Когда организаторы TERRITORIЯ назвали свое детище «фестивалем современного искусства», то первым делом подставили не себя, а журналистов. Редакторы сразу зарядили на мероприятие художественных обозревателей, а оказалось, что в программе -- концерты, фильмы и спектакли (не считая выставки комиксов). Хорошие, подозреваю, концерты, фильмы и спектакли, но понятие «современное искусство» на сегодняшнем языке маркирует достаточно определенную область -- то, что произведено на свет художниками, считающимися, так сказать, «актуальными». Эти художники тоже могут снимать фильмы, устраивать концерты, а перформанс внешне похож на спектакль. Но важнее не жанровое, а авторское определение: автор сказал, что это изобразительное искусство в его сегодняшнем изводе,значит, так оно и есть. Качество продукта оценивать зрителям и экспертам, но это другой вопрос. Главное -- принадлежность созданного к вполне конкретной сфере.

Но границы этой сферы незамкнуты и совершенно «не сферичны». В том числе в морально-этическом плане. В сущности, современные художники и проверяют на прочность всякие ограничения, стремясь вырваться в темные пространства неведомого. Так на средневековой гравюре стоящий на коленках человечек протыкал головой небесную сферу. И так однажды Олег Кулик якобы засунул голову в вагину коровы -- там тоже никто из homo sapiens еще не бывал.

Именно Олег Кулик и ответил на фестивале современного искусства TERRITORIЯ за современное искусство в прямом смысле этого слова. И наглядно продемонстрировал все его родовые черты, достоинства и недостатки. В Центре имени Вс. Мейерхольда Кулик провел мастер-класс, завершившийся перформансом «Кулик кулику глаз выклюет».

Суть действа, уже неоднократно демонстрировавшегося, заключается в некоем подобии самотерапии, сеанса психоанализа собственными руками -- точнее, собственным носом. Поскольку Кулик -- фамилия птичья, то художник надевает на себя маску с клювом (не средневековую венецианскую, а вполне хай-тековскую, из стали и пластика), завершающуюся кистью. На стеклянном экране с видеопроекцией собственного изображения он рисует автопортрет, обводя контуры лица. Лицо при этом разговаривает, являясь как бы воплощением смятенной авторской души. Лицо рефлексирует, ругается, обещает завязать с искусством, твердит о несостоятельности художника Кулика. Но стойкий художник превозмогает все ментальные метания и... разбивает стекло металлическим клювом. Один раз -- в Риге -- разбил рукой и страшно порезался. Другой раз осколки попали в лицо. В общем, экстремальный перформанс. В духе тех, которыми Кулик и прославился, когда совокуплялся с козлом, скакал голым, изображая собаку, прыгал с пятого этажа в виде птицы и т. д. (Видеодокументация этих подвигов сопровождала мастер-класс, больше похожий на встречу с восторженными зрителями.)

Но вот на этот раз Кулик сам разбивать стекло не стал. Он не стал раздеваться (прежде рисовал всегда голым, демонстрируя свою психологическую открытость сущему). Завел заунывную тибетскую музыку. Лицо на экране молчало, перестав грязно ругаться. До этого Олег Борисович рассказал, что искусством больше не занимается, что курирует выставку «Верю» для Московской биеннале современного искусства, на которой художники выскажутся о сокровенном и метафизическом, что прошел обряд инициации в Эквадоре. Призвал к доброте и смирению. Он вообще отрастил толстовскую бороду и стал похож на уличного проповедника.

И вот этот смиренный Кулик призвал разбить экран со своим автопортретом кого-нибудь из зала, почетно передав клюв из рук в руки (из носа -- в нос). Поднялся лес рук. Бойкая девица первой вспрыгнула на сцену и отчаянно хрястнула по стеклу, прокричав: «Меня зовут так-то, а его звали -- Олег Кулик». Стекло разбилось. Осколки. Овация. Общее удовольствие. Сидящий на первом ряду один из организаторов фестиваля режиссер-экстремал Кирилл Серебренников был доволен больше всех.

А мне вдруг стало мучительно больно. Вспомнилось толстовское (к вопросу о бороде): «Все засмеялись, а Ваня заплакал». Наверное, я стал старый и перестал удивляться пространствам неведомого. Ибо результат эксперимента с залом Олега Кулика был в самом деле непредсказуем, и девица могла лишиться глаза, руки, остаться инвалидом. Конечно, это была бы ее вина, но стоило ли взрослому, умному, талантливому мужику провоцировать психически неокрепшее создание? (Тут надо пояснить, что целевая аудитория TERRITORIЯ -- студенты провинциальных театральных вузов.)

Да, современное искусство нарушает всяческие табу -- и должно их нарушать. Да, итоги перехода границ всегда неизвестны. Да, пограничные зоны -- сфера обитания современных художников. Да, им, художникам, нельзя верить на слово (благостный Кулик продолжает оставаться экстремалом, да еще пуще прежнего). Да, провокация -- законный прием.

Но искусство -- это не искушение, а искусность. Мастерство. Владение ситуацией. Контроль над ней. Ответственность в конце концов. Для самого художника его тело -- давно уже такой же материал, как кисть и краски. Но свое, а не зрителя. Этим акционизм отличается от терроризма.

В случае же неразличения мы действительно впадем в когнитивный кризис и перестанем понимать, что такое искусство. В том числе современное. И где его TERRITORIЯ. И территория.