В России, похоже, началась очередная эпоха имперского экстаза. До сих пор заканчивались все подобные эпохи одинаково -- крахом: экономическим, политическим, территориальным.

Такое впечатление, что Россия готова повторить на новом витке истории брежневско-горбачевский политический цикл, который завершился гибелью СССР. В начале этого цикла (на закате правления Брежнева и засилья кремлевских геронтократов) на фоне таких же высоких цен на нефть и такой же иллюзии внутриполитической стабильности страна решила «накостылять Америке» в Афганистане, заодно сорвав, как тогда казалось советскому руководству, попытку Запада и исламских радикалов исламизировать южные советские республики. В итоге нефти, газа, армии и политических реформ Горбачева не хватило, чтобы спасти СССР. Нефти и газа не хватит и сейчас, чтобы сохранить Россию в ее нынешних границах с зыбким Кавказом, неизбежным уменьшением доли русского населения и сокращением населения вообще, с китаизацией Дальнего Востока, которой нечего противопоставить. России надо было признавать чужие границы именно для того, чтобы иметь более твердую почву для защиты своих. Причем не от внешней агрессии, а от системных проблем собственного развития.

Международная политика цинична, идеалы в ней давно подменены интересами. Россия выходит на самоубийственную политическую траекторию даже не с точки зрения абстрактных идеалов, а как раз с точки зрения своих интересов. Наша геополитическая "распальцовка" последних лет основывалась на нескольких постулатах. Постулат первый: Штаты увязли в своей неудачной попытке исполнить без дублеров роль мирового жандарма. Постулат второй: нефтегазовая зависимость раздираемого внутренними противоречиями Евросоюза не позволит ему принять реальные санкции против России. Постулат третий: раз Россия встала с колен (спасибо невероятно удачной нефтегазовой мировой конъюнктуре) -- она вновь обрела возможности для имперского реванша.

В результате даже с позиций цинизма или, как говорят сторонники российской власти на Западе, прагматизма Кремля Россия войной с Грузией и признанием независимости ее сепаратистских анклавов вступила в заведомо проигрышное предприятие.

«Газпром» за последние пару месяцев уже подешевел на 40%, а это, между прочим, 20% российского бюджета, который и без того не чета американскому. Возможности единственной освоенной нами в последние годы нефтегазовой дипломатии будут таять пропорционально нарастанию имперской активности -- такими действиями автоматически подрывается капитализация главных, если не единственных опор казны.

Евросоюз, который до сих пор мог рассматривать уменьшение газовой зависимости от России лишь как вопрос превращения из состояния политического зеро в состояние субъекта мировой политики, теперь начнет рассматривать снижение этой зависимости уже как вопрос выживания. А постсоветским государствам больше не потребуется прикладывать особые усилия, чтобы доказывать Западу «агрессивную сущность России».

Вместо того чтобы строить вместе с другими державами новый мировой порядок, резонно осуждая фиктивный старый, Россия пошла по пути пародии на американскую геополитику а-ля Джордж Буш. Но у США для такой политики (повторим, неправильной и обреченной на стратегический провал) и больше ресурсов, и наличествует система союзников. А также нет потенциальных сепаратистских угроз внутри страны. У России нет ни таких ресурсов, ни союзников, зато есть внутренние угрозы территориальной целостности.

Рядовым россиянам последствия имперского экстаза могут стать понятными тогда, когда цены на продукты в стране опять начнут резко расти, когда привыкшие бывать за границей (таковых пока немного, но их число все последние годы росло) будут лишены этой возможности, когда такая политика скажется на их повседневной жизни. Проекты же создания в Москве международного финансового центра, равно как идеи экспансии российского бизнеса на Запад до радикальной смены курса в России можно забыть. Зато у тех из жителей Сочи, которые не хотят проведения в городе зимней Олимпиады-2014, появится шанс. Поскольку состязаться рядом с Абхазией, на неопределенный срок превратившейся в независимое прифронтовое государство, желающих может оказаться немного.