С августа 2000 года в Сьерра-Леоне, что в Экваториальной Африке, находятся российские авиаторы-миротворцы. Корреспондент газеты "Время новостей" только что наблюдал, как происходит смена миротворцев. Репортаж о единственном миротворческом контингенте России в дальнем зарубежье. Окончание. Начало в номере за 13 мая.

«Молчи-молчи»

Служить оздоровлению морального климата (если, конечно, требуется) могла бы военная контрразведка -- те самые особисты, среди прочих задач которых есть и такая: следить за тем, чтобы офицеры не накуролесили и не вызвали бы международный скандал. Но по всем нормативным документам ООН запрещено включать представителей иностранных спецслужб в состав миссий. Летчики же говорят, что контрразведчики, по армейской привычке называемые «молчи-молчи», в их рядах обязательно есть. Российская армия (впрочем, как и любая другая) без людей этой профессии не обходится. Просто работают контрразведчики под «крышей», то есть занимают какие-то другие должности. А легендировать себя они умеют профессионально.

У соседей -- украинского ремонтного батальона -- особисты, видимо, сработали плохо, и незадолго до нашего приезда случился конфуз. Незалежные миротворцы приехали на «Урале» к единственному в округе бассейну при отеле искупаться. Выпили, поплавали в тепловатой водице и собрались обратно. Служители отеля из местных попросили заплатить за пользование бассейном, поскольку господа миротворцы в отеле не проживают. Гости против платы активно возражали. Не найдя понимания, мощным автомобилем вышибли ворота и были таковы.

Пораженные некультурностью европейцев местные секьюрити сообщили о случившемся в Миссию ООН во Фритаун, оттуда доклад пошел в штаб-квартиру ООН в Нью-Йорке, из нее отстучали телеграмму президенту Кучме, а тот дал в министерство обороны команду разобраться. И пришлось побуянившим жовто-блакитным миротворцам платить свои кровные за восстановление снесенных «Уралом» ворот. Хозяин отеля поначалу выставил счет на 2 тыс. долл., но сошлись на сумме вдвое меньшей. Дебоширов за свой счет отправили на родину.

Полет устрашения

Прыгаю в отсек транспортно-боевого Ми-24. Двигатель работает, лопасти крутятся. Попадаю будто бы в хорошо раскочегаренную парилку -- в тени 35 по Цельсию, легкая одежда мгновенно становится мокрой от пота. Переводчик, старший лейтенант в наушниках, сидящий рядом с кабиной пилотов, уже весь мокрый. Полет предстоит тренировочный, смена летчиков-старожилов провозит по маршруту новичков. Оружия немного. Грозно смотрится только спаренная 30-миллиметровая пушка. Хотя пойдем по одному из тех маршрутов, где ежедневно совершаются, как здесь говорят, «полеты устрашения» для остатков повстанцев-ребелов и алмазных контрабандистов.

Тройка вертолетов взлетает по-самолетному, с разбегом. Начинает работать кондиционер. Смотрю на карту с нанесенным маршрутом, она напоминает мне такую же генштабовскую топокарту Вологодской и Архангельской областей, куда мы несколько лет подряд хаживали с сыном в походы. А роднит наши и эти места обилие болот. Здесь, в Сьерра-Леоне, название местности звучит мистически -- прибрежный пояс болот. Оттуда, где никто из людей не был, по ночам поднимаются смрадные туманы и несут к человеческому жилью страшные неизлечимые болезни.

Внизу -- сплошная «зеленка» из пальм. Для повстанцев хорошее укрытие, как для чеченских сепаратистов. Неожиданно и справа, и слева возникают горы, мы летим с ними вровень. Невольно возникает опасение, что какой-нибудь обкурившийся или обколовшийся ребел пальнет по вертолету из колониального еще английского карамальтука. «Колются» здесь своеобразно: поскольку шприцы дороги, обходятся без них -- делают за ухом ножом надрез на коже и втирают в ранку зелье. Для ввода следующей дозы достаточно расковырять ранку.

Болота сменяются сельвой, а затем саванной, правда, какой-то безжизненной -- не видно экзотических животных, которых в таком обилии показывают по российскому телевидению. Хотя, по уверениям местных, есть здесь и крокодилы, и гиппопотамы, и обезьяны всех мастей. Только промелькнуло крупное стадо антилоп. По дороге движется колонна из шести грузовиков со знаками ООН -- видимо, везет очередную порцию гуманитарной помощи.

Иногда зелень расступается, и на голом пятачке видны крыши лачуг, крытые то ли травой, то ли пальмовым листом. Странно, но часто к селениям не ведет ни одна дорога, и получается, что люди там живут натуральным хозяйством, в этих лачугах рождаются и умирают, не выходя в большой мир. Убогие жилища селений остались такими же, какими их увидели первыми ступившие на эти земли в 1640 году португальцы. Конкистадоры и назвали неведомую землю Сьерра-Леоне, то есть Львиные горы. По одной версии, к этому их подвиг шум многочисленных водопадов, похожий на львиный рык, по другой -- сами горы, очертания которых напомнили португальцам лежащего в неге льва. Единственная, пожалуй, возвышенность в стране -- это полуостров, на котором расположена столица страны Фритаун, остальное -- низина и болота. И рева водопадов не слышно. Если и слышно над страной что-то подобное, то это рев голода, боли и страха. И длится он более десяти лет.

Рисунок земли внизу контрастен. Если река, то ярко-желтая, если дорога -- ярко-красная, словно из битого кирпича. Ближе к границе с Либерией все чаще видны блекло-синие дымы пожаров. Говорят, что жители освобождают место для участков под посадки сельских культур. Не исключено, что и марихуаны, признанной лучшей в мире. Может быть, дымы от горящих деревень, подожженных противоборствующими сторонами.

В этот момент наш вертолет (других из тройки я не вижу) начинает как-то уж очень резво снижаться и скоро касается колесами земли. Опасливо думается: если неисправность, нас могут ожидать неприятности: из расположенной рядом первобытной деревни с хижинами под пальмовым листом, которую видел с воздуха, выскочат ребелы и захватят экипаж. Но едва коснувшись земли, вертолет медленно начинает набирать высоту. Позже командир объяснил нам, что это всего лишь контрольная посадка на случай, если придется забирать на борт международных наблюдателей.

Границы с Либерией как таковой нет -- ни столбов, ни тем более контрольно-следовой полосы. Однако летчики идут по нанесенному на карту рубежу как по ниточке. Помогает американская спутниковая система навигации -- GPS. После трех с половиной часов полета -- посадка на окраине небольшого городка Кенема. В домике с кондиционером легкий обед, который экипаж привез с собой и которым охотно делится с пассажиром: салат, мясо, хлеб, сок. Командир экипажа ведущего вертолета -- старожил майор Александр Соколов, нашего -- подполковник Юрий Осокин. Новичком его никак нельзя назвать -- в России летал на боевые в обе чеченские кампании. Разница с Африкой, говорит, в том, что в Чечне приходится летать на значительно большей скорости при высоте не более 5--10 метров. И полеты там короткие, общая же протяженность сегодняшнего маршрута -- около тысячи километров.

На обратном пути обнаруживаем места разработки алмазных жил. Старые представляют собой маленькие озерца, образованные в результате заполнения водой давних раскопов. Новые смотрятся как срезы красной земли. Видны копошащиеся люди, иногда техника -- в основном экскаваторы и транспортные ленточные линии.

Приземлившись на базе в Лунги, принимаемся высчитывать, во что обошелся наш полет международному сообществу. Час полета одного геликоптера стоит 2400 долл., умножаем на пять (столько в общей сложности длился наш полет), результат умножаем еще на три -- по количеству вертолетов, и получаем 36 тыс. долл. За год набегает 3 млн, заработанных военными вертолетчиками государству. Но лишь мизер попадает непосредственно в военное ведомство, остальное растворяется в статьях федерального бюджета.

«Груз» из Африки

Нас, пассажиров транспортного самолета Ил-76, летящего в Россию, было 28. Большинство проживших здесь полгода вертолетчиков улетели на следующий день после появления смены (115 военных) на том же Ту-154. Остались те, кто должен был передавать дела и имущество. Командир экипажа транспортника, выстроив нас перед готовым к вылету самолетом, сказал честно: «Мы рассчитывали только на груз, а не на парашютистов...» И тут же поправился: на пассажиров. Но оговорка была, похоже, по Фрейду, и мурашки пробежали в районе лопаток.

В огромном фюзеляже-«сарае» Ил-76 -- два огромных контейнера с неизвестным грузом и АПА (аэродромный пусковой агрегат на базе ЗиЛ-130). Майор в тельнике со словами «Вот моя машина, вот мой дом родной» быстро занимает «плацкарту» в кабине. На крыше агрегата улеглись люди в форме, поскольку других мест, удобных для лежания, нет. Нет, кстати, в этом огромном лайнере и туалета. По традиции, кто первым использует по назначению ведро на рампе в хвостовой части самолета, тот его и выносит при первой же посадке. Я сижу между бортом самолета и близко придвинутой к нему громоздкой и тяжелой машиной. Если при промежуточной посадке в Ливии агрегат хоть чуть сдвинется, я рискую быть размазанным по борту.

Все 12 часов полета пассажиры ворочались с боку на бок на жестких боковых скамейках, пытаясь пристроить мешающие ноги. Я сидел, уткнувшись едва ли не в бензобак АПА, и думал о высоком. Например, о том, что настоящая реформа армии начнется тогда, когда людей перестанут возить в самолетах вместе с автомашинами и ящиками, готовыми раздавить пассажиров.

Российский кулак ООН

Корреспондент газеты "Время новостей" Николай ПОРОСКОВ был единственным из российских журналистов, присутствовавших при докладе прежнего и нового командиров российской авиагруппы -- генералов Петра Казака и Виктора Иванова -- командующему силами Миссии ООН в Сьерра-Леоне пакистанскому двухзвездному генералу Саджжаду АКРАМУ, и побеседовал с ним, а также с Виктором ИВАНОВЫМ.

-- Генерал Акрам, хотелось бы услышать вашу оценку действий военных вертолетчиков из России.

-- Российская авиационная группа работает отлично. Успехи, которых достигла миссия, были бы невозможны без этой мощной ударной силы. Это моя основная ударная сила, мой кулак. Смена, которой командовал генерал Казак, впервые выполнила ночные полеты. Это важный фактор, поскольку для реагирования на возможный конфликт не надо ждать наступления дня. Демонстрационные стрельбы показали мощь российских вертолетов, получили высокую оценку командования миссии. Успехи группы во многом объясняются умелым профессиональным командованием генерала Казака, моего друга. Надеюсь, что такой же плодотворной будет и работа с генералом Ивановым. Двери миссии всегда для него открыты.

-- Возможно, часть российской авиагруппы скоро будет отозвана. Как это отразится на выполнении миссией ее задач?

-- Я обратился с официальным письмом в департамент операций по поддержанию мира секретариата ООН, где выразил пожелание, чтобы российская авиагруппа оставалась в полном составе.

-- Долго ли еще в Сьерра-Леоне будет находиться международный воинский контингент?

-- МООНСЛ дала свои рекомендации в штаб-квартиру в Нью-Йорке по составу и количеству контингента в Сьерра-Леоне. Вопрос пока в стадии обсуждения.

Командир российской авиагруппы Миссии ООН в Сьерра-Леоне генерал Виктор ИВАНОВ:

-- Задачи 7-й авиационной группы на полгода остаются прежними -- выполнение разведывательных полетов, сопровождение колонн с гуманитарной помощью населению страны, патрулирование границы с Либерией. Мы готовы загасить вооруженные столкновения, если они вспыхнут. Все экипажи подготовлены к полетам ночью и летают в этих условиях.

Бытовые условия устраивают. В домиках есть кондиционеры, холодильники, телевизор принимает первую программу российского ТВ, есть хорошая видеотека, фильмы показываем по сети внутри лагеря. Прекрасная баня, столовая. Поначалу офицеры активно набирают вес, потом начинают заниматься спортом, бросают курить. Проблем с запчастями и ремонтом нет. Предыдущая смена заработала для России 3,5 млн долл. Мы сработаем не хуже.