Российско-грузинские отношения переживают кризис. Грузинская операция в Кодорском ущелье Абхазии вызвала упреки Москвы по поводу нарушений Грузией ранее подписанных соглашений. В ответ Тбилиси обвинил Москву в поддержке сепаратистов. А позавчера вечером появились первые после обострения жертвы среди российских миротворцев -- Басенко Максим и Васильчук Владимир были застрелены в Гудаутском районе. Скорее всего их гибель связана с криминалом, так как миротворцы сопровождали крупную сумму денег для выплаты зарплат. Абхазские власти ведут расследование. Но в Грузии воспринимают случившееся как подтверждение сложности ситуации в непризнанной республике. В интервью «Времени новостей» происходящее анализирует министр иностранных дел Грузии Гела БЕЖУАШВИЛИ.

-- Планирует ли Грузия развивать операцию в Кодорском ущелье в глубь территории Абхазии?

-- У нас нет и не будет никаких планов идти дальше договоренностей, которые были подписаны в Москве в 1994 году, кстати, на кабальных для Грузии условиях. Мы не удовлетворены уровнем эффективности миротворческой операции, которая проводится на основании этого соглашения, но мы собираемся его выполнять, пока оно не будет пересмотрено или не будет предложено новое. С самого начала событий в Кодорском ущелье мы заявили, что полицейская операция не распространится на территорию, контролируемую сепаратистским режимом Абхазии. Угроза не исходит ни из Кодорского ущелья, ни из Гальского района, ни откуда-нибудь еще. Я категорически исключаю силовые акции с нашей стороны. Мы призываем абхазскую сторону к прямому, взаимовыгодному и ориентированному на результат диалогу, который станет ядром нового формата переговоров.

-- И что это за новый формат?

-- Сегодня для нас ясно, что Россия не является посредником в урегулировании. Об этом свидетельствует та риторика, которую мы слышим как от политических деятелей, так и, что самое возмутительное, от российских военных. Вот последнее особенно опасно. Наше предложение к абхазам рассмотреть напрямую нашу «дорожную карту», привлечь к этому международную общественность, думаю, должно заинтересовать Сухуми. Если в Абхазии думают о каком-то уровне государственности, который они могут иметь в составе Грузии, то мы такую возможность им предлагаем.

-- А если не думают?

-- Мы попытаемся через диалог до них это довести. Мне кажется, наши абхазские друзья все больше и больше становятся заложниками не своей политики.

-- В Южной Осетии аналогично?

-- Там еще хуже. Ребята из Сибири приехали управлять этой территорией.

-- Как будет развиваться переговорный процесс?

-- Мы думаем о том, чтобы развивать существующие каналы, такие как Координационный совет ООН, и выстраивать новые. Каналы прямого диалога, чтобы донести до партнеров реалии. Реалии же таковы. С одной стороны, Грузия будет объединять страну и сделает это. С другой -- мы собираемся объединять страну с полным учетом всего того, что пожелают наши абхазские или осетинские друзья в составе Грузии. Уровень независимости или государственности наших субъектов федерации будет намного выше, чем в той же России. Мы берем европейскую модель автономии, а не советско-российскую, централизованную. Это понимают наши западные партнеры.

-- То есть переговоры без участия России.

-- Россия утратила свою роль посредника. И миротворцы утратили свою функцию. Когда говорят, что они буфер для невозобновления войны, то это преувеличение. Основную задачу, которая записана в тех же соглашениях 1994 года, -- обеспечение достойного возвращения беженцев -- они не выполнили.

-- Грузия больше не ждет позитива от России?

-- Не совсем так. У России есть уникальный шанс использовать свой авторитет, влияние, политический вес, чтобы стать гарантом объединения соседней страны, которая никоим образом не является недружественной. Но потихоньку мы скатываемся к этой пропасти, которая называется «недружественная страна». Россия для нас партнер и важный сосед. Но занимается Россия тем, от чего могут пострадать все.

-- В Абхазию стали прибывать первые добровольцы из России. Как это повлияет на ситуацию?

-- Скажите мне, где логика? Вот россияне говорят, что тратят огромные средства на укрепление своих южных рубежей. Соскребают туда лучшее. И в то же время по территории России передвигаются бандитские группы, которые делят на хорошие и плохие. Вот плохих мочат, а хороших пропускают с оружием в Южную Осетию, в Абхазию. Чтобы помочь братским народам от якобы исходящих от Грузии угроз. Этого мы не понимаем. Не понимаем, почему, когда мы пытаемся наладить диалог, через абхазский участок российско-грузинской границы, по нашей информации, из России идут эшелоны с вооружением и тяжелой техникой. Мы об этом говорим всем аккредитованным в Тбилиси дипломатам.

-- А Россия говорит, что в Кодори Грузия сосредоточила войска. Почему бы не согласиться на проведение мониторинга ущелья?

-- Почему-то все позабыли, что в Кодори мониторинга ООН нет уже три года из-за отсутствия условий безопасности для наблюдателей. Мы создаем такие условия, а нас обвиняют в нарушениях соглашений. Дайте нам неделю или две, потом проводите мониторинг. А нам из Москвы говорят, что Грузия «внедряет» в Кодори правительство. Это звучит кощунственно. За этим правительством стоит триста тысяч изгнанных из Абхазии людей, тогда как сегодня власть, представляющая меньшую часть населения, оставшегося в Абхазии, признается Россией фактически легитимной.

-- Планирует ли Грузия подключить к переговорам это «внедренное» правительство?

-- Это необязательно. Его задача -- социально-экономическое обеспечение беженцев, решение проблем этого ущелья. Я вам гарантирую, что через несколько месяцев все наши друзья и недруги убедятся, какая разница будет в Кодорском ущелье по сравнению с тем, что там было.

-- 18 июля парламент Грузии принял постановление о выводе российских миротворцев. Какая обстановка вокруг этого?

-- Операция миротворцев неэффективна, а Россия не является нейтральной стороной. Но и это только одна сторона медали. Вторая -- нас беспокоят постоянные и неприкрытые угрозы политической и военной элиты России о том, что миротворцы в опасности и им надо помочь. Если это так будет продолжаться, мы попытаемся избавиться от этой головной боли. Давать повод военным России играть мускулами под прикрытием защиты миротворцев было бы преступно. Для нас намного безопаснее иметь миротворцев из нейтральной страны.

Конечно, нам обострение с Россией не нравится. Но сегодня Россия играет в открытую: Москву почему-то не устраивает, что Грузия становится сильнее и демократичнее, что никоим образом не ущемляет интересов России. У России более высокий уровень отношений с НАТО, чем у Грузии. Но первые шаги Грузии на этом пути представляются как некий геополитический сдвиг. Я не понимаю. Но фундамент отношений России и Грузии существует, и разломать его трудно. Он расшатан, но сломать трудно.

-- Почти шесть лет назад главы России и Грузии договорились подписать договор о дружбе и сотрудничестве. Будет ли завершена работа над документом?

-- Договор -- это не главное, главное -- реальные дела. Решает политическая воля, мужество принять непопулярные решения. Все это пока дефицитно в наших отношениях. Мы все время пытаемся проанализировать: что же мы делаем неправильно. Сижу и думаю, что я делаю неверно, ставлю себя на место российских оппонентов. Но мои ментальность и опыт говорят, что я поступал бы на их месте иначе. И Россия бы только выиграла.

-- Главный переговорщик с Россией, ваш теперь уже бывший заместитель Мераб Антадзе назначен госминистром по урегулированию конфликтов. Кто теперь будет курировать российское направление?

-- Наши контакты не прекращаются. Мы можем делать жесткие заявления, с чем-то соглашаться, с чем-то нет, но главное, чтобы это все оставалось в рамках дипломатии. Мы сами будем двигать диалог. Сегодня российским направлением занимается мой первый заместитель Валерий Чечелашвили. Он уже вышел на контакт с российскими коллегами. Мы ждем в сентябре первого заместителя министра иностранных дел России Андрея Денисова.