Отношения между Россией и Польшей постепенно начинают улучшаться. На этой неделе с 12 по 14 июня в Варшаве пройдет первое заседание возобновленной российско-польской комиссии по трудным вопросам. О работе комиссии «Времени новостей» рассказал ее сопредседатель -- бывший глава МИД Польши, 70-летний профессор Адам Даниэль РОТФЕЛЬД.

-- Какие цели вы ставите на посту руководителя польской части комиссии?

-- Нужно найти то, что связывает и объединяет Польшу и Россию. Очень хочу, чтобы члены комиссии избегали недоверия и не шли на взаимные обвинения.

-- Что сейчас самое трудное в отношениях Польши и России?

-- Это главное, что нужно определить, начиная совместную работу. Если вопросы не решали много лет, то сегодня все является трудным. Комиссия для решения трудных проблем в двусторонних отношениях была создана после визита тогдашнего президента России Владимира Путина в Польшу в январе 2002 года. На волне энтузиазма появились Комитет стратегии сотрудничества, Форум гражданского диалога. Эти формы сотрудничества призваны способствовать улучшению климата между Варшавой и Москвой. Тогда только и говорили: «Вот теперь все и начнется». Началось с большим подъемом, а кончилось ничем -- все как в воду кануло.

-- Почему?

-- Этим вопросом обязательно надо задаться, чтобы опять не превратить хорошее дело в протокольную формальность. Тогда общая обстановка оказалась не в пользу благих намерений. Мы часто повторяем, что внешняя политика является продолжением внутренней политики. Это популярное в нынешнем мире правило и сыграло роковую роль. Тогда было принято решение о расширении НАТО. Польша также активно участвовала -- во избежание кровопролития -- в организации «круглого стола» между противоборствующими силами на Украине. Начались разговоры об американской системе противоракетной обороны (ПРО). Все это, вызвав в России понятную озабоченность, было воспринято ею с большой настороженностью. Отношения между Россией и Западом, в том числе между Россией и Польшей, начали идти от плохого к худшему. Лишь теперь, после выборов в Польше (досрочные парламентские выборы состоялись в октябре 2007 года. -- Ред.) и визитов в Москву главы МИДа Радослава Сикорского (январь 2008-го. -- Ред.) и председателя правительства Дональда Туска (февраль 2008-го. -- Ред.), пришло понимание, что можно все начать заново.

-- Но все эти проблемы остались, если не усугубились...

-- Ситуация сейчас совсем другая. Мы обо всем можем между собой говорить открыто, без табу на какие-либо темы. Новый подход должен дать сторонам возможность сохранить лицо при любом раскладе мнений. Скажу откровенно: самые трудные проблемы связаны с периодом сталинского террора против людей польской национальности. В Польше многие не понимают, что от сталинизма в основном пострадали народы Советского Союза, в том числе россияне, которые были главными жертвами. Но мы должны честно рассмотреть обстоятельства катынской трагедии -- лакмусовой бумажкой для нас является доступ к архивным документам, которые были объявлены открытыми, а потом вдруг стали вновь засекреченными. (В 1940 году в Катыни в Смоленской области, а также в некоторых других районах было расстреляно около 22 тыс. поляков, интернированных советскими властями. -- Ред.)

В Польше до сих пор идут дискуссии о последствиях пакта Молотова -- Риббентропа (подписан главами внешнеполитических ведомств СССР и нацистской Германии Вячеславом Молотовым и Иоахимом фон Риббентропом 23 августа 1939 года, нацисты напали на Польшу 1 сентября того же года. -- Ред.). Польша предоставила все документы о судьбах военнопленных красноармейцев польско-большевистской войны 1920 года. Наверное, мы будем касаться перипетий Варшавского восстания 1944 года. Но замыкаться только на истории мы не будем, как и давать какие-то правовые оценки. Для нас важно подойти к проблеме со всех сторон -- идет ли речь, к примеру, о недвижимости или культурных ценностях. Важные политические решения все равно будут принимать на самом верху. Но подготовить их компетентно и с учетом всех мнений сторон должна наша комиссия.

-- В Польше нередко говорят о «двух внешних политиках и дипломатиях», возникших из-за противостояния между президентом и премьером. Это мешает работе вашей комиссии?

-- Я считаю ее работу одним из инструментов преодоления того, о чем вы говорите. Есть вопросы, которые имеют общенациональный, государственный характер. О них большинство польских политиков говорит на одном языке. Мне бы очень хотелось, чтобы между нашими президентом и премьером было общее понимание того, к чему мы стремимся. «Будем сотрудничать с Россией такой, какая она есть», -- эта фраза премьера Дональда Туска стала ключевой на новом этапе польско-российских отношений.

-- Однако в новой польско-шведской инициативе «Восточное партнерство», нацеленной на укрепление сотрудничества со странами бывшего СССР, не нашлось места для России...

-- Глава МИДа Радослав Сикорский, объявляя в конце мая об углублении сотрудничества с пятью-шестью постсоветскими странами, заметил, что если Россия выскажет заинтересованность, то может принять в этом участие, подключив, например, Калининградскую область. Я еще лет пять-шесть назад задумался: почему Россия всегда хочет иметь особый статус, который она, по сути, получила в 1997 году, когда подписала соглашение о партнерстве с Евросоюзом? Представьте, что Сикорский предложил включить Россию в «Восточное партнерство». Естественно предвидеть реакцию Москвы: «Нас, мировую державу, ставят в один ряд с такими государствами, как Молдавия, Грузия и другие. У нас и так привилегированные отношения с ЕС». Тут нечего удивляться. Россия -- партнер другого калибра, она реально претендует на то, чтобы быть одним из главных игроков на международной арене.

-- А вот и еще одна польская инициатива без участия Москвы -- энергетические саммиты. Какова их цель -- диверсифицировать источники поставок энергоресурсов или закрыть России доступ на рынки?

-- Говорить об исключении России было бы наивно, ведь она является первым в мире поставщиком энергетического сырья. Польша хочет выстроить свое будущее с учетом интересов как поставщика, так и потребителя, чтобы не оказаться среди государств, которые в кризисный момент будут зависеть от решений, принимаемых без их участия. В этих вопросах Россия может сыграть важную положительную роль, но она, как и все страны, руководствуется своими национальными интересами. Это надо учитывать, не прекращая поиски способа побудить Россию учитывать интересы других.

-- В России большой резонанс вызвали слова президента Леха Качиньского о том, что Польша не будет возражать против подписания Россией и ЕС нового стратегического договора только в том случае, если Москва предоставит Украине и Грузии возможность вступить в НАТО...

-- Президент Качиньский многократно публично заверял, что его высказывание неправильно интерпретировали. Я знаю, сколь внимательно в России наблюдают за контактами Польши с постсоветскими странами. Думаю, что Польша относится к ним с учетом своего опыта как государство, которое само часто нуждалось в поддержке извне. Малые государства ожидают такой помощи. Если эти страны пойдут демократическим путем модернизации и развития, то они, несомненно, будут поддерживать дружеские отношения с Россией.

-- Рассмотрит ли ваша комиссия такой «трудный вопрос», как размещение элементов американской ПРО в Польше?

-- Это один из вопросов, который может воздействовать на работу комиссии, хотя мы этим, как и многими другими вопросами, не занимаемся. Люди, которые отвечают за переговоры по ПРО, не нуждаются в помощи нашей группы. К тому же здесь многое зависит от того, кто станет новым президентом США. По-моему, США будут в состоянии рано или поздно создать вместе с Россией новую концепцию ПРО. Россия и США не представляют опасности друг для друга, но есть другие регионы в мире, которые несут угрозу для обеих великих держав.