О судьбе налоговой реформы, оптимальных параметрах фискальной нагрузки на бизнес и угрозе налогового терроризма в России с заместителем министра финансов Сергеем ШАТАЛОВЫМ -- специально для "Времени новостей" -- беседовала корреспондент информационного агентства Интерфакс Анна ШЕСТОВА.

-- В прошедшую пятницу Госдума приняла в первом чтении законопроект о совершенствовании налогового администрирования. Текст его готовился очень долго и достаточно сложно, быть может, Минфин готовит еще какие-то поправки ко второму чтению?

-- Нет, Минфин поправок не готовит. Правительственный законопроект, на наш взгляд, достаточно взвешен и проработан. Он является плодом очень сложных дискуссий и компромиссов. В то же время мы понимаем, что не могли удовлетворить пожелания всех сторон.

Совершенно понятно, что к законопроекту будет много поправок и от депутатов, и от членов Совета Федерации. Думаю, что и субъекты федерации присоединятся к процессу. Уже в начале ноября все поправки должны быть представлены на рассмотрение.

-- Вы собираетесь жестко стоять на той позиции, которая нашла отражение в законопроекте, или все-таки можете пойти на дополнительные уступки бизнесу или налоговым органам?

-- Мы открыты для обсуждения и будем готовы поддержать любые разумные предложения. Если будет возможность улучшить технологию, отдельные правила, процессуальные нормы, мы, конечно, пойдем на это.

Единственное, что для нас неприемлемо, это перекосы и в ту и в другую сторону. Мы хотим найти баланс, который позволит бороться с так называемым налоговым терроризмом и сохранит при этом эффективную систему налогового контроля.

-- Предполагалось, что в рамках этого законопроекта может быть поправлен порядок постановки на учет крупнейших налогоплательщиков. Получается, что решение этого вопроса откладывается?

-- Я допускаю, что эта тема может быть затронута при рассмотрении законопроекта во втором чтении. Этот вопрос ставит, например, РСПП. Мы встречались с ними, обсуждали эту тему с Федеральной налоговой службой. Предприниматели обещали подготовить свои предложения. Если они будут разумными, то вполне могут попасть в этот законопроект.

-- Некоторые эксперты высказывают мнение, что налоговая реформа в России остановилась, а налоговая нагрузка не снижается такими темпами, как запланировано. Вы согласны с этим мнением?

-- Давайте попробуем понять, хорошо это или плохо, если налоговая реформа продолжается бесконечно. Я думаю, это скорее плохо. Полагаю, что все общество в целом и бизнес в особенности заинтересованы в том, чтобы налоговая реформа когда-нибудь завершилась и в результате сложились бы понятные, стабильные и справедливые правила игры. За последние пять лет многое сделано в этом направлении.

Осталось не так много: налоги на недвижимость, адаптация земельного налога, который начнет работать со следующего года. И есть целый блок вопросов по налоговому администрированию, сейчас они выходят на первый план.

Что касается налоговой нагрузки, то она последние три-четыре года снижается примерно по одному процентному пункту ВВП в год. На ближайшие три года сохранится примерно такой же темп. Но здесь нужна оговорка. Нас часто упрекают в том, что если сравнивать те доходы, которые запланированы на следующий год, то ослабление налогового бремени получается на какие-то десятые или сотые доли процента. Конечно, сравнивать налоговые доходы следует в сопоставимых условиях. Если цена нефти на следующий год запланирована 40 долл. за баррель, то доходы бюджетной системы резко возрастают за счет дополнительных налоговых поступлений от нефтяного сектора. Но в целом по экономике, если взять сопоставимые цены, график снижения налоговой нагрузки выдерживается. Это хорошо видно по другим отраслям.

-- Некоторое время назад довольно активно обсуждался законопроект о налоге на имущество физических лиц. Сейчас о нем ничего не слышно. Какова его судьба?

-- Законопроект есть, и мы понимаем, как должен работать этот налог. Остались детали, но без них налог невозможно запустить. Чтобы он функционировал, нужен реестр собственников недвижимости, реестр самой недвижимости и должна быть отработана система массовой оценки. Этим занимаются Минэкономразвития и «Росземкадастр», но это огромная работа.

Например, земельный кадастр создавался несколько лет. Сейчас работа по его созданию практически завершена, хотя до сих пор есть технические проблемы, связанные с взаимодействием между различными федеральными органами исполнительной власти.

С объектами недвижимости ситуация еще более сложная, чем с земельными участками. Если «Росземкадастр» говорит, что еженедельно обнаруживает сотни земельных участков, которые раньше нигде не фигурировали и не были известны, то информация по объектам недвижимости просто потрясающая. Есть целые жилые кварталы в городах, где официально зарегистрированы только один-два дома. Поэтому в отношении недвижимости предстоит большая работа, которую скорее всего раньше 2008 года завершить не удастся. До этого времени налог не появится.

-- Летом министр финансов Алексей Кудрин говорил, что Минфин не будет ставить планы налоговым органам по контрольной работе. Тем не менее в проекте бюджета есть цифры планируемых доначислений по налогу на прибыль и НДС...

-- Планов по контрольной работе мы налоговым органам не ставим, как не ставим и планов по сбору налогов. А цифры есть, поскольку доходы бюджета мы обязаны планировать. Очевидно, что по результатам контрольной работы бывают доначисления. И мы не можем делать вид, что в прошлом году были какие-то доначисления, а в этом году их не будет.

-- Вы хотите сказать, что эти цифры формируются в бюджете по аналогии с прошлыми годами?

-- Да. Точно так же, как и все другие суммы штрафов, санкций и возмещения ущерба, не связанные с налогами.

-- Не будут ли такие ориентиры давить на налоговые органы, а они в свою очередь на налогоплательщиков?

-- Если мы сделаем вид, что у нас нет доначислений в результате контрольной работы налоговых органов, если мы сделаем вид, что у нас не будет работы налоговых органов по мобилизации накопившейся недоимки, то нас обоснованно обвинят в занижении доходов и неспособности спланировать реалистичный бюджет.

Но я понимаю вашу обеспокоенность. Мы предметно обсуждаем с налоговыми органами вопросы организации налогового контроля и ориентируем их прежде всего на то, чтобы работа с налогоплательщиками менялась качественно. Например, недавно были утверждены стандарты работы с налогоплательщиками.

К сожалению, чудес не бывает, и нельзя сказать, что с 1 января все сотрудники налоговых органов изменятся на сто процентов: из демонов станут ангелами. Так не будет. Да и степень демонизации налоговых органов зачастую преувеличена. Тем не менее мы постепенно, шаг за шагом, будем внедрять новые методы работы.

-- В этой связи хотелось бы узнать, как идет работа по созданию отделов аудита в налоговых органах?

-- Думаю, что с 2006 года они будут работать в полном объеме. Уже принято решение о дополнительной численности и дополнительном финансировании, что позволит достаточно быстро сформировать такие подразделения. Специалистов, которые будут в них работать, я думаю, налоговые органы найдут.

-- Вас привлекали к рассмотрению налоговых претензий к "Вымпелкому". Сейчас сложилась похожая ситуация с "Мосэнерго". Не планируете ли вы участвовать в разборе этих налоговых претензий?

-- Мне иногда приходится участвовать в таких делах, но чем меньше я буду это делать, тем лучше. Налоговые органы должны разумно и автономно работать без внешнего воздействия со стороны Минфина. Аудиторские подразделения, в частности, будут рассматривать все возражения и жалобы налогоплательщиков, а также дополнительно проверять обоснованность крупных налоговых претензий до того, как они направлены налогоплательщику.

-- Представители ФНС высказывали мнение, что до 2004 года налогоплательщики использовали схемы с мнимым движением продукции через зоны с льготным налогообложением, в результате которого резко занижались суммы налогов. Означает ли это, по вашему мнению, что 2002--2003 годы остаются рисковыми для компаний с точки зрения возможных налоговых претензий? А может быть, остаются рисковыми и более ранние периоды в связи с решением Конституционного суда по сроку давности привлечения к налоговой ответственности?

-- Я думаю, что решение Конституционного суда в минимальной степени повлияет на налогоплательщиков. Что касается проблемы 2002--2003 годов, то да, определенные риски есть. Они связаны, на мой взгляд, с двумя обстоятельствами.

Во-первых, в 2002 году введен новый налог на прибыль. Конечно, адаптироваться к нему было совсем непросто. Тем более что была предусмотрена специальная налоговая база переходного периода с весьма непростыми правилами определения и пересчета налоговых обязательств в связи со старыми обстоятельствами: с дебиторской задолженностью, с ценными бумагами и так далее. Поэтому по налоговой базе переходного периода есть достаточно большие риски.

К счастью, эта тема все дальше уходит в прошлое и скоро станет недоступной для налоговых органов (проверить 2002 год, когда действовали переходные положения, налоговые органы могут только до конца 2005 года. -- Ред.). По основным крупнейшим налогоплательщикам проверки за 2002 год уже проведены, поэтому я не жду серьезных проблем.

Второй пласт связан с тем, что в 2002--2003 годах налогоплательщики вели себя еще достаточно агрессивно в части минимизации налогов и зачастую чрезмерно оптимистично оценивали риски, связанные с доначислениями и преследованием со стороны налоговых органов. Некоторые публичные процедуры заставили переоценить эти риски.

На мой взгляд, большинство крупных компаний сегодня отказались от сомнительных и высокорискованных схем и зачастую стараются перестраховаться: переплатить налоги, а потом поставить какую-то сумму на возмещение и обсуждать это с налоговыми органами. Конечно, это не означает, что схемы не применяются. Применяются, но более изощренные и аккуратные.

Отказ от грубых схем хорошо прослеживается в динамике поступлений налога на прибыль: если в 2002 году был спад (кстати, абсолютно ожидаемый), то затем суммы поступлений стали быстро расти, значительно быстрее общего роста экономики. Я думаю, риски для государства (с точки зрения налоговых поступлений) и риски для налогоплательщиков (в части доначислений) с каждым годом будут снижаться.

-- До сих пор обсуждаются различные планы для увеличения инвестиций, в том числе и ослабление налоговой нагрузки путем снижения НДС с 18 до 13%. Позиция Минфина не меняется по этому вопросу? Вы ведь резко возражали против снижения...

-- Мы по-прежнему резко возражаем против такого снижения. Снижать налоговую нагрузку можно и нужно, но важно делать это разумно. Если смотреть на роль прямых и косвенных налогов, то мы, безусловно, отдаем предпочтение сокращению налоговой нагрузки за счет прямых налогов. Косвенные налоги, особенно при эластичном спросе, не слишком обременительны для бизнеса и для рядовых потребителей.

Абсолютно наивно, на мой взгляд, полагать, что снижение ставки НДС приведет к снижению цен. Это показали и отмена налога с продаж, и предыдущие снижения НДС. Никакое из этих действий не приводило к снижению цен. Кроме того, не было обнаружено зависимости между снижением НДС и темпами экономического роста.

При этом сам НДС обладает хорошими защитными, страхующими механизмами. Если на мировых рынках произойдет падение и прибыль сократится, этот налог нам позволит выжить. Именно поэтому НДС во всех странах достаточно высокий. Посмотрим на Европу, особенно на Восточную Европу, где ставки НДС на уровне 22--25%: там наблюдаются нормальное развитие и хорошие темпы экономического роста. Поэтому не здесь мы должны искать свои конкурентные преимущества.

Сейчас большинство государств, которые заинтересованы в снижении налоговой нагрузки и придании дополнительного импульса экономическому росту, тоже смотрят на прямые налоги. Отсюда такая живая дискуссия по снижению и введению единой ставки подоходного налога, а также по снижению ставки налога на прибыль. Именно в этом направлении, на наш взгляд, нужно искать решение.

Конечно, при этом НДС должен быть нейтральным налогом. Сегодня в нем есть деформации, мы их снимаем в 2006 и 2007 годах, делаем его практически европейским налогом. А дальше давайте смотреть на другие налоги. Пока это не позиция правительства, но я считаю, что, решив вопросы с амортизацией, с научно-исследовательскими и опытно-конструкторскими работами, с переносом убытков на будущее, мы вполне можем в перспективе более решительно регулировать амортизационную политику и, может быть, ставить вопрос о снижении ставки налога на прибыль. Я допускаю, что в будущем будет поставлен вопрос о 20 вместо 24%.

-- Минфин в принципе против снижения НДС или все-таки снижение до 16% с переходом на единую ставку налога рассматривается?

-- Выход на унифицированную ставку вполне возможен, но она должна быть на уровне 15--16%. Это непростая политическая проблема в том плане, что повышение НДС с 10 до 15% по достаточно большой группе социально значимых товаров может быть болезненным и оно должно сопровождаться компенсационными мерами.

-- Так ли необходимо вводить единую ставку? Может быть, тогда не стоит этого делать?

-- Это вопрос, который будет обсуждаться, но пока мы его отложили. Сделать это было бы хорошо, но все риски, в том числе и политические, должны взвешиваться.

-- В случае снижения НДС не планирует ли Минфин ввести дополнительные механизмы контроля над уплатой этого налога?

-- Планируем независимо от снижения ставки. В НДС есть системная проблема, характерная не только для России, но и для тех государств, где этот налог работает. Мы обсуждаем, как улучшить его администрирование. Но речь идет не о тотальном контроле над налогоплательщиками, а о правильной организации управления рисками.

-- Что вы имеете в виду? Введение поля для НДС в платежных поручениях?

-- И это тоже. Эту идею мы продолжаем обсуждать. В платежке и сейчас помимо основной суммы платежа есть сумма НДС. Но она находится за пределами основного поля и не обрабатывается должным образом, не считывается и в принципе недоступна для анализа и контроля. Всего лишь перемещение этой строки в основное поле позволит эти суммы включать в информационную базу. Эта база может быть достаточно активно использована для того, чтобы обнаружить, где концентрируется основная неуплата налогов.

Несмотря на то что планируется высокая скорость обнаружения участников криминальных схем, во многих случаях прийти за налогами будет уже не к кому. Мы это понимаем. Но мы будем знать, что это за организация, что за учредители, это даст возможность создать базу недобросовестных лиц. На мой взгляд, это чрезвычайно важно, потому что если будет заведомо известно о недобросовестности некоторых лиц, с ними и другие налогоплательщики работать будут меньше.

Параллельно нужно запускать информационную систему о недействительных паспортах. У нас до сих пор нет такой единой системы. МВД пока не готово ее сделать.

Должна быть и информационная база о тех лицах, которые заслуживают "поражения в правах" за какие-либо действия, например за мошенничество. Мошенничество -- это основание лишить человека права заниматься предпринимательской деятельностью. По крайней мере на какое-то время.

-- Не считаете ли вы, что проблема была бы решена, если бы мы ввели ответственность третьих лиц?

-- Наверное, если бы мы ввели такую ответственность, то в конце концов собрали бы дополнительные суммы, сохранили бюджетные средства от разворовывания и побудили налогоплательщиков к более честной работе и конкуренции. Но при этом было бы очень много пострадавших ни за что.

Проблема в том, что честный налогоплательщик может быть не напрямую, а через двух-трех контрагентов связан с лицом, которое создало фирму-однодневку и не уплатило налог. В современном производстве количество контрагентов от звена к звену размножается в геометрической прогрессии и может достигать сотен, тысяч поставщиков. Все это мы анализировали и решили не идти по пути Болгарии.

-- Вы имеете в виду НДС-счета?

-- Болгария сначала ввела ответственность третьих лиц, а уж потом, когда бизнесу стало совсем плохо, они ввели НДС-счета, и честный бизнес с облегчением вздохнул.

НДС-счета -- это неплохая идея. Их можно было вводить с разной степенью жесткости. Вариант, который мы предложили изначально, давал хорошие результаты и практически закрывал схемы, но он был очень жестким. Можно было искать разные варианты таких счетов, диапазон был достаточно широкий. Но эта идея тогда не прошла, и можно считать, что она умерла.

-- До поры до времени или совсем?

-- Думаю, что совсем. По крайней мере в ближайшие годы она вряд ли будет реанимирована. Однажды дискредитированная идея вряд ли может быть снова поднята на знамя.

Оглядываясь назад, можно сказать, что мы предложили слишком жесткую схему. Но, с другой стороны, была организована очень хорошая контркампания, направленная на то, чтобы убить НДС-счета на корню. Эта война завершилась не в нашу пользу.

-- В качестве одного из вариантов решения проблемы администрирования НДС теперь выдвигается идея замены этого налога налогом с продаж. Экспертное управление президента подготовило доклад на эту тему. Если вы с ним знакомы, не могли бы вы его оценить?

-- Я пока не видел этого доклада. И пока я не вижу возможности осуществить такую замену. Сегодня мы собираем за счет НДС более 1 трлн руб. Это сальдо с учетом всех вычетов. Налог с продаж давал нам в лучшие годы около 60 млрд руб. Если предположить, что его собираемость останется на том же самом уровне, то для компенсации отмены НДС ставку налога с продаж нужно вводить на уровне 70--80%. Мне очень хочется посмотреть на того политического деятеля, который выйдет с таким предложением. Такое предложение повлияло бы на цены немедленно.

Эти расчеты, наверное, можно корректировать, предлагая облагать налогом с продаж более широкий круг товаров или операций, но это тоже было бы непросто. Я не думаю, что налог с продаж можно взимать по аналогии с НДС и распространить еще на какие-то операции, кроме розничной торговли, где он действовал раньше. В противном случае зачем вообще нужна такая замена? А в розничной продаже контроль намного хуже, чем где бы то ни было. Там больше и махинаций, и отмывания денег.

-- Недавно президент сказал, что у нефтяных компаний остается только 20% прибыли, остальное в виде налогов и пошлин идет в бюджет. Как правительство будет решать эту проблему?

-- Проблема в том, что НДПИ -- достаточно жесткий налог, привязанный к мировым ценам на нефть. Когда этот налог еще только обсуждался, предполагалось, что он будет работать в диапазоне от 15 до 22 долл. за баррель. Никто не рассчитывал на цены 50--60 долл. за баррель.

Тем не менее нефтяные компании сегодня не убыточны, таких нам обнаружить не удалось. Их рентабельность составляет 15--25%, это абсолютно нормальная рентабельность. Нефтяники вполне справляются с НДПИ. Конечно, он оказывает разное воздействие на тех, кто поставляет нефть на экспорт, и на тех, кто все продает на внутреннем рынке. При тех разрывах, которые существуют между внутренними и внешними ценами, доходы от продажи нефти и прибыль будут совершенно разными, несмотря на высокую экспортную пошлину на нефть.

На совещании в начале сентября мы рассматривали разные варианты решения проблемы. Предлагалось зафиксировать НДПИ начиная с какого-то уровня и одновременно увеличить экспортную пошлину. Это дало бы дополнительные выигрыши для тех, кто поставляет нефть на внутренний рынок, и сняло бы прибыль у тех, кто поставляет ее за границу. Но этот инструмент не может быть использован, потому что мы взяли на себя определенные обязательства при подготовке к вступлению в ВТО. Мы обещали не увеличивать экспортные пошлины сверх предельных размеров, которые установлены законом.

Другие варианты решения проблемы связаны с дифференциацией НДПИ. Но это тоже очень непростой вариант. Он обсуждается несколько лет, а внятного, хорошего решения пока не видно. Предлагалось от одного до десяти параметров дифференциации: степень выработанности месторождения, глубина залегания, географическое расположение, близость магистрального трубопровода, количество серы, дебит скважины и так далее. Грамотно оценить значимость каждого из этих факторов, добиться того, чтобы ими нельзя было управлять и покупать нужное решение, очень трудно.

Однако эту задачу нужно решать каким-то образом. Очевидно, что если нефтяники начнут осваивать Восточную Сибирь, где потенциально богатые нефтяные провинции, выдержать при этом НДПИ они вряд ли смогут. Там нет никакой инфраструктуры, поэтому себестоимость добычи нефти будет значительно выше, и здесь дифференциация возможна.

Думаю, что в ближайшее время такая дифференциация возможна именно по географическому признаку, по провинциям. Думаю, мы поддержим предложения, что новым месторождениям могут предоставляться на какое-то время налоговые каникулы по освобождению от НДПИ. Это важное и абсолютно правильное, на мой взгляд, решение.

-- На какой период могут быть предоставлены такие каникулы?

-- Это зависит от емкости месторождения, от того, как быстро будут возвращаться капиталовложения. Думаю, что 3--5 лет -- минимальный срок, на который можно будет освобождать от НДПИ.

-- Может ли быть так, что дифференциация будет работать только для новых месторождений, а старые останутся на прежней системе?

-- Не исключено. Я недавно встречался с независимыми иностранными экспертами, которые работают здесь в рамках программы TACIS. Они тоже достаточно скептически относятся к идее дифференцировать НДПИ в зависимости от сернистости нефти или от выработанности месторождения. Это связано с тем, что даже на выработанных месторождениях можно применить новые технологии, которые позволяют увеличивать добычу. Кроме того, горно-геологические особенности таковы, что четко разделить месторождения не всегда возможно. Компании могут говорить, что на определенных месторождениях дошли до низкого уровня добычи. Но как это доказать? Это управляемые параметры.

В то же время хочу подчеркнуть, что тема дифференциации еще не закрыта. Нужно просто анализировать все до конца и принимать такие решения, о которых потом не придется жалеть.

-- Когда дифференциация может реально заработать?

-- В этом отношении 2006 год уже потерян. Если мы оперативно, до весны следующего года, все проработаем и начнем понимать, как это все может функционировать, то 2007 год вполне возможен.

-- Вы упомянули про налоговые каникулы для нефтяных компаний. А недавно новый глава РСПП Александр Шохин предложил ввести такие каникулы для банков с целью повышения их капитализации. Как вы к этому относитесь?

-- Я думаю, это перебор.

-- Как сейчас обстоит дело с законопроектом о налоговой амнистии? Внесение его в правительство затягивается...

-- Этот законопроект мы подготовили, но в правительство еще не внесли. После заседания правительства была создана рабочая группа в более широком составе: привлекли Высший арбитражный суд и Главное правовое управление администрации президента. В результате мы подготовили новый законопроект. Он даже не потребовал внесения изменений в Уголовный кодекс, как это было раньше. Но он автоматически освобождает от уголовной ответственности, как мы и хотели.

Мы предполагаем, что внесения средств на счета в российские банки не потребуется, нужно будет просто задекларировать доходы и уплатить сбор. Благодаря этому граждане смогут задекларировать не только те денежные средства, которые можно принести и положить в банк, но и те, которые вложены в недвижимость или куда-нибудь еще.

Такая конструкция не потребует иметь дело с банком. В Налоговый кодекс мы внесем поправку о том, что суммы, в отношении которых все процедуры соблюдены, не включаются у граждан в налоговую базу по подоходному налогу, а у индивидуальных предпринимателей и в базу по единому социальному налогу.

В этой конструкции нам пришлось выйти за границы тех ограничений, которые были установлены в послании президента, поэтому она требует дополнительных согласований, в том числе и с администрацией президента. Мы ждем, что такие согласительные процедуры пройдут в течение одной-двух недель.

-- Такое решение позволит исключить возможность претензий со стороны «Росфинмониторинга»?

-- Автоматически.

-- Недавно Торгово-промышленная палата предложила установить для всех иностранных инвесторов (а не только для приоритетных проектов) неизменный налоговый режим на семь лет. Какое у вас мнение по этому поводу?

-- В Налоговом кодексе существует принципиальная норма, которая говорит, что ни один налогоплательщик не может быть подвергнут дискриминации или получить преференции на основании, скажем, страны происхождения капитала. Следует ли пересматривать эту норму? На мой взгляд, нет.

Если мы дадим такой стабильный налоговый режим для иностранного капитала, не будет ли это означать, что сначала нужно его из России перевести на Кипр, а потом уже направить в Россию?

На мой взгляд, важно создавать стабильные правила игры, не увеличивать налоговую нагрузку и продолжать снижение. От этого выиграют и иностранные, и российские инвесторы. Если иностранным инвесторам зафиксировать режим, а российским компаниям снижать налоговую нагрузку, это тоже нездорово.

-- Хотелось бы обсудить противоречия между Минфином и ФНС, выражавшиеся в том, что Министерство финансов выпускало разъяснительное письмо с одной позицией, а налоговая служба -- с другой. Это следствие несогласованности действий или все же признак некоторого конфликта?

-- Это определенная несогласованность. На прошлой неделе состоялось первое заседание комиссии по координации деятельности Министерства финансов и ФНС. Мы достигли понимания, что разъяснения Минфина все-таки имеют абсолютный приоритет. Мы договорились собрать все разногласия, которые у нас есть, и сверить позиции. Думаю, что в конце октября -- начале ноября мы получим полный перечень разногласий и еще раз соберемся, чтобы их снять.

-- Другими словами, ФНС больше не будет выпускать письма, которые идут вразрез с позицией Минфина?

-- Так мы, по крайней мере, договорились.

-- Последний вопрос связан с разработкой законопроекта о добросовестных и недобросовестных налогоплательщиках. Компания, выигравшая тендер на его подготовку, 1 октября должна была представить свою концепцию в администрацию президента. Вы уже знакомы с текстом?

-- Нет, мы с интересом ждем, что же будет в итоге представлено. У меня складывается впечатление, что пока речь идет об обзоре зарубежного законодательства, практики, подходов. Если это так, то до законопроекта еще далеко. В то же время мы понимаем, что тема важнейшая и сложнейшая: требуется провести границу там, где провести ее очень трудно.