Когда публичная политика в стране заменяется подковерной, а сложная система горизонтальных связей независимых ветвей власти и структур гражданского общества -- тупой, как палка, чиновничьей вертикалью, демократия возникает исподтишка. Потому что начинается естественная конкуренция заключенных в кокон жесткой системы чиновников за право быть первыми среди равных.

Элементы такой подковерной демократии и политической конкуренции внутри покрытых показной пеленой внешнего единодушия коридоров власти все отчетливее проявляются в России. В истории с радикальными поправками к закону о некоммерческих организациях, по сути, схлестнулись два придатка исполнительной власти -- Госдума и Общественная палата. Послушное думское большинство в кратчайшие сроки оформило надлежащим образом и проголосовало заказанный одной частью рулевых вертикали власти драконовский законопроект, практически лишающий неправительственные организации независимости от правительственного контроля. С другой стороны, не менее проправительственная и формально еще более искусственная, чем нынешняя Дума, Общественная палата стала инструментом политической борьбы другой части реальных руководителей государства за отмену или максимальное нивелирование скандальных поправок.

При всей уродливости ситуации, когда законотворчество в стране становится заложником подковерной политической борьбы, это, по сути, единственная форма реальной демократии в условиях уже закрученных гаек. Пусть мотивы такой теневой конкуренции порой далеки от содержательных задач государства, продиктованы преимущественно демонстрацией политических мускулов перед соперниками внутри властной корпорации и желанием показать способность протолкнуть "нужные" решения, но такая борьба по крайней мере может не допустить дальнейшего ухудшения положения.

Неоднородность партии власти -- в широком смысле, а не только "Единой России" -- становится все более очевидной и будет обостряться по мере приближения президентских выборов. Можно как угодно называть противоборствующие провластные группировки -- партией "Газпрома" и партией "Роснефти", "силовиками" и "умеренными либералами", но их аппаратные баталии за право сохранить статус-кво и приумножить свое влияние объективно работают против окончательного цементирования политической жизни России, дают некие шансы на блокирование однозначно реакционных политических решений.

При этом преувеличивать благо подковерной демократии тоже не стоит. Внутренняя, искусственная, бюрократическая политическая конкуренция всегда опаснее внешней, естественной, демократической. Во-первых, при внутренней конкуренции происходит блокирование всех сколько-нибудь содержательных решений противоборствующими сторонами. Во-вторых, силы, не имеющие возможности полноценного участия в политической жизни страны в рамках демократических процедур, неизбежно переходят к площадной и уличной политике, которая, по определению, гораздо более агрессивна и непредсказуема.

Но обе эти тенденции ведут к постепенному вскрытию политического льда. Именно из закрытости власти и ее слишком большой дистанцированности от активной части общества произрастает та самая ситуация, которую Ленин назвал "революционной" и определил знаменитой формулой "верхи не могут, низы не хотят". Сейчас, при явном отсутствии реальной внешней политической конкуренции в России, кажется, что "верхи" могут все. Но в итоге они входят во внутренний клинч и парализуют себя, тратят все свои усилия на борьбу с противоборствующей стороной внутри закрытой политической системы. Сейчас, при постоянно высоком рейтинге президента, почти постоянных победах на региональных выборах "Единой России", отсутствии массовых протестных настроений в обществе, кажется, что "низы" не хотят ничего. Но так кажется только до тех пор, пока государство не принимает решений, касающихся шкурных интересов граждан. Как вдруг может проснуться аполитичная, вечно дремлющая "низовая" Россия, известно не только по 1917 году, но даже по случившейся в начале года 2005-го монетизации льгот.

Именно поэтому реальная, а не подковерная демократия не только самый эффективный, но и самый безопасный для устоев государства политический строй.