем он является, -- основной организатор фестиваля (два других -- это правительство Москвы и департамент культуры города). Одна из главных особенностей «Большой перемены» -- ее размеры: спектакли идут все дни плотным, нескончаемым потоком. Вторая особенность фестиваля заключается в том, что он возник от безысходности, оттого, что в нашей стране детского театра нет. То есть формально он есть, а по-настоящему -- нет. ТЮЗы есть, юные зрители есть, а качественных спектаклей нет.

Обилие детских спектаклей на самом деле признанию проблем не противоречит. В потоке проблемы не исчезают, а, наоборот, обостряются. Это видно, например, по двум недавно прошедшим детским фестивалям: X Всемирному фестивалю детского театра и фестивалю «Гаврош» (который в действительности «Гаврошем» был только первый год, в этом году проект «Театры мира -- детям» Театра клоунады назывался «Пиноккио», а в следующем станет «Карлсоном» -- национальность персонажа соответствует основной стране-участнице: француз, итальянец, швед). И там и там фестивальная программа была забита под завязку, и там и там смотреть было не то что нечего, но к спектаклям -- как бы помягче выразиться? -- оставалось много вопросов.

«Большая перемена» примечательна уже тем, что с вопросов начинает: 31 октября в 11 утра в «Практике» проводят шестичасовой «круглый стол» «Театральные фестивали для детей и молодежи»; ожидаются «ведущие специалисты в области театрального фестивального движения», и прежде всего Драган Клайч, глава EFRP, Европейского проекта исследования фестивалей. Хотя все разделы «Большой перемены» (российские и зарубежные спектакли, спектакли, где играют дети, специальная программа и благотворительная программа), по утверждению организаторов, обладают равным и взаимно обогащающим значением, заметен акцент, сделанный на спецпрограмму. «Для налаживания внутреннего диалога мы пытаемся использовать каждую возможность. Чтобы выйти из кризиса, в котором пребывает детский театр, необходима серьезная работа. И рефлексия, -- Эдуард Бояков объясняет, зачем «детскому» фестивалю нужно такое количество лекций, конференций и лабораторий. -- Мы чувствуем, что театр для детей -- территория очень заброшенная».

Второй программный блок, на который делается большая ставка, -- международный. Если тюзовскую систему сложно расшатать изнутри (пока будут существовать ТЮЗы, в них будут приходить дети и смотреть идущие годами спектакли любого качества), то можно показать, каким в принципе может быть детский театр. Рецепт для детского спектакля пока не изобретен, но зато известно, что он может быть хорошим, без всяких скидок на нежный возраст зрителей. Обещают, что хорошими будут «Красная шапочка» француза Жоэля Помра (его «Торговцев» привозили на прошлый NET, а «Этот ребенок» -- репертуарный спектакль «Практики»), «Папа всегда прав» болгарского театра Credo, спектакли Эстонского театра кукол и швейцарского театра Sgaramusch. По поводу всего остального выражаются уклончиво: «47 шедевров мы вам обещать не можем».

Российская программа отличается не разнообразием, а концептуальностью. Детскими спектаклями объявляются не те, которые специально сделаны для детей, а те, которые можно с детьми смотреть. То есть можно смотреть и без них -- тогда это будут обыкновенные хорошие взрослые спектакли, такие как, например, «Корова» Дмитрия Крымова или «Нос», идущий с прошлого сезона в московском ТЮЗе. А можно на них прийти с детьми -- тогда они превратятся в семейные. Мхатовский «Конек-Горбунок» пока чуть ли не единичный пример такой специальной «семейной» постановки. Александр Филиппенко готовит моноспектакль «Семейное чтение» по книге Юрия Коваля «Недопесок». Театр «Дерево» представит адаптированную версию спектакля-хита «Однажды» с участием детей из московских студий, театр АХЕ -- свой «детский» проект «Конструктор из фантиков». Очень вероятно, что идеальный детский спектакль именно таков: не тот, на который можно спокойно отпустить в театр ребенка, а тот, на который пойдешь с ребенком за руку. Настоящий театр, как настоящая любовь, с возрастом не очень считается; если случился, то сражает наповал -- и пионера, и пенсионера.