Наталья Северцова была супругой выдающегося историка искусства, философа, переводчика Александра Габричевского. Естественно, круг общения этой четы сам по себе способен пробудить чувства благоговейные и трепетные: Андрей Белый, Валерий Брюсов, Максимилиан Волошин, Борис Пастернак, Марина Цветаева, Генрих Нейгауз, Иосиф Бродский, Сергей Шервинский, Роберт Фальк, Натан Альтман... Устроился такой райский сад общения, попав куда совсем не обязательно требовать к себе внимания других. Достаточно просто идеально внимать им, уметь слушать, видеть, воспринимать. Гениальная восприимчивость и определяла модус творческой жизни Натальи Северцовой, которую Сергей Шервинский величал «нимфой Коктебеля». Именно в этом благодатном месте Наталья Северцова и Александр Габричевский возделывали тот самый райский сад, гостями которого были все: от Рихтера до Бродского. Последний даже посвятил Наталье Северцовой стихотворение -- благодарность за написанный в 1969 году портрет: «Мадам, благодарю за мой портрет -- / Портрет поэта, хвата, рукосуя,/ Которого в ночи живописуя/ Себе Вы как бы наносили вред...»

Живопись Натальи Северцовой -- квинтэссенция любовного внимания ко всем талантливым эквилибрам жизни, ее волшебной, запечатленной в звуках, образах, словах пантомиме. Не зря же Волошин, надписывая Габричевскому свою книгу стихов «Иверни», посвятил ее памяти «серафических козловаков», одолженных у «Северной симфонии» Андрея Белого существах, символизирующих царившую в Коктебеле атмосферу изощренных интеллектуальных игрищ, артистического сумасбродства.

Живописный метод Северцовой можно было бы назвать наивом. Ее портреты, жанровые сценки, натюрморты доверчиво и бесхитростно вдвигаются в пространство, жаждут искреннего общения. Они совсем не стараются симулировать воспитанную живопись классического канона: перспективные правила игнорируются, колорит весело смеется над чопорной тональной гармонией академиков, формы плоские и эмблематичные, как в народных картинках. Живопись Натальи Северцовой будто подтрунивает над тонкачеством образования и вкуса супруга Александра Георгиевича Габричевского, который сам был хорошим художником классического воспитания и, по словам вдовы Роберта Фалька А.В. Щекин-Кротовой, считал картины супруги самодеятельностью или стилизацией лубка. На самом-то деле достаточно посетить выставку, увидеть дорогих сердцу художницы именитых друзей и знакомцев, изображенных с нескрываемым детским восторгом, яркие толпы коктебельских жителей, смачные натюрморты с морепродуктами, чтобы усвоить, в чем Северцова дает фору всем умникам-академикам. Она несравненна в своей способности восхищаться жизнью сильно и простодушно и преображать своей любовью все вокруг. И творчество обратившейся к живописи в возрасте пятидесяти с хвостиком (после артистической карьеры, которую пришлось оставить из-за болезней) Натальи Северцовой конечно же не манкирует историей искусства. Иначе с чего бы говорить о таланте быть внимательным? Просто в союзники это искусство себе выбрало именно что неклассическую линию русского XX века. Неспроста же Роберт Фальк печалился, что художественные занятия Северцовой ценят недостаточно. И сейчас ситуация в общем-то изменилась мало. Наследие Натальи Северцовой почти не представлено в крупных музеях. Новая выставка с работами преимущественно из собрания наследников с отдельным бонусом -- отлично изданным каталогом -- состоялась благодаря частной инициативе племянницы Ольги Северцовой и галеристок Полины Лобачевской и Лизы Плавинской.