Год от года организуемый Московским Домом фотографии и его директором Ольгой Свибловой фестиваль «Мода и стиль в фотографии» прельщает, соблазняет, тревожит, пугает все больше. Индустрия моды на вернисажах все чаще предстает главами готического романа, зловещим мороком. И смотреть страшно. И глаз не отвести. В этом году из восьмидесяти выставок Свиблова по традиции на пресс-конференции выбрала самые-самые. Классический взгляд на моду сохраняют лишь несколько экспозиций мировых корифеев Марка Рибу, Эдварда Штайхена, фотографов круга Родченко. Другие выставки других мэтров не для слабонервных. Сара Мун, например, привезла проект «Синяя борода». Национальный фонд современного искусства Парижа представит «Симулякры и псевдоподобия». Эрвин Олаф привез фотосерию, вариации на тему «Старая кокетка», -- модели 50-х годов вернулись в фотостудию в начале третьего тысячелетия и, не смущаясь морщин и целлюлита, позируют в полуобнаженном виде. Олаф же создал галерею убиенных или погибших королей, королев и принцев. Позировали голубоглазые и золотоволосые тинейджеры в дорогих нарядах. Как в готических романах, каждый портрет «кровоточит». На телах зияют раны -- родовое проклятие. Кровь и раны, конечно, декоративные, из мясной лавки, но все же...

Самым макабрическим проектом фотофестиваля оказалась разрекламированная ретроспектива Джоэла-Питера Уиткина. Он создает зрелища странного анатомического театра. Травмированное в детстве (Уиткин был свидетелем автокатастрофы и видел близко ее жертвы) сознание продуцирует фантасмагории красоты, леденящей кровь. Трехногие уроды, карлики, инвалиды, конечности изуродованных трупов из морга участвуют в каких-то невозможных инсталляциях, напоминающих не то средневековые «книги вымышленных существ», не то полотна художников-сюрреалистов. Безобразное оказывается донором прекрасного, одним из условий его существования. В этом Уиткин солидарен с людьми эпохи барокко, в частности с Фрэнсисом Бэконом, который в своем трактате «Новый органон» целую главу посвятил «отклоняющимся примерам». Уродства для Бэкона дополняли и разнообразили наши знания о мире и в конечном счете способствовали постижению мироздания во всей его целостности и совершенстве. Не случайно с эпохи барокко в моду вошли кабинеты редкостей, кунсткамеры. Уиткину кунсткамеры не нравятся, тем не менее «компенсаторную» стратегию безобразного в искусстве он принимает.

Итак, фестиваль «Мода и стиль» царство моды представляет своеобразным паноптикумом, в котором безобразное, лишенное жизни, противоестественное -- оборотная сторона «роскоши и престижа». Такой взгляд на моду вполне историчен. Вспомним, например, «галантный век» и те жертвы, которые требовала мода от людей, методично вытравливая из них все живое. Мучительные корсеты, узкие туфли, штукатурка на лице, скованность движений, на голове -- кишащие вшами парики-башни. Все эти жертвы моды описаны у просветителей (у Радищева), ратующих за простоту и жизнь в согласии с Природой. Нынешний фестиваль «Мода и стиль в фотографии» оказался неплохим аргументом в их пользу.