Хотя канцлер Германии Ангела Меркель заявила в Тбилиси, что «двери НАТО для Грузии по-прежнему открыты», у Европы нет ясного понимания того, как президент Михаил Саакашвили сможет в них протиснуться. После неудавшегося грузинского блицкрига с целью установления контроля над Южной Осетией многие члены Североатлантического альянса представили себе пугающий сценарий развития событий в том случае, если бы Грузию уже приняли в его ряды, -- страны НАТО неизбежно оказались бы вовлеченными в конфликт. Прохладную позицию в отношении скорого предоставления Грузии статуса кандидата на вступление в НАТО демонстрируют Бельгия, Испания, Италия и Франция. О позиции Германии в отношении кризиса вокруг Южной Осетии «Времени новостей» рассказал председатель комитета по внешней политике бундестага и член фракции ХДС/ХСС Рупрехт ПОЛЕНЦ.

-- В Европе, да и в Германии, звучат разные оценки конфликта на Кавказе. Одни винят президента Грузии в развязывании войны в Южной Осетии, другие считают реакцию России «чрезмерной»...

-- Для прояснения вопроса вины за происшедшее потребуется создание независимой международной комиссии по расследованию. Еще за несколько недель до начала войны конфликтующие стороны совершали взаимные провокации, включая перестрелки. Целями становились, в частности, грузинские деревни в Южной Осетии. На это президент Грузии отреагировал продвижением войск в Южную Осетию, что определенно было его ошибкой. С другой стороны, Россия не имела права подвергать бомбардировке грузинские города и деревни, а также вводить свои войска в Грузию за пределы территории Южной Осетии. В этом смысле Россия перешла границу. Масла в огонь добавила и массовая выдача российских паспортов жителям Южной Осетии и Абхазии. Этим Россия также нарушила суверенитет Грузии.

-- На днях глава МИД Германии Франк Вальтер Штайнмайер заявил, что Россия должна отвести свои войска по меньшей мере из «собственно Грузии», чтобы стали возможными переговоры о длительном прекращении огня. Признает ли тем самым министр право России на военное присутствие в Южной Осетии и Абхазии?

-- Германская и, я полагаю, международная внешняя политика исходят из того, что с точки зрения международного права Южная Осетия и Абхазия принадлежат Грузии. Но рассматривать вопрос о том, где после прекращения огня должны размещаться воинские контингенты, надо независимо от этого. Цель требования нашего министра -- возвращение военных на позиции, которые они занимали до начала войны. Это означает, что российские войска и впредь будут находиться в Южной Осетии и Абхазии, ведь они там присутствовали и прежде в рамках соглашения о миротворческих контингентах.

-- Но как с этим соотносится вопрос суверенитета Грузии?

-- С международно-правовой точки зрения Южная Осетия и Абхазия принадлежат Грузии. Но с 1992 года Тбилиси по сути не осуществляет административных полномочий на этих территориях или делает это очень ограниченно. Длительное время конфликт находился в замороженном состоянии. Теперь задача в том, чтобы найти решение, с которым смогли бы согласиться все заинтересованные стороны. Удастся ли это сделать -- совсем другой вопрос. Я на этот счет настроен пессимистично.

-- Канцлер Меркель на апрельском саммите НАТО в Бухаресте выступила против присоединения Грузии и Украины к Плану действий по членству в альянсе, указав на нерешенные межнациональные конфликты в Грузии. Теперь они обострились еще сильнее. Но 15 августа в Тбилиси канцлер не только заявила о поддержке движения Грузии в сторону НАТО, но и пообещала помощь Германии в восстановлении разрушенной войной грузинской военной инфраструктуры. Означает ли это изменение позиции Германии?

-- Канцлер всего лишь подтвердила и поддержала решение, принятое в отношении Грузии и Украины в Бухаресте. Тогда НАТО признало, что Грузия и Украина будут его членами, но для достижения этого необходимо наличие ряда предпосылок. В отношении Грузии речь идет об урегулировании конфликтов на ее территории, а также о дальнейшем продвижении в сторону демократии и правового государства. В Тбилиси канцлер подтвердила, что это решение остается в силе. При этом она не заявляла ни об ускорении процесса принятия Грузии в НАТО, ни о его замедлении. Что касается восстановления разрушенных военных объектов Грузии, то здесь наша помощь не будет военным содействием в классическом смысле.

-- Но это можно толковать и как помощь Грузии в ее противостоянии России...

-- Речь о поддержке независимости Грузии. Перспектива вступления Грузии в НАТО не создает угрозы России. НАТО образца 2008 года -- это совсем иное объединение, нежели НАТО, скажем, 1988 года. Тогда альянс на самом деле был оборонительным союзом против СССР. Сегодня НАТО -- это альянс, имеющий целью обеспечение безопасности демократических государств. Если взглянуть на периметр границ России в Европе и Азии, станет очевидным, что самые надежные и безопасные рубежи у России именно со странами НАТО. Ведь это правовые демократические государства, от которых не исходит угроза для России.

-- В какой мере кризис на Кавказе может повредить стратегическому партнерству между Россией и Германией?

-- В скором времени мы ожидаем начала переговоров с Россией о выработке нового соглашения о партнерстве и сотрудничестве с Евросоюзом. Это соглашение призвано отразить фундаментальное понимание того, как Россия и ЕС видят характер своих отношений в будущем. От исхода переговоров будет зависеть, какими станут эти отношения. Россия справедливо заявляет, что она европейская страна. С точки зрения географии это верно. Но если Россия хочет быть европейской страной и в политическом отношении, то ей придется разделить европейское понимание принципов права и демократии. Насколько Россия готова это сделать, мы сможем уяснить в ходе переговоров. Я не ожидаю, что они будут легкими, но надеюсь, что они приведут к хорошему результату. Россия правильно поступит в отношении самой себя, если, к примеру, для модернизации своей промышленности еще больше углубит сотрудничество с ЕС, в частности с Германией. Поиск баланса взаимных интересов -- это всегда более продуктивный политический подход, чем замыкание на нереальных амбициях. Но это предполагает и взаимное доверие, а в военном отношении -- уважение принципов международного права.