Глава Карелии Сергей Катанандов призвал не считать погромы лавок кавказцев в Кондопоге людьми, требовавшими пустить на это место «русских предпринимателей», межэтническим конфликтом. Глава Карелии полагает, что конфликт этот сугубо бытовой.

Борьба за торговые места -- действительно дело бытовое, или, как принято с некоторых пор говорить на Руси, «спор хозяйствующих субъектов». Но только в том случае, если азербайджанцы спорят с азербайджанцами или русские с русскими. В Кондопоге же именно этнический мотив стал доминирующим в «хозяйственных» требованиях, выражавшихся в печально известной по истории России эстетике погрома.

Любые разговоры об «угнетенности русских в России» могут стать детонатором таких потрясений, которые по своим масштабам способны затмить самые громкие теракты, совершенные экстремистами под прикрытием мусульманской риторики. Сейчас русских в России не меньше 80%. И хотя в свете миграционных и демографических тенденций в ХХI веке этнических русских неизбежно станет меньше, все же не настолько, чтобы сомневаться в роли «титульной нации».

Тем не менее погромные настроения, отчасти культивируемые латентным «ура-патриотизмом» российских властей, постоянно пытающихся убедить народ, что Россия находится во враждебном окружении, что нас все вокруг ненавидят и хотят уничтожить, явно начинают перерастать в конкретные действия «низов». В действия, опасность которых не только в варварской реализации изначально порочной, бесчеловечной идеи «Россия для русских», но прежде всего -- в ослаблении страны за счет раскола, не позволяющего всем населяющим изначально и неизменно многонациональную, многоконфессиональную страну людям быть единым народом.

То 20-летний юноша с нестойкой психикой забредет с ножом в московскую синагогу. То студенты-химики применят знания по взрывному делу на Черкизовском рынке (тоже ведь быт -- взрывают торговые палатки. Правда, из-за того, что торгуют в них "лица не той национальности»). То вот теперь «карельско-чеченская» война в Кондопоге -- межэтнические битвы в северном лесу, а не в южных горах, как мы уже привыкли. Если те, кто громит, -- народ, а те, кого громят, -- «инородцы», значит, нет никакой России. Как же тогда быть с территориями, где русских меньшинство? Значит, даже в принципе нельзя ставить, например, вопрос о постепенном возвращении в Чечню сотен тысяч русских беженцев? Значит, в Карелии или какой-нибудь Тверской области русские -- хозяева, а в Чечне, хотя она такая же Россия, по той же логике должны чувствовать себя изгоями?

Все российские шатания от «пролетарского интернационализма» к «суверенной демократии» как раз и происходят из-за отсутствия в стране исторического народа, единой нации россиян, состоящей из всех людей всех населяющих Россию народностей. Когда одна часть народа воспринимает другую как врага, пусть даже на бытовом уровне (это, пожалуй, даже страшнее, чем на политическом), страна в принципе не может быть сильной и единой.

...В 1989 году в моем родном Узбекистане, в многонациональной и густонаселенной Ферганской долине произошло кровавое побоище между узбеками и турками-месхетинцами. Потом партийное начальство рассказывало нам сказки, что это был бытовой конфликт «из-за тазика с клубникой». Потом турки-месхетинцы из Узбекистана уехали. Все до одного. Преимущественно в Краснодарский край, откуда их теперь уже местные «патриоты» мечтают целиком переселить в США. А еще через два года после этого «бытового конфликта» распался Советский Союз. Дружба народов обострилась до такой степени, что до сих по объективному размышлению мы еще должны благодарить историческую судьбу и конкретных политиков за относительно малую кровь, с которой распалась огромная страна.

Связь между бытовой дракой представителей одного народа против другого и гибелью государства гораздо более тесная, чем может показаться на первый взгляд. Хотя бы потому, что государство делают суверенным прежде всего населяющие его «простые» люди, а вовсе не армия, не полиция и не царь.

Так что не надо искать врагов ни вне страны, ни внутри. Враг в каждом из нас. В каждом, кто задумывается о национальном составе рыночных торговцев или считает возможным считать одних людей лучше других по сугубо биологическим признакам.

Не это ли называется фашизмом?