15 июля исполнится 400 лет со дня рождения гениального голландца Рембрандта Харменса ван Рейна, сына жившего у Рейна лейденского мельника (отсюда прозвище ван Рейн). Искусство Рембрандта сопоставимо с коперникианским переворотом в естественных науках и картезианским переворотом в философии. Особенно важна здесь параллель Рембрандт -- Картезий (Декарт). Картезий был современником Рембрандта и около двадцати лет провел в Голландии. Как раз в эти же 30--40-е годы XVII века Рембрандт создает в Амстердаме свои великие полотна (в 1642-й -- «Ночной дозор»). Увлекает, конечно, не пересечение фактов биографий. Увлекают сопряжения радикальных для своего времени моделей познания мира. «Методическое сомнение» Декарта признает истинно сущим мышление субъекта. Мир заново конструируется познающим сознанием, и образ его философии, по словам почитавшего Декарта отца феноменологии Эдмунда Гуссерля, -- это «им самим добытое стремящееся к универсальности знание, за которое он от начала и в каждом продвижении мог бы быть ответственным на основании своих абсолютных усмотрений». Столь же радикальным гением, презревшим роль прилежного копииста Натуры, был Рембрандт. Вот написанные сто тридцать лет назад, но до сих пор непревзойденные по точности и осязаемости смысла строки о нем французского художника Эжена Фромантена: «Если... мы будем искать его точку опоры в мире реальном, то увидим, что из него он исключает все, чем пользуются другие. Он знает этот мир не хуже других, но смотрит на него, замечая лишь нужное себе, и если приспособляет его к своим потребностям, то сам к нему не приспособляется никогда». Чтобы оценить работу интеллекта, конструирующего мир в совершенных пластических образах, стоит подойти к полотнам Рембрандта совсем близко. Тогда уже лицо, или рука, или платье перестанут ассоциироваться с чем-то конкретным, и цвет брызнет раскаленной лавой из глубоких кратеров черного, а царапающие холст движки кисти напомнят поверхность скальных пещер. Каждая картина Рембрандта будто инсценирует акт творения планетарной геологии. Всегда с самого начала -- с отделения света от тьмы. Светом он прощупывал Сущее мира -- будь то лицо конкретного человека или персонажи Священной истории. И в необычном использовании валеров, и в пренебрежении чистотой тона в общей цветовой гамме картин Рембрандт оказывался авангарднее всех авангардистов будущего. И снова Фромантен: «...Освобождая облик от всего многообразного, конденсируя в одно все рассеянное, он мог рисовать без контуров, делать портреты почти без видимых черт, писать без колорита, сосредоточивать весь солнечный свет в одном луче. Невозможно в пластическом искусстве пойти дальше в познании бытия в себе».

Подобно Караваджо, драгоценный, проявляющий живую форму свет Рембрандт буквально отвоевывал у мрака. Так что творца знаменитого группового портрета амстердамской милиции (роты стрелков капитана Франса Баннинга Кока и лейтенанта Вильхема ван Рейтенбюрха) самого можно назвать «ночным дозорным».

Думаю, неспроста личность и творения Рембрандта с детских лет ассоциировались у меня с культурой неофициальной, нонконформистской, едва ли не андерграундной. Кроме всего прочего тому причиной два источника знакомства с Рембрандтом. Первый -- фантастически хороший альбом с макрофотосъемкой плавких золотых мазков живописи голландца, выпущенный издательством «Аврора» в 1975 году. Такие альбомы (гигантских размеров в футляре-коробке) издавались только на языках и продавались за валюту в магазинах сети «Березка» (хоть на задней странице и указана цена в рублях -- 9.80). Потому ассоциировались с какой-то недостижимо свободной, красивой, заграничной жизнью. Над альбомом «Рембрандт» работали лучшие искусствоведы Страны Советов (Владимир Левинсон-Лессинг, Ксения Егорова, а текст переводил на английский сам Владимир Познер). Простым советским гражданам альбомы доставались благодаря спасительному браку советского производства (крошечные части тиража при обнаружении полиграфического дефекта -- в моем случае склеенные страницы -- попадали на прилавки обычных книжных). Второй источник увлечения «альтернативным голландцем» -- изданная в эпоху оттепели, в 1956 году (Издательство иностранной литературы) книга голландского писателя-коммуниста Тейна де Фриса «Рембрандт». Несмотря на патетическое обращение к советскому читателю, содержание романа было отважно радикальным для страны за «железным занавесом». Даже сегодня этот литературный байопик читается на одном дыхании. Рембрандт там выведен настоящим хиппи -- обаятельным и угрюмо-нежным чудаком и мечтателем не от мира сего. Он никак не вписывается в заданный подлый порядок существующих социальных отношений. Живет замкнуто, окружив себя обитающими в его доме, фанатично преданными ему учениками. Деньги не считает. Блажит, как ребенок. Вместо того, чтобы выкупить дом, лихорадочно скупает старинное барахло и антиквариат, от картин эпохи Возрождения, античных мраморов до восточного оружия и парчовых одежд. По странной склонности, часто в эти восточные фантастические наряды наряжается сам, наряжает своих домочадцев и пишет экстравагантные костюмированные портреты. В несчастный последний период жизни все эти сокровища были распроданы за бесценок, а сам Рембрандт провел остаток дней в беднейшем ремесленном квартале Амстердама. Ханжескую общественную мораль ни Рембрандт, ни автор биографии также не разделяют. Тейн де Фрис глубоко сочувствует завязавшемуся после смерти первой жены Саскии роману Рембрандта с управляющей его домом Хендрикье Стоффельс. С позиций официального Церковного совета такая связь была греховной и распутной. А Рембрандт и Хендрикье просто любили друг друга. Любовь нельзя судить. По версии де Фриса, настоящий голландец, адепт протестантской этики, Рембрандт не осудил и однополую любовь, вспыхнувшую у него в доме между двумя учениками, Филипсом де Конинком и Хейманом Дюллартом. Из-за нетерпимости и предрассудков любовь погибла, и Тейн де Фрис заставляет читателя искренне об этом сожалеть (все-таки чудо, что в СССР роман вышел через три года после смерти Сталина). Выведенный в романе Фриса чудаковатый гений, добрый и странный, сам маргинал и покровитель маргиналов, вполне соответствует той концептуальной ревизии понятий «красота» и «прекрасное», что произошла в искусстве Рембрандта реального. Ревизия эта активно влияет на артпроцесс сегодняшнего дня. Неспроста в честь 400-летия Рембрандта свой новый фильм о нем «Ночной дозор» представит весной Питер Гринуэй. А в Рийксмузеуме Амстердама помимо самого фильма покажут сделанные по мотивам картины Рембрандта и в стилистике нового фильма перформанс с ожившими героями «Дозора» и видеоарт. Этот перформанс пройдет в обрамлении выставок великого голландского мастера, первая из которых «Вся живопись Рембрандта из собрания Рийксмузеума» (там хранится одна из лучших в мире коллекций его работ) откроется уже 26 января.

Подписи к двум картинкам:

1. Будучи лучшим физиогномистом эпохи барокко, Рембрандт на собственных многочисленных автопортретах изучал все многообразие эмоциональных состояний человеческого лица, от испуга до радости. Этот «насупившийся» автопортрет выполнен в технике офорта и хранится в амстердамском Рийксмузеуме

2. Рембрандт обожал кунсткамерные раритеты, от ювелирных украшений до редких минералов, металлов, раковин. Потом с любовью и тщанием их рисовал или (как в случае с этой раковиной из Рийксмузеума) гравировал