РАО «ЕЭС России» вступило в фазу реорганизации. До 30 июня следующего года энергохолдинг по большому счету будет занят корпоративными процедурами, направленными на обеспечение устойчивости отрасли после того, как РАО исчезнет. Одна из основных задач -- исполнение новыми компаниями, прежде всего генерирующими, инвестиционных планов по строительству новых объектов электроэнергетики и модернизации действующих. Или, как говорил Анатолий Чубайс, переводом миллиардов рублей, привлеченных от размещения допэмиссий акций, в киловатты. Однако новые собственники не всегда довольны качеством инвестиционных планов и все чаще говорят о необходимости их пересмотра. О позиции РАО по этому поводу обозревателю «Времени новостей» Николаю ГОРЕЛОВУ рассказал зампред правления энергохолдинга Яков УРИНСОН.

-- К 30 июня 2008 года РАО "ЕЭС России" должно быть реорганизовано. Вы уверены, что успеете провести всю необходимую работу к этому сроку и он, как обычно, не будет сдвинут?

-- Нет, такого не может быть в принципе. У нас есть правопреемники. Часть наших функций и компетенций перейдет к Системному оператору, Федеральной сетевой компании (ФСК), в компании целевой структуры. Все, что останется к 30 июня, как мы называем, «на хвосте», на головном ОАО, перейдет к ФСК, как записано в разделительном балансе. В конце концов государство будет контролировать реализацию генсхемы, а инвестпроекты ОГК и ТГК -- важнейшая ее часть.

-- РАО «ЕЭС России» недавно объявило, что ОГК-3, подконтрольная «Норильскому никелю», -- единственная генерирующая компания, которая срывает сроки исполнения инвестпрограммы.

-- Да, ОГК-3 сейчас из семи инвестпроектов один продолжает реализовывать, а все остальные пытается улучшить. Но ни один проект новые собственники не отвергли. Они говорили, что в одном из них огромная плата за присоединение к магистральным сетям будет, это делает проект неэффективным, поэтому они хотят более внимательно проработать этот аспект. В другом проекте -- по Костромской ГРЭС -- «Газпром» не подтвердил поставки газа под новые энергоблоки. Значит, говорят новые собственники, если не договоримся с «Газпромом», этот проект будем вынуждены остановить. Иными словами, нет опасности, что частный инвестор -- в данном случае инвестор, пришедший в ОГК-3, -- не будет инвестировать. Есть опасность, что он долго будет пересматривать проекты, долго будет договариваться с «Газпромом». Это серьезные вопросы, поэтому в РАО "ЕЭС России" создана комиссия во главе с Анатолием Чубайсом, которая рассматривает ход реализации инвестпрограмм генкомпаний.

-- Кстати, многие сейчас жалуются на проблему присоединения к сетям. Но если потребители энергии уже давно дискутируют об этом, то генерирующие компании стали возмущаться лишь недавно. Но и они тоже говорят о том, что плата за присоединение, которую предлагается взимать, завышена.

-- Мы сейчас внимательно рассматриваем проблему присоединения. Я могу сказать, что у ряда генкомпаний, например ТГК-1, ТГК-2, ТГК-5, ТГК-7, ТГК-5, практически уже все договоры по присоединению готовы, сроки и схемы согласованы. Но проблема присоединения генерации -- сложная, новая и очень серьезная. Здесь все связано с системной надежностью. Если я, генератор, построю станцию, то, естественно, буду просить присоединить ее к сетям в ближайшей точке и скажу, что готов за это заплатить. Но ведь не всегда к ближайшей точке технически можно присоединить, а если и можно, то надежность всей системы может упасть. Поэтому, например, придется присоединять к точке на 100 км дальше, для этого нужно тянуть сеть, и этого дорого стоит.

-- Управляющий директор «Интерроса», председатель совета директоров ОГК-3 Андрей Бугров утверждает, что зачастую плата за присоединение генерирующего объекта к сетям сопоставима со стоимостью энергоблока, который присоединяется.

-- Я таких случаев не знаю.

-- А как тогда складывается плата за присоединение? Есть уже нормативные и методические документы на этот счет?

-- Они еще не утверждены, но уже подготовлены. Присоединение каждого энергоблока -- предмет согласования трех компаний: генерирующей, сетевой и Системного оператора, который отвечает за надежность работы Единой энергетической системы страны. Здесь все абсолютно прозрачно, открыто. Установлены нормативы по деньгам и по срокам, например сколько стоит провести 1 км определенной линии. С корректирующими коэффициентами, ведь одно дело на севере ЛЭП провести, другое дело -- на юге. Одно дело в Москве, где вся территория города плотно застроена и для подключения надо что-то куда-то перемещать, другое дело -- в чистом поле. Ситуация, конечно, еще упорядочивается. Но позицию ОГК-3 -- «из-за того, что большая плата за присоединение, объект строить не будем» -- я не принимаю. Ведь когда «Норникель» покупал компанию, ее инвестиционные планы были известны. И «Норникель» знал, что ему придется вводить эти объекты. Так что теперь будьте добры стройте. Здесь позиция максимально жесткая. Это не просто прихоть РАО, это условие договора. В конце концов кроме РАО "ЕЭС России" есть государство, которое заинтересовано, чтобы проекты были вовремя реализованы. Они входят в Генсхему размещения объектов электроэнергетики до 2020 года, которая дважды рассматривалась на заседаниях правительства. От этих новых энергообъектов зависит надежность системы. На это ориентируются и будущие потребители, в том числе нефтепереработчики, алюминщики. На это ориентируется «Газпром» -- куда вести газопроводы, а куда не вести. Именно поэтому мы разработали (и генкомпании уже заключают) договоры о выдаче мощности: если новый собственник взял на себя обязательство ввести определенную мощность в конкретном году, но этого не сделал, то рынок, конечно, найдет эту мощность на стороне, но ОГК или ТГК, которая не выполнила обязательства, эту мощность оплатит и еще и штраф заплатит. То есть выстраивается достаточно серьезная система, с тем чтобы инвесторов не ставить в дурацкое положение, а, наоборот, чтобы инвестор был уверен, что деньги его будут нормально работать. Найдете ошибки в конкретных инвестрасчетах -- поправляйте. Но поменять идею каких-то крупных проектов, я думаю, вряд ли кому-то удастся.

-- Анатолий Чубайс тоже говорил, что в принципе тонкая настройка инвестпрограмм возможна...

-- Возможна и необходима.

-- Так каков механизм этой тонкой настройки? Если та же ОГК-3 говорит, что «Газпром» газа не дает на новые блоки, а вы обязываете ее тем не менее их строить.

-- Если речь идет о строительстве энергоблоков Костромской ГРЭС, которые должны, скажем, вводиться в 2010 году и позже, то могут сказать, что раз у «Газпрома» под эти блоки нет возможности прокачать газ -- не хватает мощности трубопровода, значит, нужно переносить срок реализации проекта. Нужно договариваться с «Газпромом» об инвестициях в трубопроводную систему. Это и есть тонкая настройка. Но это только в том случае, если «Газпром» официально подтвердит, что газа нет. Я пока об этом знаю только со слов гендиректора ОГК-3. Сейчас ОГК и ТГК заключают долгосрочные договора с «Газпромом» на пять лет. Где-то еще спорим по ценам и объемам, но процесс пошел и идет активно.

Технически корректировка инвестпрограмм должна проводиться так же, как и их утверждение, -- есть инвестиционный проект, он принимается компанией, согласовывается с Системным оператором и с Федеральной сетевой компанией, если надо вводить поправки в схему присоединения. Если надо вносить изменения в типы генерирующего оборудования, то надо согласовывать со всеми государственными органами, которые отвечают за то, чтобы оно не рвануло. Огромный процесс, длинный, серьезный.

-- По вашим ощущениям, изменений инвестпрограмм будет много?

-- Судя по последнему заседанию инвесткомиссии РАО, очень немного, мы не видим сейчас опасности массового пересмотра.

-- Ранее не исключалось, что инвестпрограммы могут изменяться еще и в связи с резким изменением цены топлива...

-- Если я, инвестор, делаю проект, то я анализирую проект на устойчивость от цены топлива. Это один из главных критериев. Если я взялся за проект, я прежде всего анализирую, почем я куплю оборудование, анализирую цену на газ, анализирую, а сумею ли я выйти на рынок по конкурентной цене электроэнергии, и так далее...

-- Я правильно вас понял, что если сейчас, допустим, вслед за ценами на нефть резко подорожает мазут, а через несколько месяцев -- газ, то вы не считаете необходимым соглашаться на изменение инвестпроектов?

-- Может, какие-то проекты и потребуют корректировки, но во всяком случае не из-за цены мазута. У нас нет станций, которые так сильно завязаны на цену мазута. А вот цена на газ и цена на уголь -- это существенный фактор. Но все равно, если я делаю проект, то прежде всего эти факторы анализирую. Если бы я возглавлял инвесткомиссию, то я вряд ли бы договорился о корректировке проекта в связи с тем, что неправильно заложена в проект цена на газ и уголь. Тем более что проект не годовой, а рассчитанный на несколько лет. Если цена нефти сейчас выросла более чем до 80 долл. за баррель, то через два месяца газ тоже подорожает. Но это, не исключено, временное явление, через какое-то время цена может опуститься до 70 долл. за баррель, а может и еще ниже. Надо анализировать, работать с потребителями, заключать долгосрочные договоры на условиях take or pay («бери или плати»), в конце концов есть деривативы на рынке -- можно демпфировать колебания цены на топливо через вторичный рынок. Миллион способов есть застраховать себя от роста цены. Профессиональный финансист всегда их придумает, а профессиональный технолог всегда по технологии посмотрит, что можно сделать.

-- Сейчас начинают звучать недовольства прогнозом потребления электроэнергии, которым пользуются РАО и Минпромэнерго при разработке Генеральной схемы размещения энергообъектов и при составлении инвестпрограмм генерирующих компаний. Тот же Андрей Бугров на недавнем заседании правления РСПП говорил, что прогноз завышен, и это подтверждают статданные по этому году.

-- Прогнозы пока сбываются. У нас речь идет о долгосрочном прогнозе до 2030 года, и что в нем не сбывается, не знаю. Что касается текущего прогноза, то опять же если делаешь проект, всегда считаешь отклонения. Нужно считать тренд, а не конкретные точки. Можно обижаться на прогноз погоды, можно обижаться на прогноз спроса на электроэнергию, но проект всегда должен окупаться -- при любой погоде, при любом уточненном в анализе проекта спросе. Он может окупаться год, может окупаться пять лет, но должен окупаться. По этому поводу я готов с кем угодно дискутировать. Андрей Бугров считает, что проекты, которые достались ОГК-3, -- плохие. Это его точка зрения, его право так считать. Я готов доказывать, что проекты, которые там есть, а некоторые из них я знаю хорошо, в том числе проект по Костромской ГРЭС, где я несколько лет был председателем совета директоров, -- прекрасные. А по поводу прогнозов... Пока у нас нет оснований корректировать прогноз до 2030 или до 2020 года. Мы считаем, что динамика роста энергопотребления сохранится. Можно дискутировать -- рост будет 3%, 4% или 5%. Мы исходим из цифры в районе 4%. Но при этом, если уж ссылаться на Чубайса, он выступал на том же РСПП и говорил, что нужно скорректировать прогноз на 2008 год. Это нормально, когда долгосрочный прогноз каждый год с приближением конкретной даты корректируется исходя из текущей ситуации. К примеру, нам раз в неделю ответственная организация дает справку по зиме. Сейчас они пишут, что зима будет на 25% более снежной, чем ожидалось месяц назад. Понятно, если более снежная зима, то надо к этому готовиться. Но это текущий прогноз, с учетом возможности его корректировки в бизнес-план компании надо закладывать деньги, финансовые ресурсы, деривативы.