Выборы в Народное собрание Дагестана, которые намечены на 11 марта этого года и впервые пройдут по обновленному избирательному законодательству, рискуют стать одной из самых скандальных региональных кампаний в России. А сами избирательные инновации, направленные на то, чтобы исключить из политико-правовой системы Дагестана «архаичный» принцип квотированного представительства народов, похоже, ничуть не мешают аварским и даргинским политикам продолжать свою привычную схватку за власть. Теперь она выглядит как политическая конкуренция между партиями -- с поправкой на российские и собственно дагестанские традиции.

На прошлой неделе из предвыборного процесса в самой многонациональной республике Северного Кавказа были исключены КПРФ и «Союз правых сил». Обе партии «слетели» по одной и той же схеме. Исходя из нового закона о выборах, Народное собрание Дагестана полностью формируется по пропорциональной схеме. Партии, желающие принять участие в дележе 72 депутатских мандатов, формируют республиканские списки и списки в каждом из 53 муниципальных образований -- это 10 городов, 40 сельских районов и три района Махачкалы. При этом, если партийцы из списка возьмут самоотвод хотя бы в одном из 53 «регионов», партия может быть целиком «снята с дистанции». Именно такая проблема возникла на прошлой неделе у коммунистов в Ругульском районе, а у СПС -- в городе Хасавюрт. В обоих случаях «отказники» спустя несколько часов попытались отозвать свои заявления, но представители избиркома оказались оперативнее: мгновенному принятию решений об «удалении» двух «неформатных» партий не мешало даже неурочное позднее время.

И коммунисты, и правые попытались обжаловать действия избиркома в суде. Коммунистам уже отказано в удовлетворении их жалобы, и они перешли к тактике уличного протеста, которая не дает особенного эффекта. В минувшую пятницу представители КПРФ собрали около полутора десятков пикетчиков на площади перед зданием республиканского правительства в Махачкале, а в субботу -- еще несколько десятков человек перед зданием Аварского театра. Жалоба СПС еще не рассмотрена судом, но местные наблюдатели полагают, что шансы правых вернуться в избирательный процесс также близки к нулю, как и у коммунистов.

Исключение из предвыборной кампании двух заметных игроков уже привлекло внимание федеральных органов власти. Дума, в которой коммунисты являются второй по численности фракцией, заявила о своем намерении детально разобраться в сложившейся ситуации. В минувший четверг «разобраться» обещал и полпред президента России в Южном федеральном округе Дмитрий Козак. «Суть проблемы в том, что федеральное законодательство недостаточно гарантирует избирательные права граждан, -- считает полпред. -- В Дагестане принят довольно жесткий республиканский закон о выборах, который тем не менее не противоречит федеральному законодательству. Мы постараемся урегулировать эту ситуацию. Но власть должна действовать строго в рамках закона. Если в этих рамках есть возможность возвращения партий в предвыборный процесс, они смогут вернуться». По словам полпреда, вернуть партии в обход существующего законодательства, каким бы оно ни было, означало бы поставить в неравные условия их политических конкурентов.

Политических конкурентов, которые включены в процесс, пока насчитывается четыре: это «Единая Россия», «Справедливая Россия», «Патриоты России» и Аграрная партия. Окончательный список партий, участвующих в выборах, будет объявлен избиркомом примерно через неделю, то есть по истечении десяти дней с момента окончания приема документов. Но уже очевидно, что фаворитом станет «Единая Россия», рассчитывающая получить парламентское большинство. Руководство Дагестана -- в течение года республику возглавляет новый президент Муху Алиев -- видимо, решило образцово выполнить установку спикера Госдумы Бориса Грызлова. Он считает, что мартовские региональные выборы покажут, сколько и какие именно партии сформируют будущую Думу. Если согласиться с г-ном Грызловым и судить по примеру Дагестана, в Думе останутся только две «России» -- "Единая" и "Справедливая". Ни аграрии, ни патриоты существенного политического веса не имеют. Зато «живые» партии, вполне реально опирающиеся на свой «идейный» электорат, хотя и не объявляются прямо «вечно вчерашними», но с дистанции удаляются, уступая место двум искусственно сконструированным монополистам.

Для самого Дагестана новые правила формирования парламента означают еще и отказ от сложной этнополитической системы, которая с начала 90-х годов успешно уравновешивала интересы населяющих его этнических групп. Их представительство в парламентах прошлых созывов гарантировалось наличием округов, от которых могли быть избраны только представители аварцев, или только даргинцев, или только русских. Далее парламентарии избирали из своей среды представителей 14 крупнейших этнических групп республики, которые входили в Госсовет. Госсовет, хоть и управлялся, по сути, единолично бессменным председателем, даргинцем Магомедали Магомедовым, формально был «коллективным президентом». Ныне у Дагестана президент один, причем аварец по происхождению. Несмотря на то что с 2004 года всеобщие выборы главы региона заменены парламентским утверждением по представлению президента России, республику возглавил представитель крупнейшей по численности этнической группы -- это успокоило сильную аварскую оппозицию, но взволновало все остальные народы.

Часть дагестанских наблюдателей считает, что новый парламент, в котором будет 72 депутата вместо 121, станет не только более компактным, но и более профессиональным, менее коррумпированным. Этническое же равновесие в нем удастся сохранить: «Сам принцип этнического квотирования убран, но и президент, и другие представители власти обещали обратить самое серьезное внимание на то, чтобы партийные списки обязательно были интернациональными», -- говорит дагестанский эксперт Марко Шахбанов. По его словам, проблема в этом смысле возникла только с «Патриотами России» -- их список состоял почти исключительно из лезгин (этническая группа в Южном Дагестане и Северном Азербайджане). В результате согласования в первую тройку был включен один цахурец. Но каким бы интернациональным ни был список партии в том или ином муниципалитете, в случае победы в парламент из него пройдет только один человек -- получается, что от формирования аварского (или какого-либо иного этнического большинства) парламент не застрахован.

При этом г-н Шахбанов полагает, что причиной снятия СПС и КПРФ с предвыборной дистанции явилось не столько стремление властей Дагестана «расчистить площадку» для двух «Россий», сколько их желание ограничить электоральный ресурс своего сильного политического конкурента -- мэра Махачкалы Саида Амирова. Г-н Амиров принадлежит ко второму по численности народу Дагестана, даргинцам. В Махачкале проживает больше четверти дагестанских избирателей, и по прежнему законодательству амбициозный мэр мог рассчитывать на соответствующее представительство в парламенте республики. Новый закон о выборах иногда даже называют «антиамировским»: теперь за Махачкалой останется всего три кресла. А именно те партии, которые, по одной из версий, поддерживал г-н Амиров, выведены за рамки кампании. Сам мэр Махачкалы, впрочем, числится в списке «Единой России» по Ленинскому району города. Дагестанские эксперты полагают, что мэр пойдет в парламент только в том случае, если у него будет возможность стать его спикером (сейчас спикером является сын бывшего главы Госсовета, также даргинец Магомедсалам Магомедов). Но этого, скорее всего, не допустят республиканские власти: влиятельный мэр, переизбранный в прошлом году на очередной срок, так и останется руководить столицей.