За последние дни прошли две пресс-конференции по поводу очень печальному: приказом генерального директора ГТГ Валентина Родионова был уволен начальник отдела новейших течений галереи Андрей Ерофеев. Официальная причина: нарушение учета и хранения музейных ценностей. На прошлой неделе собрали критиков руководители Третьяковской галереи. Директор Валентин Родионов, заместитель директора Ирина Лебедева, главный хранитель Екатерина Селезнева убеждали приглашенных в том, что пять выговоров -- это невозможно. Что половина внесенных в стены Третьяковки фондов искусства новейшего времени из-за нежелания Ерофеева жить по нормам музейной жизни не инвентаризована. Что так не годится. Что из-за халатности сотрудников отдела ничего невозможно найти, и постоянное хранение оформлено лишь несколько дней назад. И вообще так жить нельзя.

Да, нельзя. Только совсем по иным причинам. Первая: приказ об увольнении можно расценивать в категориях морально-этических. Тогда стоит признать, что со стороны руководства ГТГ мы имеем подлость обыкновенную. Уволен человек, находящийся под следствием. Ультраправые обвинили его и директора Сахаровского центра Юрия Самодурова в разжигании вражды и религиозной ненависти после выставки «Запретное искусство». Ерофееву грозит суд, приговор, срок в конце концов. И вот к этому суду он придет безработным, с увольнением за профнепригодность. Судить за искусство невменяемо по всем цивильным нормам. Дабы сохранить себя, художественное сообщество встало на сторону Ерофеева. А вот Третьяковка, видимо, не считает возможным быть этому сообществу причастной. Репутация институции -- крупнейшего собрания отечественного искусства в стране -- испорчена радикально. Когда руководство спросили, почему с увольнением нельзя было подождать до суда, начальники простодушно сказали, что не знали о Ерофееве как об обвиняемом, а полагали, что он проходит лишь в качестве свидетеля. Если им поверить, то все еще ужаснее. Получается, администрация ГТГ добровольно предпочла информационную блокаду, отрезана от новостей и актуальной жизни. То есть так она и подтвердила собственную профнепригодность.

Вторая причина -- что нельзя жить именно так: увольнение после того, как наконец-то фонды сотрудниками ерофеевского отдела, работающими день и ночь в течение полугода, были инвентаризованы. То есть вопреки заведомо невыполнимому требованию администрации профессионалы из отдела с работой справились. И теперь, когда фонды описаны, отдел обезглавливают. Сотрудники, естественно, берут отпуска. Многие с последующим увольнением. Нехорошо и антигигиенично все это.

Природа этого инцидента проявилась в ходе второй пресс-конференции, которую устроила вчера потерпевшая сторона -- Ерофеев, художники, сотрудники отдела новейших течений. Печально то, что формально администраторы Третьяковки, уволившие лучшего, вернувшего в здание на Крымском зрителей куратора, действовали на законных основаниях. Они работали по инструкции. А по ней нельзя хранить в помещениях ГТГ фонды, никак не инвентаризованные. Нельзя держать принятые на временное хранение вещи слишком долго. К тому же с ОКСИ у нас проблемы. Созданное специально для коллекции Ерофеева, которая начала формироваться еще в музее «Царицыно» 20 лет назад, экспертное Общество коллекционеров современного искусства (ОКСИ) выполняло функции промежуточного хранения. ОКСИ брало вещи, не переданные музею по причине непросвещенности музейных работников по части, что есть современное искусство и какова его художественная (и прочая) ценность. Записанные на ОКСИ вещи во многих случаях не переданы на постоянное хранение в ГТГ до сих пор. И вроде как подвисли. А за них дирекции тоже надо отчитываться. Так вот самое главное. Уважаемые директора и хранители привели все эти аргументы как компрометирующие работу Ерофеева и его отдел. А ведь можно повернуть все с точностью до наоборот. Вместо того чтобы горой вставать за силу писанных сто лет назад инструкций, не лучше ли было, поняв специфику материала, с которым работает отдел новейших течений, эту инструкцию переписать. Не лучше ли было не действовать по схеме бюрократической казуистики, а войти в диалог с отделом. Понять, что он работает с вовлеченными в гиперактивную выставочную деятельность художниками, которые не могут сразу упокоить свои работы в недрах (во многих случаях сама Третьяковка никак не может решиться принять предложенные новейшим отделом через ОКСИ работы), что очень часто на выставку надо привлекать работы из личных коллекций (в ГТГ закупки современного искусства мизерны), что традиционная фондовая классификация в случае с инсталляциями, видеоартом тоже не подходит. Что если положить на чашу весов нарушенные протоколы хранения вновь поступивших произведений и сотни подаренных в коллекцию работ, которые попали в ГТГ благодаря самоотверженности сотрудников отдела и авторитету самого Ерофеева, то любой вменяемый человек увидит: перетянет вклад в культуру, а не бюрократия.

На вчерашней пресс-конференции Андрей Ерофеев четко сформулировал: Третьяковская галерея, как и большинство традиционных российских музеев, не готова интегрироваться в формат современного, динамично развивающегося, вписанного в мировой контекст музея. Взгляд на искусство (даже на передвижников и мамонтов) интересен из сегодня. Третьяковка смотрит на сегодня из вчера. Помимо хранения музей обязан просвещать и помогать выстраивать новые смыслы. Таким музеем нового для нашей страны типа и будет заниматься Андрей (будем надеяться, угрозы сумы и тюрьмы пройдут мимо). В его планах создание институции, организованной по корпоративному принципу с участием и государственным (Минкульта), и средств частных спонсоров и меценатов. Эту новость он и озвучил.

А что же все-таки произойдет с уже поселенной в ГТГ собранной им и его сообщниками коллекцией? Пессимистический прогноз: весь отдел расформируют. Собрание раскассируют по другим отделам с типично советским искусством в качестве никому не нужного в сложившемся коллективе ГТГ балласта. Так он вечно и будет пылиться в ящиках. Оптимистический прогноз: психология работающих в ГТГ хоть капельку изменится, они наконец-то вместо перманентной конфронтации будут искать пути диалога. Благодаря приглашенным кураторам коллекция будет работать на выставках. Отдел сохранится. Его сотрудники пополнять собрание не перестанут. Скорее всего в реальности сыщутся поводы и для умеренного пессимизма и для осторожного оптимизма.