Когда в 2003 году на экраны страны вышел фильм «Бумер», никто ничего не знал ни про режиссера Петра Буслова, ни про актера Андрея Мерзликина. На сайте фильма есть откровенное признание в том, что небывалый успех стал неожиданностью для всех, в том числе и для его создателей. Дебютанту Буслову удалось снять «кино для всех»: его фильм понравился и критикам, и зрителям (именно «Бумер» стал первым отечественным фильмом, который не просто окупился в прокате, но и принес прибыль). Но кассовый успех теперь не редкость, а вот по-настоящему культовым с тех пор не удалось стать ни одному из блокбастеров.

Музыку из «Бумера» до сих пор играет каждый пятый молодежный мобильник в стране, имя Петра Буслова стало известно всем любителям кино, а четыре актера, сыгравших главных героев, стали звездами.

Андрей Мерзликин снимался у Буслова еще в курсовых вгиковских работах. Получил он роль и в новой картине -- «Бумер. Фильм второй». Буслов настаивает: это не сиквел, а новая история. Из старых героев в ней участвуют двое -- Димон Ошпаренный (Мерзликин), единственный уцелевший из четверки друзей, и Кот (Владимир Вдовиченков) -- оказалось, что в финале «Бумера» он не убит, а только ранен. На экраны фильм должен выйти в апреле. О нем Анне КИРИЛЛОВОЙ рассказал Андрей МЕРЗЛИКИН.

-- Как вы отнеслись к идее продолжения «Бумера»?

-- Я не то что был против, но казалось, как и всем, кто смотрел картину, что история закончена. Хотя мне было интересно, как сложится жизнь Ошпаренного -- после такого поступка. Понятно, что и зрители могли об этом думать, как-то там фантазировать.

Прочитав готовый сценарий, я понял, что Петр достаточно сильно отошел от любых предположений. Он ставил задачу снимать не продолжение, но абсолютно новую историю. Самая большая натяжка в том, что финал первого фильма не был открытым. Если бы не было продолжения, то все бы считали Кота убитым... Поскольку все уже знают, что главную роль в новом фильме играет Владимир Вдовиченков, ни для кого не будет неожиданностью -- ах, так Кот жив, -- то это самая большая откровенность о сюжете, которую я могу себе позволить.

Мне интереснее всего была судьба моего персонажа. И я благодарен Петру, что он его увидел именно так. Мне такое и в голову не приходило, но, кажется, придумано все логично, завершено хорошо. Снимали мы недолго, к сожалению, но работа была интересная.

-- Со своей судьбой во втором фильме вы согласны?

-- Не то что согласен... Моя роль -- очень в жанре первой картины. Она делает более органичным переход к новому фильму, помогая зрителю чувствовать, что фильм на самом деле не сиквел. После того как заканчивается история Ошпаренного (причем в ключе первого "Бумера"), фильм получает логическое завершение. Новая картина начинается с конца предыдущей. Это сложно объяснить. Такой эффект бумеранга... Вся первая часть строилась на том, что ты за все несешь ответственность, и то, что начало фильма стало окончательным финалом «Бумера», после чего пошла совсем другая история, -- из того же ряда. Фильм первый -- частная история, а во втором история становится более глобальной, масштабной. Сценарий много раз переделывался. Петр как настоящий художник стремится докопаться до большей глубины.

-- Буслов над вторым «Бумером» больше работал, чем над первым?

-- Ему было тяжелее. Это же большая ответственность. Во-первых, вторая работа для молодого режиссера всегда ответственнее. Важно доказать, что первый фильм был удачным не случайно. А во-вторых, после той трагедии, что случилась в Кармадонском ущелье... Тогда погибли ребята, которые несли основную нагрузку при создании картины. Главное, конечно, Даниил Гуревич, оператор, который снимал картину. Это был ближайший друг Петра, это был его соратник, сорежиссер, помощник. С ним они просто родили эту картину. И как делать вторую без Гуревича, это был вопрос. Потому Петр и сомневался, снимать или нет: он не понимал, как можно делать этот фильм без Гуревича...

Когда я увидел Сашу (оператора Александра Симонова. -- А.К.) на площадке, сразу стало легко, спокойно и хорошо, потому что те кадры, которые были связаны с первым фильмом, он снимал, как Даня. Он пытался выдержать эстетику Гуревича. Петя все равно мысленно себе представлял, как бы это снял Гуревич...

Ну и сам Петя меня вновь удивил. Глубокий, тонкий человек, для меня в нем постоянно какие-то новые грани открываются. Я давно не видел режиссеров с такими серьезными требованиями к творчеству. Разве что у каких-то мастодонтов, да и они уже про это забыли. Они привыкли нас упрекать, что, дескать, молодежь снимает «под Америку», но ведь и сами попадают под влияние мейнстрима. А Буслов абсолютно независимый человек, и во второй части он для меня раскрылся, я понял: он настоящий художник. Я понимаю, это пафосно звучит, и Петру такого, наверно, в лицо не сказал бы. Я даже как-то испугался, посмотрел и подумал: "Ой, я таким маленьким стал, потому что вижу -- человек не шутит". Поэтому тяжело иногда рядом с ним находиться, то есть, с одной стороны, работать легко, с другой -- крайне тяжело. Постоянные поиски, постоянное самокопание, выбивание какой-то тонкости, глубины. Он не начнет снимать кадр, пока не найдет ему решения, не поймет, как в нем должна быть отражена общая драматургия фильма. У него не бывает «перебивок», как обычно в кино. Я иногда ему говорю: «Петь, ты не режиссер, ты никогда не снимешь сериал, ты не сможешь выдержать режим, который тебе ставит продюсер, ты не можешь снять общий, средний, крупный план -- восьмерка, отбили, перебивочка, детали, и пошли в следующую сцену. Ты, наверное, два дня проработаешь, а потом тебя уволят. Так что снимай художественное кино, если так тебе Богом дано».

-- А что сейчас происходит с фильмом?

-- Фильм озвучивается. Я свое закончил. Шел со страхом, потому что озвучивать у Петра -- это еще хуже, чем сниматься, здесь требования еще жестче. Если что-то не получилось, он тут же объявляет, в лоб. Ты начинаешь: "Ну, по-моему, нормально". И слышишь правду о себе -- что стал лентяем, что расслабился. Вроде бы все закончил, а он тебе скажет: "Иди чайку попей, и начнем заново". Я говорю: "Как, мы же закончили"? А он: "Андрюш, хочешь послушать сам со стороны? Хочешь, я тебе сейчас поставлю запись, и ты послушаешь? Сам потом будешь говорить, зачем ты такое пропустил? Неужели не мог дать мне шанс? Хочешь, я поставлю?" Я говорю: "Нет, я тебе верю". И начинаем заново. У микрофона я думал: "Как хорошо, что у меня очень мало слов". С одной стороны, хочется побольше, а с другой... Вот я думаю, как же Вовка Вдовиченков работает? Потому что, ну правда, до разложения доходит. Когда так поработаешь, а после идешь на другую картину, какое-то ложное чувство легкости испытываешь. Но в этом и есть прелесть. Одна смена у Пети равна месяцу работы над другим фильмом.

-- Почему задержался выход картины?

-- Здесь ничьей вины нет. Дело все-таки в смелости режиссера. Он мог бы снять быстро, уложиться в заданный период, но когда Петр знает, что может сделать лучше, он не позволяет себе делать хуже. Задачи снять быстро у него не было. Если он взял на себя ответственность, то без скидок. Он переживает сильнее всех -- ведь картина была обещана в октябре. Петр боится, что фильм еще не вышел, а есть ощущение, что его уже все посмотрели. Уж очень много о нем говорят. Вдруг устанут ждать. Так можно потерять зрителя. Но все равно это по большому счету не столь важно. Главное, чтобы получилось то, что нужно. И здесь надо отдать должное продюсерам, которые ворчат, ругаются, рвут на себе волосы, но дают работать. Сергей Члиянц говорит: "В этой стране есть только два режиссера, которые так снимают, -- Герман и Буслов". А я Буслову: «Петь, ну смотри, тебя с Германом сравнили». По-моему, это здорово. Главное, чтоб было честно, искренне, от души, как Петя и делает. Поэтому сейчас он не спешит с озвучиванием. Хотя смонтировал он картину быстро. Так что скоро увидим.