Семь лет назад в этот день, 17 августа, россияне, проснувшись поутру, впервые услышали неизвестное дотоле иностранное слово «дефолт». Государство официально объявило, что не в состоянии платить по собственным обязательствам. Второе тоже не слишком известное народу слово "девальвация" означало, что правительство решило резко понизить курс национальной валюты. Надо было как-то латать катастрофические дыры в государственной казне.

Эти решения стоили карьеры многим высокопоставленным чиновникам. Команда «младореформаторов» вкупе с руководством Центрального банка ушла в отставку. Премьер Сергей Кириенко и его заместитель Борис Немцов, согласно апокрифу, отправились пить водку с шахтерами, бастовавшими на Горбатом мосту. Чем занимался в тот вечер совет директоров Центробанка, история умалчивает.

Для граждан большой страны страшны были не смена правительства, к которому они и так не питали большой любви, и не отказ платить по долгам. Люди не играли на фондовом рынке, и о том, что такое государственные краткосрочные обязательства, даже не подозревали. Вместо них, но на их деньги этим активно занимались банки. Граждане испугались другого. Массовые банкротства крупных и мелких банков, "грабительский курс", по которому с трудом возвращали вклады, всплеск инфляции, вмиг опустевшие полки магазинов, в одночасье приобретших советский вид, памятны людям до сих пор. Наверное, поэтому, несмотря на то, что видимых поводов для нового кризиса нет, многие россияне по-прежнему готовятся к худшему. На всякий случай. И дело не в том, что граждане стали лучше разбираться в хитросплетениях экономической политики. Просто доверие к власти по-прежнему невысоко.

Социологический опрос, проведенный «Левада-центром», показал, что около 52% населения считает возможным повторение дефолта. Как полагает заместитель генерального директора центра Алексей Гражданкин, «люди понимают, что благополучие в финансовой сфере во многом обусловлено притоком нефтедолларов, который может кончиться при изменении конъюнктуры». При этом сомнения граждан в экономической стабильности России понемногу растут. В 2002--2003 годах повторения августовского кризиса 1998 года ожидали 44--46% опрошенных.

Аналогичный опрос ВЦИОМ демонстрирует большую уверенность россиян в завтрашнем дне. Но и по версии этой социологической службы повторения дефолта ожидает 41% граждан. Причем 10% из них полностью уверены в его неизбежном и скором наступлении, а 31% лишь допускает такую возможность. При этом в прошлом году, отмечается в пояснении к опросу, повторения дефолта ждали 47% граждан.

Зато за прошедший год россияне еще больше утвердились во мнении, что ответственность за возможный финансовый кризис лежит на государственной власти. Число сторонников этой точки зрения возросло с 57% в 2004 году до 66% в 2005 году. 66% -- это "квалифицированное большинство".

Кроме тех, кто находится в ожидании нового кризиса, в России много людей, полагающих, что и старый еще не закончился. Каждый второй участник опроса придерживается мнения, что Россия до сих пор постепенно выходит из финансового кризиса 1998 года. Однако почти вдвое, с 9 до 17%, возросла доля людей, которые уверены, что Россия уже преодолела дефолт. И на четверть (с 37 до 29%) снизилось число пессимистов, считающих, что нашей стране еще предстоит долгий выход из этого кризиса.

Впрочем, аналитики в отличие от обычных граждан не склонны ожидать дефолт здесь и сейчас. Как рассказал «Времени новостей» генеральный директор Экспертного института при Российском союзе промышленников и предпринимателей Олег Кузнецов, при таких ценах на нефть, золотовалютных резервах и стабилизационном фонде повторение событий семилетней давности нам не угрожает. Кроме того, по его мнению, власти извлекли уроки из кризиса. «Политика государства на рынке ценных бумаг стала очень осторожной, местами даже чрезмерно», -- пояснил эксперт.

Президент фонда ИНДЕМ Георгий Сатаров, наоборот, считает: «Тема дефолта до сих пор актуальна. К сожалению, последствия дефолта закончились. Я говорю «к сожалению», имея в виду позитивные моменты для экономики. И нельзя не признать, что власть воспользовалась ими очень плохо».

Впрочем, отмечает г-н Кузнецов, недостаточно ответственно ведут себя немонетарные власти. Те же, кто имеет отношение к деньгам, аккуратны до чрезвычайности. Да и ситуация сейчас другая. Любой финансист мог бы сказать, что такой доходности, которая была у ГКО накануне кризиса, просто не бывает. Государство строит финансовую пирамиду. На рынке рассказывают много историй о людях, которые успели заработать на ГКО состояния и вовремя вывести деньги из-под удара. Так, говорят, что известный предприниматель Борис Йордан еще в начале 1998 года продал все принадлежащие ему государственные бумаги и на треть сократил штат своей компании, на чем и выиграл чуть ли не миллиард долларов. Аналогичные истории простые граждане любят рассказывать о своих соседях, вовремя продавших акции МММ и купивших «Жигули».

«Дефолт 1998 года -- это уже история, но история, которую нельзя забывать, -- уверен г-н Сатаров. -- Это было очень серьезное потрясение для граждан, основная вина за которое лежит на властях. И, к сожалению, власти теперь, что и показывают опросы, ведут себя не более ответственно по отношению к гражданам».

В этом, пожалуй, главный итог дефолта и девальвации для самих россиян. За семь лет власти в основном справились с чисто экономическими последствиями кризиса, однако доверия граждан так и не вернули. Много говорят о том, что бизнес не доверяет власти и это препятствует экономическому росту. Но ситуация, когда население не доверяет ни власти, ни бизнесу, гораздо опаснее.