Украина уже никогда не будет такой, какой она была до выборов 2004 года. Никогда не станут прежними и отношения между Москвой и Киевом. Самое неприятное чувство остается на самом деле не от того, что Россия проиграла эту баталию, а от того, как быстро устали сражаться наши «воины». «Наемные» солдаты разбежались, бросив раненного в бою Верховного главнокомандующего. Политтехнологи изощряются, объясняя в бесконечных интервью, что они «за Украину» не отвечали. Часть политиков спешит в Киев, чтобы прислониться к «великой победе» на майдане. А самые большие любители демократии и вовсе требуют от российского государства поддержать новую украинскую власть материально. Так что же -- капитуляция?

Чтобы разобраться во всем случившемся, вернемся на несколько лет назад. Осень 1999-го. В России самый разгар избирательной кампании по выборам в Государственную думу. Битва идет не на жизнь, а на смерть -- ведь на кону не просто парламентское большинство, а будущее президентство. Понятно, что в таких условиях Москве не до соседей.

Между тем 14 ноября, за месяц до российского голосования, Леонид Кучма, набрав по результатам второго тура президентских выборов около 60% голосов, одерживает убедительную победу над лидером Коммунистической партии Украины Петром Симоненко и уверенно переизбирается на второй срок. Те выборы представляют собой полный ремейк президентских выборов-1996 в России. С легкой руки Бориса Березовского на украинском небосклоне восходит звезда российских политтехнологов. Повторяются все сюжетные ходы. Перед первым туром «украинский Лебедь» -- Евгений Марчук разваливает коалицию кандидатов от некоммунистической оппозиции, во второй тур в пару к «украинскому Ельцину» -- Кучме выводится «украинский Зюганов» -- Симоненко. Силы прогресса одерживают красивую победу над призраком прошлого. На внешнем фронте все тоже обстояло благополучно: Договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Украиной и Российской Федерацией, подписанный 31 мая 1997 года двумя президентами, не помешал украинскому лидеру уже 9 июля подписать Хартию об особом партнерстве между Украиной и НАТО. Тех же в России, кто сомневался в искренности намерений Киева, заставляют замолчать, ратифицировав накануне выборов-1999 российско-украинский договор в Государственной думе и Совете Федерации.

Президент Украины еще не осознает: вступление в силу данного документа означает, что по крайней мере у одного из небезучастных к украинской политике игроков -- Запада, во главе с Соединенными Штатами, -- отпала дальнейшая нужда закрывать глаза на злоупотребления, коррупцию и другие «шалости» Леонида Кучмы и его окружения. Западным стратегам Украина важна не сама по себе, а как средство от амбиций России. Кучму терпели по одной причине: документ, окончательно закреплявший независимую Украину с ее спорными границами на карте Европы (но не содержавший, вопреки названию, ни гарантий дружбы, ни параметров сотрудничества, ни условий партнерства), ельцинская Россия могла подписать только с таким человеком, как он, -- лауреатом Ленинской премии в области ракетостроения. Кучма таки сделал свое дело, Кучма может уйти. И освободить место другому, более современному и понятному для Запада политику, призванному открыть новый этап раздельного существования России и Украины.

Упаси бог считать все это результатом хитроумного жидомасонского или польско-американского заговора. На протяжении всех лет независимости Украины ее власти сами усердно собирали хворост для костров, зажженных оппозицией. Американцы просто воспользовались этим, выбрав момент для проведения типовой и плановой операции по замене очередного проворовавшегося «Ро Дэ У» на пострадавшего за правду «Ким Ен Сама» (администрация южнокорейского президента Ро Дэ У оказалась замешана в финансовых махинациях, и в 1992 году к власти в стране пришел Ким Ен Сам. -- Ред.). Быть друзьями единственной сверхдержавы хотят оба кандидата (ничего другого им и не остается), но демократ, подающий надежды, для нее полезнее, чем диктатор, безнадежно погрязший в коррупции. Ничего личного: пройдет срок -- и все повторится, только фамилии будут другими.

Казалось бы, России тоже не грех воспользоваться чужим опытом -- ведь украинцев и Украину не выкинуть ни из нашего прошлого, ни из настоящего. Украина, веками связанная с Россией, в эпоху перестройки стала последним и решающим фактором распада общего государства. Ее независимость -- самое трудное испытание для России, ужавшейся на наиболее перспективном, европейском, направлении до размеров Российской Федерации. Если Украина, даже независимая, не состоит в особых, союзных, отношениях с Россией, то под ее новоприобретенную государственность подводится антироссийский фундамент и она превращается во вторую Польшу. То есть в чуждый России культурно-исторический проект, культуртрегера, с которым мы обречены иметь дело. Иначе он сам «займется» нами.

Нет ничего странного в том, что президент Владимир Путин поднял перчатку и Россия, бывшая при Ельцине полнейшей вегетарианкой и уступавшая в отношениях с соседкой одну позицию за другой, впервые вступила в борьбу. Не бороться за влияние на Украину в то время, когда все вокруг только этим и занимались, было бы для России признаком внешнеполитического кретинизма. Но как бороться?

Мы ничем не были обязаны ни Кравчуку, ни Кучме. Наоборот, своей поддержкой демократизации Украины мы могли бы вывести на авансцену те широкие пророссийские силы, которые киевская власть все годы старательно оглупляла и загнала в полуподполье. Но официальная Россия предпочла действовать иначе, ей подобный подход неведом. Кремль сам убедил себя в том, что Кучма -- гарант российско-украинских отношений. И бросился выручать его, перепуганного бойкотом, свержением, перспективой тюрьмы и сумы.

Принимая стратегически верное решение -- бороться в ситуации, когда не бороться нельзя, наша власть тут же сделала ошибочную ставку. Сделать ее Путину помогла часть унаследованной им элиты, все эти годы гревшая руки на сомнительных сделках с украинскими визави, будь то соучастие в газовых аферах или в экспорте-импорте избирательных технологий. Таким образом, в преддверии, а затем в ходе решающих событий ставки двух основных игроков -- США и России -- выглядят одинаково откровенными и не допускающими компромисса. Американцы хуже нашего знают Украину и рано, как оказалось, сбросили со счетов Кучму со всей его президентской ратью. Но в позиции Вашингтона изначально присутствовал запас прочности: там четко осознают свои задачи. Негибкость же российской политики до сих пор обусловлена непониманием того, что именно может служить подлинными гарантиями «особых отношений» с Украиной.

Такие отношения невозможно сохранить путем односторонних политических и экономических уступок, введения Россией моратория на отстаивание ею собственных интересов в расчете на благодарность украинской политической элиты. Никакие верхушечные договоренности -- даже о поддержке действующего президента или «своего» кандидата на этот пост -- гарантией не являются. Как не является пока гарантией и успешное продвижение российского капитала на украинском рынке (в отличие от западного российский бизнес еще не прошел многолетний курс обучения соблюдению национальных интересов). На самом деле гарантий и условий настоящей дружбы, сотрудничества и партнерства между Россией и Украиной всего три: демократизация Украины путем ее децентрализации и федерализации; государственный статус русского языка наряду с украинским (это предотвратит дальнейшую ассимиляцию русского населения); сохранение массы верующих в лоне Украинской православной церкви Московского патриархата, то есть наличие хотя бы церковного единства обеих стран.

Временно обретя «пророссийского» политика в лице действующего президента Украины, мы не обязаны были смотреть на все его глазами нам следовало использовать выигранное время для поиска гарантий на будущее после Кучмы. Российский изъян -- неразвитость институтов гражданского общества, отсутствие подлинной поддержки их деятельности -- привел к провалу в конкурентной борьбе за умы в Киеве с западными институтами, фондами, центрами и грантами. Эту зияющую брешь в инструментарии российского влияния попытались заткнуть рейтингом Путина и его личной активностью, что создавало странное впечатление, будто он один в поле воин.

Хотя все сказанное о борьбе США и Запада в целом с Россией соответствует действительности, из этого не следует, что основные кандидаты были просто марионетками. Восток и запад Украины внесли свои решающие коррективы в ход избирательной кампании. Украинский избиратель голосовал не за правого или левого кандидата, а за «своего» и против «чужого». Виктор Янукович -- чужой на западе Украины, Виктор Ющенко -- на востоке. Украина уже не в первый раз выкрасилась в разные цвета и разделилась надвое. Ни США, ни Россия, ни Ющенко с Януковичем, ни уж тем более мифически всемогущие российские политтехнологи этого не планировали. Чтобы понять, почему через десять лет с лишним после обретения независимости политическая география Украины не изменилась (восток и запад страны остались на своих местах -- за исключением перебежавшего на запад Киева), надо вернуться в 1991 год, когда на Украинскую Советскую Социалистическую Республику «свалилась» независимость. Украинская партноменклатура, оказавшаяся у руля в момент распада СССР, воспользовалась ситуацией и отгородилась от непредсказуемой перестройки и союзного центра.

Никакого плана или программы построения независимого украинского государства у политиков того времени не было и быть не могло. Необходимую идейную базу пришлось позаимствовать у вчерашних противников -- западноукраинских самостийников, исторически чуждых русско-украинскому единству. Для жизни многих миллионов граждан нового государства важнейшее значение имело то, что заимствованный и положенный в основу украинской государственности план был не столько матрицей построения независимого государства, сколько программой создания Украины, не зависящей от России.

Главной жертвой такого украинского самоопределения стал восток страны. Именно восточная часть -- Крым и Новороссия все эти годы вызывали опасения у украинизаторов, жителям как раз этих областей отказывали в праве говорить и мыслить на родном языке, заставляли их детей читать Гоголя в украинском переводе. И при этом не кто иной, как они, платили за всю эту не ими заказанную музыку: только две области -- Донецкая и Днепропетровская -- вносят в бюджет Украины более четверти всех поступлений. Рано или поздно восток страны должен был прийти в движение, захотеть не только платить, но и заказывать музыку.

Это и произошло в ходе недавней избирательной кампании. Когда при заполнении анкеты кандидата в президенты Виктор Янукович написал «премьер-министр» по-украински с двумя ошибками, над этим долго потешались поддерживающие Виктора Ющенко СМИ. И просчитались. Русские и русскоязычные почувствовали своего: они сами пишут на мове с ошибками. На первом этапе кампании Янукович, ведя ритуальные разговоры о «стабильности», «европейском выборе», имея лишь сомнительное благословение Леонида Кучмы, выглядел статистом в триумфальном шествии Ющенко. Однако Янукович сумел извлечь выгоду из нападок оппонента. Когда он перестал твердить о Европе и НАТО, когда подчеркнул свою связь с Россией, выступил за официальный статус русского языка и двойное российско-украинское гражданство, избирательная кампания пошла по иному сценарию. То, что впоследствии победа была украдена у Януковича, вполне объяснимо. Во-первых, немаловажную роль сыграл здесь Кучма. Он и выбрал-то Януковича с его проблемной биографией только потому, что рассчитывал запутать, обострить ситуацию и самому остаться у власти (другое дело, что Янукович отказался играть навязанную ему роль статиста). Как мог Кучма всерьез верить в то, что после всего происшедшего за годы его правления, после такой битвы за Украину, в которую оказались вовлечены бывшая и нынешняя сверхдержавы, он сумеет стать фигурой, приемлемой для всех, -- настоящая загадка для психолога. Во-вторых (и это надо признать), населению восточных областей, а еще в большей мере их политической и экономической элите, самому Януковичу не хватило опыта и пассионарности, присущих Западной Украине. Виктор Янукович сохранил свой электорат и после того, как устами Верховной рады, Верховного суда, при помощи целого синклита международных посредников избирателю Украины объяснили, что победа их кандидата не может быть признана и надо голосовать заново.

Итак, Виктор Ющенко -- вместе с Западом -- победил, а Россия -- вкупе с Виктором Януковичем -- посрамлена и понесла ощутимые потери. Что же дальше?

У нас есть уникальная возможность впервые за все годы украинской независимости выдержать на официальном уровне паузу, предоставив новому президенту самому доказывать, что он заинтересован в России. Если бы победил Янукович, Москве пришлось бы пуще прежнего помогать Украине решать ее экономические проблемы и при этом терпеть неизбежные шаги «пророссийского» президента в сторону Запада. Сейчас мы впервые можем позволить себе применить прагматичный подход.

Режим паузы, необходимый для формирования повестки дня нового российско-украинского диалога, не должен затрагивать усилия парламентских и внепарламентских политических сил, всего российского общества, направленные на поддержание родственных связей с Крымом, Донбассом, Слобожанщиной и Новороссией. Сплочение юга и востока Украины, выдвижение на первый план идеи автономизации и федерализации позволят сорвать попытку консолидации на антироссийской платформе обеих частей Украины. Сами же юго-восточные области обретут право вето в определении дальнейшей судьбы страны.

Всесторонняя помощь в этом деле и есть новые рубежи российской политики на Украине, участвовать в реализации которой должно все российское государство и общество.

Полностью статья будет опубликована в журнале «Россия в глобальной политике»