Правоохранительные органы Республики Ингушетия потратили вчера немало сил, чтобы опровергнуть информацию о захвате боевиками сел Яндаре и Мужичи, появившуюся рано утром на нескольких интернет-сайтах. С точки зрения ингушских правоохранителей это сообщение было направлено на дестабилизацию обстановки в республике. «Установлено, что факты нападений, захватов городов, сел и районов республики за текущие сутки не зарегистрированы», -- официально заявила республиканская прокуратура.

Что слух о захвате сел -- явное преувеличение, стало известно уже ранним утром четверга. Речь шла о попытке неизвестных в военной форме выставить пост на окраине села Мужичи, предпринятой в ночь на четверг. Попытка в целом не удалась. Пострадал один человек -- житель Галашек Тимур Хашиев, водитель «восьмерки», который отказался остановиться на этом несанкционированном посту. Машину его обстреляли, и он был ранен. Ряд агентств привел показания других свидетелей, утверждавших, что люди в форме искали сотрудников правоохранительных органов, которые традиционно являются мишенью для боевиков. Житель села Мужичи Иса Гандаров, сотрудник ингушского отделения правозащитного центра «Мемориал», сообщил, что те, кто выставил или пытался выставить пост около 10 вечера в среду, разговаривали между собой на чеченском, русском и осетинском языках. Последние два нечасто применяются в качестве языка общения боевиков, воюющих в Ингушетии за установление шариата. Уже поэтому очевидно, что случай в Мужичах требует тщательного расследования.

Хотя факты захвата боевиками городов и районов (которые, кстати, имели место в Ингушетии в июне 2004 года, когда большой отряд боевиков на несколько часов взял под свой контроль Назрань и ряд других ключевых пунктов региона) вчера не были зафиксированы, по совокупности среда и четверг все же явно выделяются на уже привычном фоне трагических новостей из этой республики.

Вечером в среду был убит заместитель главы администрации станицы Троицкая Хаджибикар Джанхотов, которого расстреляли из пистолета с глушителем прямо у выхода с работы. Г-н Джанхотов оказался единственным погибшим в этой серии терактов. Взрыв, прогремевший в зале игровых автоматов в станице Орджоникидзевская около двух часов ночи в четверг, не унес жизни и вполне мог быть результатом «спора хозяйствующих субъектов», хотя ингушские боевики не раз демонстрировали не меньше рвения в борьбе с игроманией, чем официальные республиканские власти. Затем около 11 часов дня взорвалась машина сотрудника назрановской милиции, который собирался ехать на работу и чудом заметил бомбу под дном автомобиля. В полдень в центре Назрани при переходе через улицу из машины были обстреляны двое бойцов ингушского спецназа, один из которых получил ранение. А ближе к вечеру история с бомбой под днищем машины повторилась, но уже в Малгобеке: сотрудник отдела милиции по работе с несовершеннолетними обнаружил ее, приехав домой и уже успев отойти от машины на безопасное расстояние. Бомба взорвалась, машина сгорела.

Между тем в соседней Чечне в понедельник и вторник прошли митинги, участники которых требовали воссоединения Чечни и Ингушетии, которые до распада СССР в 1991 году составляли единую автономную республику в составе РСФСР. Один из митингов прошел в Серноводске, в нескольких километрах от чечено-ингушской границы. Как позднее пояснил бывший спикер Народного собрания Чечни Дукваха Абдурахманов, в Серноводск приехало около 1000 жителей Ингушетии, которые хотели проголосовать на состоявшихся в прошлое воскресенье выборах нового чеченского парламента. Г-н Абдурахманов, по его словам, разъяснил людям, что они зарегистрированы в Ингушетии, поэтому выбирать чеченский парламент им не положено, но сам он «поддерживает их желание жить в единой семье вайнахского народа», хотя «торопить события и не следует». По данным «Времени новостей», аналогичная акция прошла и в Грозном. Есть сведения, что людей привозили на мероприятия, обещая вознаграждение.

Вполне вероятно, что в Серноводск приезжали чеченцы, поселившиеся в Ингушетии после последней войны -- несколько тысяч человек так и не решились вернуться в родную республику. Большая часть их живет в Сунженском районе Ингушетии, который является спорной территорией между двумя братскими вайнахскими республиками: в советской Чечено-Ингушетии Сунженский район был один, а теперь их два, один в Чечне, другой в Ингушетии. Причем граница, примерно согласованная в 1993 году Русланом Аушевым с ингушской стороны и Зелимханом Яндарбиевым с чеченской, до сих пор официально никем не признана. С другой стороны, г-н Абдурахманов совершенно явно обращает внимание не на проблему места голосования чеченцев, живущих в Ингушетии, а на стремление ингушей объединиться с Чечней.

Вероятно, такое объединение может рассматриваться в качестве одного из решений явного кризиса в Ингушетии. Объединение смягчило бы проблему осетино-ингушского конфликта по поводу Пригородного района, потому что теоретически, будучи частью единой республики, ингуши, как и до разделения в 1992 году, снова могли бы воспринимать Наурский, Каргалинский и Шелковской районы, переданные Чечено-Ингушетии после ее реабилитации в 1957 году, в качестве территориальной компенсации. Кроме того, объединение стало бы системным изменением политической ситуации в самой Ингушетии. Любой возможный преемник Мурата Зязикова скорее всего окажется в точно такой же ситуации, как нынешний ингушский президент, уже через пару недель после назначения: силовые структуры продолжат бороться с боевиками, те будут взрывать милиционеров, а все шишки полетят на главу региона. Зато харизматичный Рамзан Кадыров сможет радикально изменить ситуацию.

На самом деле объединение регионов может изменить ситуацию, но едва ли может качественно ее улучшить. Во-первых, российские силовики едва ли охотно согласятся на «чеченизацию» еще одной республики. Во-вторых, по словам руководителя международного центра исследования проблем Северного Кавказа Руслана Кутаева, ингуши прекрасно понимают территориальный смысл объединения: предъявлять после него претензии на Пригородный район будет бессмысленно, потому что в 1957 году с ними (и с чеченцами) за него «расплатились» тремя районами Ставрополья. Пригородный район, где расположен ряд важнейших ингушских населенных пунктов, значительно важнее для ингушей, чем притеречные районы Чечни. «Для большинства чеченцев идея объединения безразлична, большинство ингушей -- резко против», -- считает г-н Кутаев.

А в-третьих, ожидать, что после замены федералов и ингушских милиционеров на милиционеров кадыровских кривая насилия в Ингушетии пойдет вниз так же резко, как она пошла в Чечне, когда практически все полномочия были переданы местному МВД, не особенно оправданно. «В Чечне похищений и убийств действительно стало меньше, и в том числе потому, что там чеченцы имеют дело с чеченцами, -- говорит эксперт правозащитного центра «Мемориал» по Северному Кавказу Александр Черкасов. -- В Ингушетии этого эффекта не будет, местные жители для кадыровцев чужие, и наоборот».

Между тем ситуация в Ингушетии все более настойчиво требует к себе внимания со стороны центра. Минрегионразвития России и комитет Госдумы по делам федерации и региональной политики обнародовали вчера рейтинг социально-экономического развития 84 российских регионов, в котором Ингушетия оказалась на последней строке снизу: ее валовой региональный продукт составляет всего 11,2% от среднего по России. Данных по Чечне нет, несмотря на все кадыровские успехи, измерения проводить там все еще сложно.