Ректор Московского государственного университета экономики, статистики и информатики (МЭСИ) доктор экономических наук, профессор Владимир ТИХОМИРОВ беседует с корреспондентом «Времени новостей» Андреем АННЕНКОВЫМ.

-- Как бы вы оценили проблему дефицита IT-кадров?

-- Студенты, обучающиеся по IT-специальности, очень рано начинают работать. Некоторые ребята прямо с первого курса. То есть отдельно взятый специалист не испытывает никаких затруднений в трудоустройстве. В прошлом году цена на наших выпускников, если судить по тому, какие они сами выдвигали условия работодателям, составляла минимум 1000--1200 долл. в месяц. Совсем неплохо для начала карьеры. Но это не единственное наблюдение. Если говорить об активности IT-компаний в поиске специалистов, то я не могу сказать, что такая активность существует. Наоборот, кадровые службы неактивны. Еще один параметр -- рост количества желающих поступать на IT-специальность. Такой рост имеет место. Желающих обучаться IT-профессиям много, они могут быстро найти хорошую работу, амбиции по зарплатам у наших студентов значительно выше, чем у студентов других специальностей.

-- Свидетельствует ли это о перегреве рынка?

-- Пожалуй, да. IT-компании испытывают дефицит как в количестве, так и качестве специалистов. Этот дефицит даже порождает диктат со стороны наемных работников.

-- Вы высказывались за то, чтобы перераспределить учебную нагрузку студента, взяв аудиторное время у фундаментальных математических дисциплин и отдав его изучению прикладных информационных технологий.

-- Кроме математики в число дисциплин, имеющих универсальный смысл, входит философия, культурология, политология, физкультура. Весь этот компонент в целом занимает около 50% учебной программы. IT-специалисту высшая математика в работе нужна очень редко. Вот вы, выпускник МЭСИ, применяли в своей работе матанализ?

-- Ни разу.

-- Я тоже ни разу. Но в России принято считать, что математика нужна как тренажер для студенческих мозгов. Хотя она действительно формирует в человеке способность точно рассуждать, я лично эту точку зрения не разделяю. Сегодня есть достаточно широкий спектр дисциплин, которые так же прекрасно формируют мозги, как и высшая математика. Будь моя воля, я бы заменил матанализ в учебной программе вычислительной математикой, которая и не менее сложна, и действительно нужна IT-специалисту. Мы взяли учебные планы по IT-специальностям в Европе, США и в России, сравнили их и пришли к такому выводу, что обучаем студента собственно специальности примерно в два раза меньше, чем это принято в других странах.

-- Но IT-инженеру необходим навык постоянной учебы. Изучение математики его как раз и прививает.

-- Это одна из задач любого высшего учебного заведения -- научить человека учиться. Но очень важно также вести преподавание IT-дисциплин в реально работающих вычислительных сетях, с применением того самого софта, который используют компании на практике. И парк компьютеров, и программные продукты -- все должно быть строго адекватно текущему моменту времени, и изучение технологий требует большого времени. Это касается, между прочим, и технологий собственно обучения. У нас нет ни одной дисциплины, которую нельзя изучать в электронном виде, и не просто в виде текстовых файлов или отсканированной литературы. Речь об учебных курсах, созданных специальным образом для электронного обучения. У нас в аудиториях, знаете ли, нет досок и мела. Только мониторы.

-- Вы покупаете софт для учебного процесса или вам предоставляет производитель?

-- Чаще покупаем. Мало кто из производителей предоставляет нам софт на льготных началах. IT-компании больше разговаривают на эту тему, чем делают.

-- Но ведь им выгодно ввести свои продукты в учебный процесс.

-- Кто-то это понимает. Нуралиев (директор фирмы «1С». -- Ред.), например, понимает. А западные компании -- не могу сказать, что они с нами охотно сотрудничают. Положительный пример был разве что с Novell.

-- А компании -- системные интеграторы, которые жалуются на дефицит IT-консультантов по системам западного производства, SAP и Oracle в первую очередь, они проявляют заинтересованность в сотрудничестве с вузами?

-- Я не ощущаю этой заинтересованности. Мы, наоборот, всячески активизируем наши контакты с производителями систем автоматизации предприятий, посещаем их семинары, но движения нам навстречу нет. Мне кажется, IT-бизнес сегодня не готов вкладывать в подготовку кадров. Пока он считает, что вузы должны и государство должно готовить кадры, а компании -- нет, не должны. Значит, проблема кадров для IT-компаний не стоит так уж остро.

-- Может, профильное министерство озабочено этой проблемой?

-- Не ощущаю. Июньский «круглый стол» на тему подготовки кадров под председательством Реймана -- единственный пока что признак такого рода озабоченности.

-- Серьезной проблемой наших IT-специалистов считается плохое знание английского языка.

-- Эта проблема в прошлом. Сегодняшние студенты, как и во все времена, имеют свои ценностные ориентиры. Сейчас два из них -- это языки и информатика. Знать и то и другое -- вопрос престижа для молодежи. Незнание языка для выпускника любого IT-вуза равно второсортности. Мы открыли, кстати, факультет «Лингвистика и бизнес-коммуникации». Студенты на нем учатся охотно и даже состязаются друг с другом в знании языков, это здорово. Периферийные вузы -- да, они располагают объективно меньшими возможностями обучения. По крайней мере на два десятичных порядка меньшими.

-- Как вы это измеряете?

-- Хорошее образование дешевым быть не может, и чем лучше образование, тем оно дороже. Нельзя учить IT-специальности, если в вузе недостаточно компьютеров и сетей. Нельзя учить IT-специальности, если профессор согласен работать за 300 долл. Если выпускник не согласен работать меньше чем за 1000 долл., а профессор получает 300 долл. -- это нонсенс. Если университету удается найти решение, при котором заработная плата преподавателя уж по крайней мере выше заработной платы выпускников, тогда можно говорить о том, что выпускники будут подготовлены нужным образом. Примеры: нам государство выплачивает 600 долл. в год за одного студента, если брать без стипендии, и сюда входят и коммунальные расходы, и заработная плата преподавателей. Мне же студент обходится минимум в 3000 долл. ежегодно. Вот вам и шкала измерения.

-- А в какой мере вы самостоятельны? В какой мере управление вузом -- это бизнес, а не исполнение некой государственной функции?

-- С одной стороны, вуз -- такое же госучреждение, как и, скажем, ЗАГС. При этом мы очень лихо оперируем понятиями вроде «рынок образования». Он, этот рынок, как бы есть, но его и нет, потому что субъектами рынка вузы не являются. Сегодня российская система образования на 80% советская, на 20% она рыночная, с ублюдочными организационными и правовыми формами. Поэтому говорить о самостоятельности сложно. Государство командует, задает правила игры. А для того, чтобы выживать, вузы вынуждены зарабатывать. По налогам мы приравнены к рыночным структурам, однако все деньги контролируются казначейством, и мы утверждаем штатные расписания в министерстве. Мы одновременно и государственное учреждение, и неполноценно рыночная структура.

-- Чем-то напоминает здравоохранение. У нас ведь больницы содержатся на совершенно нищенские деньги, и при этом врачи в России хорошие. Правильная аналогия?

-- Лишь отчасти. В медицине, мне кажется, по-другому. Там быстро прогрессирует частный сектор. Поскольку на него государство не очень распространяло влияние, этот сектор развивается. Частный образовательный сектор вообще-то более прогрессивен, но он все равно связан государственным регулированием столь жестко, что всерьез развиваться не может.

Хороший, динамично развивающийся вуз требует больших инвестиций. Вузов, которым удается, как нам, инвестировать в развитие миллионы долларов ежегодно, немного. Большинству вузов не удалось это сделать. А государство по-прежнему не финансирует развитие, абсолютно не инвестирует в оборудование, в технологии обучения.

-- А что с академической сферой? Не нуждается ли в совершенствовании процедура присвоения ученых степеней и званий?

-- Тут ничего с советского времени не изменилось. Аспирантура действует по тем же нормативным документам. Но по-прежнему это важное дело -- защита диссертации. Тот, кто выполнил и защитил исследовательскую работу, -- это уже совсем другой специалист. Лучшего качества.

-- Даже многочисленные генералы, чиновники и бизнесмены, повадившиеся защищать диссертации?

-- Да, есть такое явление. Престижно это, что поделаешь. Я работаю с другой категорией исследователей и являюсь сторонником американской системы присвоения ученых степеней. В США это дело университетов, без всякой бюрократической надстройки в виде ВАК. Аналога нашего ВАКа вообще нет нигде в мире. Это инструмент тоталитарного, а не демократического государства. Причем ВАК ведь неэффективен, о чем свидетельствует ваш пример с учеными из числа генералов и бизнесменов.

Мы вообще живем в обстановке какой-то стопроцентной, тотальной иррациональности. Бюрократия принимает решения наименее целесообразные из возможных. Взять тот же ЕГЭ. Я ведь поначалу был его сторонником -- надоело скрываться на время приема вступительных экзаменов, не отвечать на звонки с незнакомых номеров и т.п. Но что получилось? Приезжает к нам малограмотный абитуриент с 97-процентным результатом сдачи ЕГЭ. И мы обязаны его принять! А в первую же сессию вынуждены будем отчислить. Причина неэффективности ЕГЭ очевидна: у нас коррупцию не могут изжить в структурах куда более критичных для государства, нежели Минобразования.