Большой вопрос -- где обитала бы чахоточная дама с камелиями, живи она в наше время? Питерский режиссер Юрий Александров считает, что на обочине трассы, где собираются в темное время суток персонажи в мини-юбках и колготках в сеточку. К этому мнению приходится прислушаться. Во-первых, потому, что Александров занимает достаточно серьезные позиции в отечественной оперной режиссуре. На его счету много спектаклей в Мариинке (в том числе «Семен Котко» Прокофьева, оцененный в свое время «Маской», и «Нос» Шостаковича, не оцененный ею, но зато имевший в этом сезоне большой успех на гастролях в Париже), одна, правда, робкая постановка в Большом («Хованщина» Мусоргского) и только что выпущенный в Метрополитен-опере «Мазепа» Чайковского.

Во-вторых, потому что свои идеи, какими бы неуютными они ни были, режиссер доносит до зрителя весьма внятно (за что и номинирован на национальную театральную премию). Место действия спектакля -- зебра пешеходного перехода, так сказать, перекресток человеческих страстей (художник -- Вячеслав Окунев). Эмоциональное состояние главной героини легко определить по светофору: когда ей хорошо -- он зеленый, когда плохо -- красный, когда средненько -- желтый, когда никак -- вообще не горит. А если совсем невмоготу, то светофор сходит с ума, как это часто случается на магистралях нашего города, и светится всеми тремя глазами сразу.

За стеклом магазинной витрины, расположенной по ту сторону перекрестка, артисты хора мастерски застывают манекенами, представляющими разные этапы и варианты развития женской судьбы: невинность (свадебный салон), семья (спортивные принадлежности), разврат (костюмы для карнавала). Все они самым безутешным образом перемешиваются в финальном бреде Виолетты, когда она мается на жесткой, убогой кровати, осознавая с надрывным пафосом криминальных теленовостей весь цинизм окружающего мира.

«Травиата» -- это спектакль небольшого собственного театра Александрова «Санкт-Петербург опера», в какой-то степени являющегося аналогом московского «Геликона» Дмитрия Бертмана: зрелище жесткое, на грани, а иногда и за гранью хорошего вкуса, актеры не стыдливые, концепции -- лихие, вполне отвечающие некоторым интернациональным оперным модам, музыка не главное. И даже хорошо, что оркестр, возглавляемый Михаилом Виноградовым, сидит позади солистов, за полупрозрачными декорациями (подходящее пространство нашлось на только что открытой малой сцене театра Станиславского и Немировича-Данченко) -- так чуть меньше внимания обращаешь на его тоскливую фальшь.

Солисты меж тем совсем небезголосые. И даже стоит поспорить, чьи вокальные возможности вызывают большее сочувствие -- борющейся за награду в номинации «лучшая женская роль» Юлии Птицыной (Виолетта) или просто так приехавшего выступить Дмитрия Головнина (Альфред). Увы, оба в какой-то момент очень утомляют однообразной динамикой и непроработанной фразировкой. Но музыка, повторяю, в спектакле не главное. Главное, что он эгоистичный баловень во фраке и со скрипичным футляром в руках, а она вульгарная особа почти без юбки и в накидке из искусственного меха, только что подаренной сутенером. И ничего-то у них вместе не получается.

Не знаю, имел ли это в виду режиссер, но у них совсем ничего не получается -- ни любовь, ни нежность, ни горе, ни даже смерть (видимо, потому что туберкулез в наше время лечится, главная героиня умирает лишь метафорически -- на последних тактах оперы возвращается на панель). Больше всего их бурные, агрессивные и плохо мотивированные отношения, при которых итальянское addio произносится с интонацией матерного ругательства, напоминают пустые страдания героев «Дома-2», по какому-то недомыслию называющих это глубоким чувством. Гораздо более трогательными обитателями безрадостного перекрестка кажутся двое коллег Виолетты, выдуманные режиссером, -- пухлая девушка с богатым декольте, и безымянный трансвестит с жалобными глазами. Но дама с камелиями, пожалуй, среди них все-таки не живет.

«Травиата» продолжила гастрольную программу оперной «Маски», начатую наивной «Волшебной флейтой» Моцарта из Уфы. Завтра -- главное ее событие: «Тристан и Изольда» Вагнера из Мариинки в постановке Дмитрия Чернякова с Валерием Гергиевым за пультом. Следом -- два пермских спектакля: «Соловей» Стравинского, в котором в качестве оперного режиссера дебютировала хореограф Татьяна Баганова, и «Кармен» в постановке Георгия Исаакяна.