Том Вулф. Я -- Шарлотта Симмонс. Перевод с англ. В. Правосудова. Амфора, 2006.

Роман, ставший настольной книгой американской молодежи середины «нулевых», вполне можно окрестить литературным манифестом нового консерватизма. Про инквизиционные костры, полыхающие по всей кампусной Америке, где студенты взяли в моду избавляться от неугодной профессуры посредством обвинений в сексуальных домогательствах, писали с конца 90-х. Ясно было, что бомба замедленного действия тикает где-то в самых недрах системы высшего образования и что главная угроза Америке исходит не от мусульманских террористов, а от подрастающей интеллектуальной элиты.

Проникнув в молодежную среду и внимательно изучив детали проблемы, восьмидесятилетний идеолог «нового журнализма» Том Вулф неожиданно решил прибегнуть к самому архаичному литературному жанру -- написал роман-воспитание. В центре повествования -- наивная провинциалка Шарлотта Симмонс, поступившая в престижный университет Америки и, как следствие, попавшая в самый эпицентр студенческого содома. Намеренно выбрав своей героиней давно вымерший литературный тип -- девственно наивную и романтизированную умницу с принципами -- автор подверг ее мощному идеологическому прессингу, заставил адаптироваться к заданным социальным реалиям, а, проще говоря, нарисовал поэтапную деградацию идеальной личности в условиях агрессивной молодежной среды. Роман подвергся жесткой критике со стороны либеральной прессы, что не помешало ему разойтись миллионными тиражами и стать настольной книгой президента Америки.

Викас Сваруп. Вопрос -- ответ. Перевод с англ. Ю. Моисеенко. -- М.: АСТ-Транзиткнига, 2006.

Викас Сваруп -- индийский дипломат, работающий в Лондоне, вовремя просек литературную конъюнктуру и написал первый удачный роман об Индии, заткнув за пояс и аутентичную Арундати Рой и «западноориентированного» Уильяма Сатклифа. «Вопрос -- ответ» -- авантюрная летопись современного индийского беспредела, оформленная в виде ответов на вопросы телевизионной викторины. Динамичной и почти детективной интригой Викас Сваруп смог оправдать наличие в романе невообразимого количества сюжетных линий, которые то сходят, то расходятся, но никогда не провисают. Эпизоды проносятся мимо читателя с невообразимой скоростью и свободно монтируются по законам телешоу, со словами ведущего, рекламными паузами, лирическими отступлениями и закулисными интригами. Из этой хаотичной мозаики и складывается ироничная энциклопедия нравов современного индийского общества, где экзотика граничит с дикостью, а религиозность с первобытным варварством. При этом господин Сваруп умудряется даже самые кровавые истории про безглазых мальчиков и обожженных девочек рассказывать с поистине индийской беспечностью. По сути, в поисках этого самого легкомыслия в Индию и устремляются тысячи безумцев.

Мишель Уэльбек. Возможность острова. Перевод с фр. Ирины Стаф. -- М.: Иностранка, 2006.

Чтобы представить публике свой последний роман, главный мизантроп Европы специально приезжал в Россию, где читал стихи со сцены Политехнического музея и признавался в любви к научной фантастике. В «Возможности острова» учтены все актуальные технические характеристики ХХI века: виртуализация всех сфер, клонирование, мутации, культ инфантилизма и вечной молодости. Уэльбек сделал глубокий реверанс литературной моде, допустив в свой роман и элементы параллельной футуристической реальности. Лишь часть глав написана от лица главного героя, а все прочие -- от лица его искусственно синтезированных клонов, «неолюдей», живущих в пятом тысячелетии. Читать эти футуристические вставки немного странно: Уэльбек все же не Уильям Гибсон -- мозги не под то заточены. Зато главы, написанные в настоящем времени, представляет собой лучший образец скрипучего уэльбековского стиля. Его лирический герой тем и подкупает, что по сути является Печориным нового времени, откровенно тоскующим в настоящем и не ждущим от будущего ничего хорошего.

Орхан Памук. Стамбул: город воспоминаний. Перевод с турецкого Михаила Шарова и Тофика Меликова. -- М.: Издательство Ольги Морозовой, 2006.

В середине 90-х все ездили в Прагу, затем устремились в Берлин, потом повалили в Лондон. Стамбул дождался своего часа в начале нулевых: тогда же в повседневный обиход европейцев вошли кальян, шелковые шаровары и понятие «исламизация». Писатель Орхан Памук -- стамбульский «гений места», все равно что в Дублине -- Джойс, а в Праге -- Кафка. Его «Черная книга», став мировым бестселлером, заставила тысячи людей устремиться в зимнюю Турцию, чтобы лично увидеть снег над Босфором и лавку Аладдина у холма Бабыали.

54-летний турецкий диссидент стал в этом году лауреатом Нобелевской премии по литературе. Награду сопроводили прочувствованным лирическим комментарием -- за «поиск души своего меланхолического города -- Стамбула». «Стамбул: книга воспоминаний» и есть квинтэссенция этой меланхолии. Ностальгическая до мозга костей история отношений писателя с городом. Здесь нет описаний туристических маршрутов, а фотографии памятников старины не расположены в хронологическом порядке. Памук водит читателя по своим детским воспоминаниям, памятным местам и полузабытым снам, творя на глазах собственную мифологию Стамбула, реконструируя по памяти сгоревшие улицы и создавая посредством слов фантастические визуальные образы.

Нил Гейман. Дети Ананси. Перевод с англ. А. Комаринец. -- М.: АСТ, 2006.

Один из самых изобретательных романов нового тысячелетия замешан на Шекспире, африканской мифологии и британской топонимике. Главный герой, лондонский бухгалтер, летит в Америку на похороны отца и неожиданно узнает, что его покойный папаша был богом, воплощением африканского бога-паука Ананси, и что у него помимо всего прочего есть родной брат, обладающий божественной красотой и силой. Вскоре объявляется Большой брат собственной персоной, который сперва поступательно творит всевозможные гадости, а потом оказывается второй половиной главного героя -- в прямом смысле.

«Дети Ананси» -- по-настоящему разудалая комедия положений, с шекспировской путаницей, сказочными перевоплощениями, кровавыми убийствами и бестолковой беготней. Гейман уже сотворил новую мифологию в «Американских богах», а теперь умело разбирается со старой, смешивая невозможные жанры и заботясь только об одном -- чтобы по прочтении его романа хотелось только одного -- прочитать его новый роман.