Опровергая тезис о кризисе современного музыкального искусства, за десять дней мая в Москве прошли три фестиваля новой музыки -- «Длинные руки» в Пятой студии ГДРЗ, «Альтернатива 18» и «Фестиваль Николая Александровича Дмитриева. Пять из сорока восьми» в «Доме». Все были спланированы теперь покойным артдиректором «Дома», человеком поразительного кругозора, блестящей фантазии и безупречного вкуса Николаем Дмитриевым, посвящались ему и вспоминали о нем.

За десять дней стало очевидно: то, что в местной музыке делалось как будто само по себе, провоцировалось мягкой, мерцающей ситуацией, созданной Дмитриевым. Изнутри могло показаться, что пользуется хоть минимальным, но вполне определенным спросом почти все что угодно. На деле не слишком заметно, но шла коррекция предложения. Подобно предложению провоцировался и правился спрос. Это была странная «очаговая» техника, создававшая на месте неструктурированного и мутнеющего от времени болотца, разветвленные сети троп, кочки, омуты и поляны. Дмитриев, оказалось, был ландшафтник, землемер и картограф. Структурированная им, поименованная и занесенная в реестры местная новая музыка начала быть как раз в тот момент, когда ее думали похоронить вовсе.

Так что одним из главных событий, случившихся во время трех фестивалей, можно считать выход книжки «Дом. Пять лет -- один ответ». Она представляет собой волшебный по качеству и содержанию фотоальбом в формате толстой книжки (фото Валеры Силаева, Владимира Чайки, Лизы Фактор, Павла Корбута) с нанесенной мелким бисером поверх фотографий хроникой домовской пятилетки: здесь указаны все до единого концерты, party, показы, путешествия и прослушивания «Дома», перечислены все праздники и жанры: как известно, «Дом» стараниями Коли Дмитриева маркировал каждую вечеринку и художественное пространство донельзя изобретательно, придумывая теперь привычные обозначения типа «авантпоп», «аванткабаре», «авантпопфанкджаз», «вокально-инструментальный театр», «новый русский джаз» и проч. То, что «Дом» во главе с Дмитриевым стал важной частью местного культурного контекста и создал собственный, было и так известно. Теперь «Дом» создал карту. Контекста и свою.

На фестивалях было еще два заметных немузыкальных явления. Первое -- презентация книжки «Кто убил классическую музыку», только что вышедшей в издательстве «Классика-ХХI» и давшей заглавие и тему нынешней «Альтернативе». Бестселлер Нормана Лебрехта, автора фильмов и текстов о музыке и музыкантах, социолога, психолога и продюсера, в слегка скандальных красках и с эмоциональными порывами рассказывает про современную концертную жизнь как про бизнес, не только обнажая море горячих фактов, касающихся гонораров и механики, но и обсуждая перспективы системы звезд, влияние менеджмента и рекорд-индустрии на исполнительство. Такой подход, как справедливо замечают авторы предисловия к русскому изданию Евгений Дуков и Леонид Левин, до сих пор табуирован не только в России, но и на Западе. Классическая музыка в глазах своих потребителей предпочитает оставаться финансово безответственной принцессой на горошине. В этом смысле разгоревшаяся на презентации русского издания дискуссия с оправданиями, обвинениями и оскорблениями была в высшей степени занимательна. Оказалось, что если мировой музыкальный бизнес сегодня занят собственным, несколько травматичным, но принципиальным социологическим анализом (примером чего как раз и служит скандальная, но детективно-содержательная книжка Лебрехта), то местная ситуация девственно чиста. Представители рекорд-бизнеса и филармонии убеждали присутствующих, что как только у них будут деньги и не нужно будет их зарабатывать (пересказываю не дословно), они непременно выполнят свое высокое предназначение. Представители потребителей вообще отказывались верить в то, что классическую музыку кто-нибудь убивал, и на всех обижались. Действительно, если в России толком нет бизнеса, то зачем его анализировать. Нет бизнеса -- нет проблемы.

Еще одним заметным немузыкальным фактом фестивалей стало очередное, но веское доказательство того, что музыкальная площадка -- столь же концептуальная и художественная вещь, что и программа или сочинение. Ей нужны забота, креативный взгляд и авторская воля. Ее нужно сочинять и исполнять. Пятая студия ГДРЗ за те годы, что на ней не происходило ничего знаменательного, превратилась просто в пол со стульями. Публики почти не было, атмосферы тоже. То, что «Дом» создал домашнее по отношению к искусству пространство, было известно. Мало кто знал, что многие другие пространства стали по отношению к музыке посторонними.

Музыкальные впечатления фестивалей были не так печальны. Концепции и программы говорили о разумном богатстве выбора, о красоте идей и художественности способов их структуризации. «Альтернатива», как всегда, звучала просвещенно, «Длинные руки» в ГДРЗ завораживали высоколобым тоном и бескомпромиссной музыкой, «Пять из сорока восьми» собрали экстравагантную и раритетную компанию новоджазовых музыкантов.

Лучшие программы фестивалей выглядели броской разметкой новомузыкальных территорий. Сначала было открытие «Альтернативы» с авантюрным дуэтом композитора Владимира Мартынова и перкуссиониста Владимира Тарасова. Оба слывут интеллектуалами и знатоками изысканной и экспрессивной красоты. То, что у них получилось (материал мартыновских страшных «Танцев на берегу», тексты египетских пирамид, тихая импровизация Тарасова), говорило о музыке, исполнителях, авторах, наблюдателях и смерти. Разговор шел так, что авантюрность его замысла забылась. Потом была еще мартыновская «Илиада», которая в театре Васильева растворена в сценическом действии, а здесь колдовала в полную силу. Дальше -- предельно бескомпромиссные и акустически тонкие вещи Сергея Загния, сочетавшие в себе чистую концептуальность с чистой музыкой, хрупкость и упрямство.

Потом звучал «Тетраксис» Антона Батагова в исполнении ансамбля Татьяны Гринденко «Опус пост» с пифагорейскими пропорциями, с почти архивной раннеминималистской принципиальностью (длинноты Мортона Фелдмана словно протянули сквозь паузы) и каким-то вневременным взглядом на музыку.

В «Доме» челябинский Новый художественный ансамбль воплощал дух курехинской поп-механики, Зорна и ACDC разом. «Московское художественное трио» (Михаил Альперин, Аркадий Шилклопер, Сергей Старостин) экспонировало собственную чудесную родословную, собранную из клезмера, русского фольклора и европейского аристократизма. Наконец, любимое детище Дмитриева «Оркестр московских композиторов» (сборная российского нового джаза с автором схем Вячеславом Гайворонским и гостями в лице ансамбля «Опус пост») обезоружило публику гомерическим юмором, конструктивистской статью и способностью из любого материала, ситуации и повода устраивать «Оду к радости».

Не сказать чтобы веселье царило на всех фестивалях, тем не менее они предстали радостными картами новой музыки, нарисованными «Домом» за пятилетку кризиса.