Отсутствие внятной экономической политики стало характерной чертой действий властей в последние годы. Это отмечают и зарубежные наблюдатели, и российские, и даже признают сами чиновники. После нескольких лет проведения реформ оказалось, что по целому ряду важнейших направлений у правительства нет понимания стратегии дальнейшего развития. Самый яркий пример -- налоговая реформа и публичные взаимоисключающие заявления чиновников о ставке НДС. В связи с этим у многих возникает вопрос: каков итог работы большого количества консультантов, которые работают на правительство, отдельные министерства и ведомства? Каково качество проработки реформ? Насколько может быть эффективен экономический анализ в условиях отсутствия стратегических ориентиров? Ответы на эти вопросы попытался дать экономист Леонид ГРИГОРЬЕВ, который с 2002 по 2005 год руководил Ассоциацией независимых центров экономического анализа (АНЦЭА).

Исходный объект работы аналитических центров -- экономическая политика переходного периода. Проблемы модернизации и глобальной конкуренции, демократизации и борьбы с коррупцией, социального развития и частного финансового сектора, регионального развития и энергетики, устойчивого развития в широком смысле этого слова для России -- это задачи для большого числа талантливых, подготовленных ученых, генерирующих новые идеи. Проблема экономического развития России лежит внутри основных законов глобальной рыночной экономики, но требует творческого применения международного опыта. Нет простых аналогов, рецептов, которые можно было бы просто перенести к нам, так же, как нельзя было бы списать на специфику страны уход с основных магистралей развития XXI века.

Реформы в любой стране проводятся под влиянием потребности в них и осознания правительством (элитой) их необходимости. Наше экспертное сообщество сложилось как реакция на срочный спрос на реформы, анализ ситуации, предложения по законам и т.п. Марксизм и ряд прикладных разделов науки утратили свое значение при переходе к рынку и частной собственности, и этот вакуум пытались заполнить из-за рубежа и созданием собственных «мощностей». Нельзя смешивать качество реформ и качество разработок -- политики должны чувствовать и взвешивать реалии. Они могут не прийти к идеальному решению, но не должны действовать против основных идей и теории. Эксперты обязаны соответствовать сложности проблем и максимизировать качество (если не политиков, то решений). И если их не спрашивают, то должны воздействовать на политиков и общество, просвещать, чтобы все вышли на понимание важности и направления реформ.

Сейчас, после пятнадцати лет переходного периода, скорость изменений в обществе резко замедлилась. В известной степени это объективный результат формирования «нового российского капитализма», который функционирует на своей основе, сложившейся в 1990-е годы. Практически исчезли «пустоты» в законодательной базе и экономических и общественных институтах, хотя качество и тех и других остается невысоким. Государство занялось реформой самого себя и сложившихся (частью стихийно, частью реформаторскими усилиями, а частью лоббистскими) институтов экономики и общества, то есть «реформирует реформы». Перед нами как интеллектуальным сообществом стоит серьезная угроза: сложность проблем страны, их взаимная связанность растут экспоненциально, а наши людские ресурсы -- в арифметической пропорции.

Попытки проводить реформы спонтанно, без серьезной подготовки, без экспертной проработки неизбежно приводят к избыточным социальным издержкам или отрицательно воздействуют на экономический рост в долгосрочном плане. Если глубокий анализ не затребован государственными органами, это серьезный риск качества реформ, остановка реформ -- тоже риск.

Наше экспертное сообщество «обречено» на свободу творчества и интеллектуальную независимость -- иначе оно бесполезно. При этом велика вероятность, что эксперты, следуя моде или «указаниям» (откуда бы то ни было), могут предложить для развития страны инструменты, неадекватные стоящим перед ней целям и задачам. Конечно, цели национальной политики, как и выбор инструментов для ее осуществления, могут быть предметом дискуссии. Необходим демократический процесс формирования экономической политики, позволяющий обеспечить состязательность разных точек зрения и интересов. Общественный интерес состоит в том, чтобы иметь в каждой области экономических (общественных) знаний несколько сильных конкурирующих центров с тем, чтобы и партии, и государственные органы, и СМИ знали, что дискуссия идет независимо от сегодняшнего «контракта».

Для экспертного сообщества эта рамочная проблема заключается в конкуренции идей, конкуренции процесса осмысления мирового опыта. Копирование чужого бессмысленно, отрицание мирового опыта -- контрпродуктивно. Но между этими двумя крайностями -- огромный выбор возможных решений, что требует мобилизации интеллектуальных ресурсов. Сейчас, после пятнадцати лет переходного периода, невозможно тронуть какой-либо элемент законодательной базы или институт без того, чтобы не задеть укоренившиеся интересы. Причем часто новые законы или решения имеют неочевидные последствия для экономического развития, социальной устойчивости, политических процессов. Соответственно, возрастает ответственность и законодателя, и разработчика законов, и аналитика.

Эксперты и наука

Ученые, как известно, бывают четырех типов: исследователи, учителя, администраторы и эксперты. Наши центры начали с экспертизы, но в конечном итоге двигаются в область исследования и образования. Разумеется, независимые центры не одни в этом огромном поле, а функционируют рядом с академическими институтами и университетами, исследовательскими отделами корпораций и банков, коммерческим консалтингом. Несколько центров -- участников АНЦЭА связаны с университетами (РЭШ, ГУ-ВШЭ), что полезно и студентам, и центрам. Одной из задач ассоциации является перенос знаний из консалтингового мира в вузовскую науку и учебный процесс. Внутри экспертного сообщества накоплен огромный опыт экономического анализа, разработки проектов и законов -- пора их более рационально использовать для целей образования. Это сократило бы нынешний разрыв в 5--7 лет между составлением программ, учебников и учебных пособий и реальными проблемами мира и страны, анализ которых содержится в текущих публикациях в журналах и книгах. Ассоциация предприняла по крайней мере один шаг в этом направлении -- изданный недавно электронный журнал «Альманах» сделал доступными несколько сотен отчетов членов АНЦЭА за последние несколько лет. Дело за малым -- довести эту информацию до преподавателей, студентов и всех интересующихся.

Переводы кратких выводов наших работ на английский должны послужить и другой важной цели. По ним зарубежные аналитики могут определить, что делают наши центры, каковы подходы и выводы, что стоило бы перевести целиком. Представляется, что масштабы исследовательского процесса внутри России существенно недооценены за рубежом. Время идет -- у нас уже тысячи выпускников хороших университетов мира (и не все за рубежом), появились сильные аналитики и центры.

Основная масса конференций по российской и переходной экономике в мире в последнее десятилетие благополучно обходится без российских специалистов (тех, кто постоянно работает в России). В лучшем случае были представлены несколько самых известных имен и многочисленные наши студенты и аспиранты, живущие за рубежом, которые пытаются изучать проблемы нашей экономики. Бывает, это ведет к образованию искусственного исследовательского процесса: иные исследователи изучают «экономику Швамбрании» вместо экономики России. Это сказывается и на политических подходах, поскольку о нашей стране судят по несуществующей модели. Очень заметна подобная тенденция при обсуждениях современных проблем мировой энергетики, где Россия предстает большим «песчаным островом» с нефтью и газом, президентом и армией, но лишенной истории, науки, культуры, промышленности и каких-либо иных интересов и будущего, кроме снабжения мира углеводородами.

Задача нашего сообщества на будущее -- вывести российские исследования по переходному периоду и российской экономике на их законное место в глобальном научном процессе. Крупные страны обычно в состоянии создать адекватное представление о своей стране в рамках мировой науки. Что для этого нужно? Нужно переводить работы российских экспертов на английский язык и выводить их на серьезные конференции. Нужна собственная конференция с минимумом речей и серьезными работами. Нам самим нужно учиться и тянуться до уровня мировой науки, более активно работать с международными центрами и институтами. Многие из них производят свою интеллектуальную продукцию о России, для России, в России и с помощью российских экспертов. Здесь также есть место для сотрудничества на равных, что и будет отличать российскую науку, которая имеет человеческий капитал для самостоятельного развития.

Вузовская ветвь развития исследовательского процесса -- ведущая во многих западных странах -- вряд ли станет основной или тем более единственной в ближайшее время в России. Это связано с низкой оплатой и высокой загрузкой преподавателей вузов, малой ролью собственно научного уровня преподавателей в их аттестации и реальном положении на рынке труда. В будущем уровень вузовской науки должен повышаться. Аналитические центры могли бы играть большую роль в учебном процессе, в частности «подпирая» своими исследованиями профильные кафедры вузов, создавая если не учебники, то учебные пособия, способствуя научному росту дипломников и аспирантов и обеспечивая их стажировки. Это намного дешевле, чем посылать их на годы за рубеж.

Реформа академической науки только начинается -- можно предвидеть определенное возрождение академических институтов. Но это потребует больше, чем увеличение финансирования. Почти все ведущие специалисты экспертного сектора вышли из РАН, любят свои институты, их научные традиции. Но изменились масштабы спроса, дробность проектов, институты обременены большими расходами на содержание помещений. За последние 15 лет резко изменилась их возрастная структура кадров -- выросла доля пожилых ученых и крайне невелик был приток молодых кадров, поскольку вложения в молодежь были совершенно неадекватны. Многие из нас, сохраняя связи со своими институтами, и по сей день остаются самыми молодыми по возрасту в своих отделах. Экспертное сообщество, возможно, отчасти уже играет роль инкубатора для институтов так же, как раньше брало кадры из академии. Надо искать новые формы взаимодействия с академическими институтами в процессе их реформы, тем более что академическая молодежь работает в наших центрах.

Некоммерческие удобства

За эти годы утвердилась такая форма исследовательской работы, как некоммерческий фонд. Видимо, фонды как форма организации исследовательского процесса выжили по тем же причинам, по которым развился частный консалтинг рядом с большими институтами в естественных науках и инжиниринговые фирмы рядом с большими предприятиями. Исторически и логически академический сектор или группа авторов монографии -- это и есть тот размер проекта, который определяет научный состав среднего аналитического центра. Гибкие трудовые коллективы выходцев из академической среды оказались удобной формой организации работ. Они были адекватны реальной повестке дня, способны работать в нужном режиме и (постепенно) на нужном качественном уровне. Оказавшись глубоко вовлеченными в реформирование, независимые центры в результате стали важным элементом процесса реформ.

Важно, что некоммерческие фонды обеспечили четкость прав собственности небольших групп исследователей, которые работают напрямую на заказчика и в конкурентном процессе. Десять-пятнадцать лет анализа означает, что сектор уже не новый, а довольно зрелый, хотя и хрупкий в финансовом отношении. Члены и наблюдатели ассоциации имеют свои регулярные бумажные или электронные издания, издают монографическую литературу. Однако масштабные издательские программы в последние годы можно перечесть по пальцам: сборники работ многих центров, издаваемые Московским общественным научным фондом; работы Института экономики переходного периода и Бюро экономического анализа. Тиражи невелики, охват читателей, влияние на широкое научное сообщество и преподавание ограниченно.

Трудность рыночного существования центров и показала свои преимущества, и дала ту гибкость, которая приходит только с борьбой за существование. Крупные научные коллективы не имели ни заказов, ни финансирования такой мощности, которая позволила бы им реформироваться без сокращения и реструктуризации. Форма некоммерческой организации дала возможность активным молодым ученым возглавить исследовательские группы и превратить их в центры, снизила трансакционные издержки управления и взаимодействия. В частности, гибкость состава центров создала возможность одновременно обучать большое число молодых специалистов в практической работе и исключила накопление обязательств (например, социального характера), которые подорвали бы конкурентоспособность центров. В последние год-два академические центры активно вышли на рынок и конкурируют за гранты и проекты с нашими центрами. Посмотрим, насколько это даст толчок исследованиям и привлечению молодежи.

Независимые центры и конкуренция

Понятно, что основой интеллектуальной свободы центров является не только индивидуальная независимость лидеров центров, но и разнообразие источников финансирования. В последние годы идет смещение структуры финансирования от иностранных фондов к внутренним государственным и корпоративным источникам. Финансирование из деловых источников всегда является защитой общей свободы принципов частной собственности и свободы рынка, но одновременно заказчики видят и свой интерес. Во всех странах конкретные отраслевые интересы определяли борьбу, скажем, между протекционизмом и либерализмом во внешней торговле, как теперь воздействуют на процесс вступления в ВТО. В этом отношении равновесие в сфере экономической политики достигается тем, что различные центры пытаются обосновывать и защищать интересы своих клиентов. В основном этим занимаются собственные исследовательские центры компаний, стремясь, разумеется, обосновать отраслевые (региональные и прочее) интересы общественной пользой. То есть сами интересы обеспечивают финансирование исследований, конкуренцию идей и аргументов. Во всяком случае, конкуренция аргументов лучше прямого лоббирования. Без специального анализа защита корпоративных интересов не может являться заведомо действием в защиту или против интересов развития национальной экономики.

Намного сложнее взаимоотношения аналитических центров с государством и его органами. Западные специалисты постоянно подчеркивают важность независимости центров от государства. Заметим, что в условиях переходного периода именно государственные органы ведут реформы. У государства в переходном периоде одновременно как бы два лица -- регулятор («бюрократ») и реформатор. В более зрелых формах политического процесса в устоявшихся демократиях это деление менее ярко выражено. Но реформы обычно выступают как партийная или индивидуальная повестка дня наряду с повседневной активностью правительств. Независимые источники финансирования ограниченны, и малым центрам нелегко к ним пробиться. Причем спонсирующие структуры часто стараются получить одобрение со стороны государственных органов результатов работ соответствующих получателей грантов. Этот дуализм существует в жизни, и с ним приходится считаться.

Нельзя игнорировать тот факт, что интересы ведомств (особенно в условиях административной реформы) могут отличаться от интересов страны. Пример этому мы видим не только в России, но и в ЕС, и в других странах -- это нормально для периода реформ. Здесь важно избегать «внезапных» действий, проводимых без должной подготовки и учета критически важных социальных, политических и экономических факторов. Аргументация аналитиков, обсуждение проблем и инструментов их решения позволяет сохранять независимость суждений и рекомендаций центров даже в условиях, когда они законтрактованы государственными органами с определенным собственным (предварительным) видением решений. Все еще нет сложившегося правила подробного глубокого анализа предлагаемого законодательства -- время от времени появляются «реформы в спешке».

В этом смысле важно учитывать, что взаимоотношения между экономической наукой и политикой по определению весьма сложны и неоднозначны. С этим связаны и постоянные трения ученых и политиков, которые живут по принципу «лучшее -- враг хорошего!». Для политика (чиновника) принятое им решение обычно является важным для дальнейшей карьеры -- как ни странно, этим и обусловлен выбор в пользу «наилучшего» решения в конкретной ситуации. Научную критику он может воспринимать как карьерную проблему. При слабости межпартийной критики экономическая наука не знает ограничений в критике реальных действий и тем более не обязана соблюдать ни «срока давности», ни выдерживать паузу. Решения и ошибки политиков -- это просто научный материал. Ученые могут и обязаны -- как граждане страны -- действовать в интересах общества, перспектив развития страны. Самое важно различие лежит в факторе времени -- наука имеет время для анализа, а экономическая политика должна принимать решения часто в сжатые сроки и в неясных условиях.

Борьба за профессионализм и доверие

Разумеется, экспертное сообщество сталкивается с содержательными проблемами в стране, только выходящей из тяжелого переходного кризиса. Достаточно сказать, что наука и учебные курсы еще далеко не выработали единый подход к трактовке проблем переходного периода. Популизм, ностальгия по государственному доминированию в экономической жизни, естественно, соседствуют с либеральными взглядами на экономическое развитие (также в широкой гамме определения «либерализм»). Явлением последних лет стало усиление влияния новой институциональной экономики, хотя видны и попытки просто маскировать традиционные неоклассические подходы институциональными клятвами, как раньше это делали с помощью марксистских цитат. В экономической науке сосуществовали и будут сосуществовать различные исследовательские программы, в которых рассматривается не только различный набор проблем, но, что может быть важнее, сами правила постановки задачи и ее решения, а также оценки решения поставленной задачи существенно различаются. Далеко не ясны пути решения национальных экономических проблем, сочетания целей развития и формирования институтов рынка, учет фактора времени при решении проблем социального развития и, скажем, глобальной конкуренции. Так что нет, конечно, простого критерия качества работ. Установление качества работ «по гамбургскому счету» потребует коллективных усилий, так как нет общепризнанного индивидуального или группового авторитета по ключевым теоретическим проблемам.

Однако есть и тревожная тенденция появления работ вне научного процесса. Трудность переходного периода, смена парадигм, спрос на простые решения в сложной обстановке, отсутствие ясных рецептов как бы открыли поле для любителей. Как есть знахари-медики -- так есть знахари в экономике: внешне «убедительные» эксперты и группы, которые функционируют вне исследовательского процесса. Их признаки легко узнаваемы: цветастость фразеологии, рассчитанной на политиков и СМИ; напор и категоричность суждений при минимуме аргументации; изобретение специальных языков, которые понятны только им самим; простота и радикальность рецептов. Обычно им присущ также уход от проблематики, обсуждаемой в научной литературе; отсутствие обычных исследовательских работ; весьма неточное представление об устройстве внешнего мира; жгучая любовь к кризисам и заговорам. Физики сформулировали основные признаки шарлатанства для своей области знания: всегда претензия на решение фундаментальных проблем (очень редко обычных задач); загадочность методик исследований (под прикрытием защиты идеи); выход за поддержкой в общие СМИ вместо профессиональных конференций и журналов. Выработка подходов к решению реальных проблем со временем снизит остроту этой проблемы. Зрелость научного сообщества выражается и в готовности на проверку качества своих работ -- в частности, и для того, чтобы отсеять непрофессиональные работы, которые оказывают давление на общественное мнение.

Этот процесс, видимо, неизбежен в условиях переходного периода, его нельзя игнорировать, хотя науке «в одиночку» бороться с ним трудно. Это предполагает, в частности, развитие дискуссии и конкуренции качества между работами различных аналитических центров. Сосредоточение ресурсов по определенному направлению в одном-двух аналитических центрах дают возможность прорыва в исследованиях при ограниченных ресурсах, но в долгосрочном плане желательно усиление состязательности. Не забудем также, что глубина исследований серьезно отличается даже в смежных областях анализа. Так что уровень анализа, развитие науки и качество экономической политики во многом зависят от внутренних процессов в науке и экспертном сообществе.

Независимые центры -- это большая концентрация интеллектуального потенциала страны. Важно, чтобы его использование шло, как говорится, в процессе расширенного воспроизводства и в рамках его внутренних закономерностей. Новизна нашего положения как сообщества центров и ассоциации состоит в том, что после пятнадцати лет переходного периода возникает потребность в систематическом непротиворечивом анализе экономики и политики страны. Новые проблемы, новые условия жизни и финансирования, взаимоотношений с государственными органами, бизнесом и обществом -- предмет для обсуждения будущего развития нашего сегмента науки. В конечном итоге важен не только объем ресурсов и исследователей, но качество работ нашего сообщества. Важна и сумма индивидуальных и групповых амбиций -- как мы видим будущее страны, науку, организацию научного процесса.

Суммируя, можно констатировать определенную зрелость нашего сектора, усложнение проблематики реформ и развития страны: начали с отдельных проектов -- возвращаемся в науку. Укрепление вузов, ожидаемая реформа научных институтов, сокращение финансирования из зарубежных источников при росте средств государства и корпораций, трудности развития центров при нынешней налоговой системе влияют на устойчивость сектора. Независимые центры экономического анализа накопили огромный опыт работы, прежде всего в организации исследований и создания проектов для государственных и корпоративных заказчиков, а также различных исследовательских организаций и фондов «промежуточного» характера. Следует подчеркнуть разницу между собственно производством знаний и различными формами организации всей цепочки от заказа до финансирования. Большинство центров сосредоточено на производстве результатов, часть еще и играет роль коммуникационных узлов для обсуждения проблем.

Экономическая наука (ЭН) -- В рамках каждой из теорий строится по более строгим принципам, чем ЭП, по крайней мере пытается опираться на логические инструменты и объективные доказательства, поскольку этого требует этика и историческая практика исследовательского процесса;

-- Развивается поступательно в направлении более глубокого понимания проблем, что не исключает искренних заблуждений и ошибок;

-- Зависит от постановки задач текущей политики, хотя не зависит от нее по результатам (предположение об объективности ученого -- иначе нарушаются предыдущие принципы);

-- Не ограничена фактором времени для решения поставленных проблем, тогда как ЭП часто предполагает необходимость принятия решений немедленно в силу политического процесса, выполнения законов (типа Бюджетного кодекса); или осознания практической потребности (кризис или протест);

-- Этический фактор в ЭН играет значительную роль, особенно в устоявшихся научных сообществах, которые гарантируют четкость процедур, отсутствие подтасовок и артефактов. При добросовестных заблуждениях (ошибках) страдает престиж ученых, но совершенно иное значение (сродни военным или биологическим наукам) приобретает данная проблема в экономике, когда рассматривается ответственность ученого, то есть влияние ЭН на реальную ЭП.

Экономическая политика (ЭП)

-- Не содержит полного набора общепринятых принципов отбора правильных решений, а зависит как от объективного знания, так и от субъективных решений политиков;

-- Практические решения могут сознательно или неосознанно отходить от наилучшей политики в силу необходимости компромисса для принятия какого бы то ни было решения;

-- Отражает политические процессы (включая лоббистские интересы) и изначально не может претендовать на полную объективность;

-- Осуществляется постоянно, независимо от степени проработанности проблем в ЭН (не может быть перерыва в ЭП);

-- Не существует априорной академической ясности по вопросам ЭП в силу постоянных изменений в реальной экономической обстановке в мире (стране), изменений правовой среды, социальных и политических условий, в которых функционирует процесс формулирования и реализации экономической политики;

-- Политики, принимающие решения, несут моральные (политические) обязательства только перед представительными органами власти или другими представителями страны (избирателями и элитами), но не перед представителями ЭН (хотя любят на них ссылаться). Не существует практически применимого морального кодекса принятия ответственных экономических решений.