Фильм Кирилла Серебренникова «Изображая жертву» стал главным лауреатом первого Римского кинофестиваля. Он награжден золотым изображением конной статуи Марка Аврелия и призом -- 200 тыс. евро. Картину показали в последний день конкурса, что, по приметам, нехорошо. Однако зрительское жюри (50 римлян) под руководством итальянского киноклассика Этторе Сколы оценило и гамлетовские аллюзии, и сложносочиненную эстетику, и актерскую игру, и идею фильма. Потрясенный режиссер сказал: «Я был уверен, что снял кино о русских и для русских. Мне казалось, что юмор плохо передается в переводе. Но на просмотре зал смеялся и аплодировал. Для меня Рим стал синонимом счастья».

Оба приза за актерские работы ушли итальянцам. Это Джорджо Коланджели, всю жизнь игравший роли второго плана и наконец получивший роль главную («Соленый воздух», игровой дебют известного документалиста Алессандро Анджелини) и Ариан Аскариде, что давно живет во Франции, где и сыграла в ностальгическом фильме Робера Гедигяна «Путешествие в Армению». Спецприз жюри достался автобиографическому фильму Шейна Медоуза «Моя Англия», истории подростка-сироты, попавшего в банду скинхедов.

Кинофестивалей в мире хватает. Почти каждый день где-нибудь открывается один из них. Поэтому для появления нового нужна серьезная причина. В начале осени раздувался скандал вокруг соперничества старейшего Венецианского и новейшего Римского, что отнюдь не занял позицию скромного новичка, проводя агрессивную рекламную и отборочную кампанию, объявляя звездный состав гостей. Чтобы прекратить спор, между фестивалями с помощью минкультуры было подписано соглашение о разграничении интересов. Страсти поутихли, но сейчас могут разгореться с новой силой. Главный вопрос -- финансирование. Рим сумел собрать у частных спонсоров 10 млн евро, что в несколько раз превышает бюджет старушки Венеции. Деньги были пущены на доказательство популярного тезиса «искусство принадлежит народу» -- народ платит, он и должен искусство оценивать. Едва ли не впервые жюри международного фестиваля было выбрано из простых горожан всех возрастов (младшему из судей -- 19 лет, старшему -- 78) путем собеседований. При отборе значимо было не знание киноискусства, а умение работать в команде и аргументировать. Кандидаты должны были доказать, что не менее восьми раз за две недели сходили в кино, и пересказать в пяти строках впечатлившие их киносцены. То есть задача римского форума -- привлечь обычную публику, которой безразличны элитарные ярмарки тщеславия Канна или Венеции. Предполагалось, что Венеции останется ее любовь к артхаусу, а Рим будет тешить зрителей мейнстримом. Ан нет. В римском конкурсе мейнстрима и американских фильмов не было вовсе.

Никакого популизма. Все 16 конкурсных картин -- типичные образчики фестивального кино, которые вполне можно было бы увидеть и в Канне, и в Берлине, и в Венеции. Прогрессивная турецкая подростковая драма о сексуальном взрослении («Время и ветры»). Бельгийский психопатологический этюд о любовниках, обрекших себя на молчание («Клетки»). Японский артхоррор про ночные страхи и вампиров от культового режиссера Шинья Цукамомто («Кошмарный детектив»). Меланхоличная антибуржуазная сатира Отара Иоселиани «Сады осенью» (скоро выйдет в российский прокат). Прогрессивное женское кино из Ирана с феминистскими мотивами («Несколько дней спустя»). Криминально-философская драма, представленная давно не снимавшим режиссером из Гонконга Патриком Тамом, который работал монтажером у Вонга Кар Вая («После изгнания»). Французская криминально-политическая драма, бередящая раны войны в Алжире («Мой полковник»). Сага «Мастер игры в го», снятая представителем «пятого поколения» китайских режиссеров Тяном Чжуанчжуанем, чьи фильмы были в конкурсах Берлина и Венеции. Несколько камерных психологических драм (в том числе три добротные итальянские картины). И резко выделившийся на спокойном фоне фильм Серебренникова. Возможно, экстремальный трагифарс «Изображая жертву» при более строгом подходе мог бы попасть в секцию Extra, где демонстрировались фильмы экспериментальные. В этом киноманском разделе были представлены 42 картины, нередко с заманчивыми названиями: «Заткнись и пой», «Виноват Фидель», «Отважный кот ловит мышей», «Фашисты на Марсе»...

Без звездной пышности тоже не обошлось. Правда, традиционная «красная дорожка» пустовала несколько дней в связи с трауром после аварии в римском метро. Однако фильмы секции «Премьера» представляли звезды первой величины, которые вели себя в Риме свободнее, чем на других фестивалях. Шон Коннери, отмеченный почетным призом, ловко ответил на вопрос, почему ему часто предлагали роли королей: «Наверно, потому что я не мог играть королев». Открыла фестиваль Николь Кидман -- она привезла свой новый фильм «Мех: воображаемая жизнь Дианы Арбус». Ее сменила Моника Беллуччи с фильмом «Наполеон и я». Вигго Мортенсен представил экранизацию романа Артуро Перес-Реверте «Алатристе» и поразил безупречным итальянским. Люк Бессон предъявил фрагменты картины «Артур и минипуты». После показа «Отступников» Мартин Скорсезе рассуждал о реставрации шедевров классики -- и понимающе улыбнулся, когда репортер ляпнул, что теперь режиссер стал неотличим от Вуди Аллена. Лео Ди Каприо предстал яростным защитником окружающей среды (он продюсер двух документальных «экологических» фильмов) и говорил о глобальном потеплении, парниковом эффекте, грязных технологиях, заодно обличая мусор, распространяемый СМИ: изумленные фанаты аплодировали каждому слову. Ричард Гир, представлявший европейскую премьеру «Мистификации» Лассе Хальстрёма, проявил глубокую озабоченность миром во всем мире и чудесами пластической хирургии, которым приписал секрет своей вечной молодости. Харрисон Форд рассказал о роли актерских агентств в своей карьере и пообещал, что обязательно четвертый раз сыграет Индиану Джонса, хотя сценарий еще не дописан. А Роберт Де Ниро, представлявший фестиваль-побратим -- новый нью-йоркский фест «Трайбека», получив в подарок итальянское гражданство и паспорт, со слезами на глазах сказал, что наконец вернулся на родину. В общем, праздник удался.

На открытии мэр Рима Вальтер Вельтрони сказал: «Это рождение праздника, но пока не фестиваль». Тут-то и подумаешь про свое: наш ММКФ -- это уже не праздник, хотя пока и фестиваль. Ибо больше всего первый Римский кинофестиваль напоминает то, чем должен быть ММКФ. Когда в большом городе происходит крупное событие, активизирующее всю среду. Когда город выделяет хорошие площадки -- в Риме были использованы огромный комплекс «Аудиториум», «феллиниевский квартал» в центре, где проходили выставки, концерты и перформансы, и студия «Чинечитта». Когда президент не шлет приветственные отписки, а приходит поддержать отечественное кино: Джорджо Наполитано посетил просмотр отреставрированного фильма Росселлини «Рим -- открытый город». Когда главный организатор (мэр Вельтрони -- вдохновитель и президент оргкомитета) умело собирает деньги спонсоров и не увлекается откатами. Когда фестиваль пиарят на весь мир и зовут зарубежную прессу, предоставляя весомые поводы для публикаций. Когда горожане не могут игнорировать напористую рекламу события. Когда в почете профессиональные критики, которых немало во всех оргструктурах римского феста (у нас же выдавили серьезных киноведов даже из отборочной комиссии ММКФ). Что же до жюри, которое на ММКФ -- фестивале класса «А» -- должно быть профессиональным, то Рим показал: зрители судят так же непредсказуемо, как и специалисты.