На днях вышел специальный выпуск журнала «Россия в глобальной политике», посвященный последствиям пятидневной августовской войны на Кавказе. Как пишет во вступительной статье к нему главный редактор журнала Федор Лукьянов, «консолидация общества и элит, ставшая следствием российско-грузинского конфликта, уже отражается на внешней политике России, и это, судя по всему, не конъюнктурное колебание, а действительно начало чего-то нового». Простим главреду известное вольнодумство: он не называет пять дней в августе официально -- «операцией по принуждению Грузии к миру», а называет войну «российско-грузинским конфликтом».

Впрочем, сегодня уже как в МИДе, так и в самом Кремле стараются не употреблять этот эзопов язык. Так, старался избегать официоза и замминистра иностранных дел России Сергей Рябков, открывая на днях дискуссию на презентации спецвыпуска журнала, состоявшейся в Высшей школе экономики. Но сначала он ответил твердым «нет» на прямой вопрос ведущего, г-на Лукьянова, можно ли считать новую «холодную войну» начавшейся?

А затем г-н Рябков не менее твердо сформулировал несколько тезисов, которыми, очевидно, оперирует сегодня российская дипломатия. В кратком пересказе некоторые из этих тезисов выглядят так:

-- для Запада война в августе оказалась саморазоблачительным уроком, западные СМИ не смогли объективно оценить происшедшее;

-- произошла эволюция российского общественного мнения в антизападном русле, и если это еще нельзя назвать общенациональным консенсусом, то квалифицированным большинством -- можно;

-- сила нашей позиции в ее последовательности;

-- но втягиваться в конфронтацию для нас было бы контрпродуктивно, а если откат в отношениях с Западом все же произойдет, то не по нашей вине;

-- в отличие от НАТО Евросоюз настроен на более конструктивное сотрудничество с Россией в выработке системы европейской безопасности;

-- мы выходим из ситуации с плюсом, а если есть минусы, то они незначительны, поэтому нет основания для критического переосмысления действительности;

-- произошедшее произвело оздоравливающий эффект, поскольку саморазоблачение Запада позволило нам говорить некоторым его представителям то, что раньше мы говорить избегали.

Справедливость последнего тезиса нашла свое подтверждение уже в ходе дальнейшей дискуссии, когда некоторые отставные генералы, а ныне почтенные представители экспертного сообщества не отказывали себе в удовольствии сказать в отношении американских еще недавно партнеров все, что про них думают...

Но перед этим своими тезисами с коллегами поделился представитель академического сообщества, член-корреспондент РАН Алексей Арбатов, который, как напомнил ведущий, еще в начале этого года на страницах журнала утверждал, что «холодной войны» не будет. Но г-н Арбатов не поддался на эту нехитрую "провокацию" и рассказал, в чем состоят, как выразился Сергей Рябков, плюсы и минусы российской политики. Россия доказала, что к ее словам надо относиться серьезно, и позволила себе бросить вызов США. Это плюс. Но при этом она не смогла убедить Запад в благородности своих целей. Это минус. Алексей Арбатов отметил, что Москва впервые с 1979 года (ввод войск в Афганистан) применила военную силу, впервые после образования СНГ в 1991-м применила силу в отношении одного из его членов, являющегося одновременно и союзником США.

Ученый считает, что Россия сегодня стоит на распутье -- либо августовская война спровоцирует шаги по ее распаду, либо это эпизод и, говоря словами президента Медведева, на этом надо «поставить точку». А возможно, это вообще начало своеобразной реконкисты, воссоединения в какой-то форме СССР, и дальнейшим шагом станут действия Москвы по отношению к Украине... Именно от того, как будут развиваться события на украинском направлении, полагает г-н Арбатов, зависит и дальнейшая позиция Запада: либо заморозить нынешний осетинский эпизод и продолжать выстраивать нормальные отношения с Москвой, либо вновь начинать по отношению к ней политику сдерживания.

Председатель российского Совета по внешней и оборонной политике (СВОП) Сергей Караганов был категоричен: надо вообще прекратить заниматься Грузией, это всего лишь маленький водоворот среди большой и неспокойной водной поверхности. По его мнению, следует спокойно и без истерики признать: да, «холодная война» началась, но маленькая такая, лет на пять-шесть. Поэтому, говорит г-н Караганов, надо заняться модернизацией армии, ее перевооружением и регулярно проводить военные учения.

Профессор Георгий Мирский с ним не согласился. Для «холодной войны» нет оснований, говорит он, поскольку нет сил, стремящихся нанести России ощутимый военный урон. Отставной дипломат Михаил Демурин, напротив, был настроен алармистски: Запад стремится окружить Россию режимами типа Саакашвили, чтобы подавлять нацменьшинства по периметру российских границ. Напряжение в зале нарастало, казалось, что война уже, что называется, «у наших ворот».

К счастью, атмосферу несколько разрядил бывший замминистра иностранных дел России Анатолий Адамишин. Вспомнив торжествующие заверения некоторых коллег в том, что Америка слабеет, а Россия «поднимается с колен», экс-дипломат вызвал смех аудитории: как бы, заметил он, Россия, поднимаясь с колен, не встретилась с падающей Америкой. Затем г-н Адамишин уже на полном серьезе предупредил о реальной опасности возникновения «тяги» к возрождению имперских амбиций среди правящей российской элиты.

Не менее серьезные опасения вызвали последние события у директора Института стратегических оценок Сергея Ознобищева. Он считает их провалом российской внешней политики, поскольку они привели к росту числа тех, кто поддерживает в Грузии стремление этой страны вступить в НАТО. С политологом спорит военный историк генерал Павел Золотарев: мы сделали все правильно, хотя и с ошибками, да и не было у нас иного выхода, кроме как признать Абхазию и Южную Осетию, особенно после выхода Грузии из СНГ. Ведь в этом случае терял свою легитимность миротворческий мандат России в Южной Осетии, выданный от имени СНГ. Но дальше нам следовало быть осторожными, заметил генерал, ссылаясь на китайскую поговорку «не надо трогать спящего тигра за усы».

Подобный пацифизм вызвал взрыв возмущения у другого отставного генерала, уже МВД, Владимира Овчинского. Его возражения звучали по-солдатски образно. «Почему мой друг Павел Золотарев боится поставить США в неудобное положение? Америка не женщина, чтобы ее неудобно было ставить в такое положение, -- гремел генерал. -- Они нас уже 15 лет ставят в такие положения, что и в Камасутре таких не сыщешь!»

Других специалистов по древнеиндийской науке любви в зале не нашлось, поэтому оппонировать генералу МВД никто не стал.

Еще только Александр Музыкантский вернулся к украинской теме, стремясь объяснить, почему для некоторых в России вступление Украины в ЕС представляет экзистенциальную угрозу. По его словам, это закроет дорогу любому проекту восстановления российской империи. С ним тоже никто не спорил, согласились, что «украинская» повестка для российской внешней политики становится основной.

Завершилась бы дискуссия на тему «быть или не быть «холодной войне» вполне оптимистично, если бы знать ее участникам, как успокоит всех через пару дней сам президент России. У России и США «сегодня нет таких идеологических разногласий, вокруг которых могла бы начаться холодная или какая-либо другая война», сказал Дмитрий Медведев в среду на встрече в Стрельне с премьер-министром Испании Хосе Луисом Сапатеро. Теперь, похоже, придется быстро заканчивать уже объявленную было даже «маленькую холодную войну».