Вчера в прокат вышел фильм Карена Шахназарова «Всадник по имени Смерть» -- масштабная и дорогая (бюджет -- 2,6 млн долл.) экранизация повести Бориса Савинкова (В. Ропишина) «Конь бледный», увидевшей свет в 1909 году, автобиографической истории эсера, литератора и террориста, принимавшего участие в убийстве министра внутренних дел и московского генерал-губернатора. Савинков появлялся на киноэкране и раньше (в 1967 году вышел четырехсерийный фильм Бориса Колосова «Операция «Трест», а в 1981-м -- «Синдикат-2» Марка Орлова, где Савинкова сыграл Евгений Лебедев), но к его собственной прозе кинематографисты обращаются впервые. Главную роль во «Всаднике» сыграл Андрей ПАНИН, с которым беседует Татьяна РАССКАЗОВА.

-- Когда артист снимается в фильме со столь апокалиптическим названием, он, наверное, не может себя не спросить: так что же, «последние дни», провозвестником которых, похоже, осознает себя его герой, уже настали? (Извини за пафос, конечно.)

-- Очень может быть, что и настали. А может, настанут в обозримом будущем: предположим, пролетая над очередной галактикой, зацепим смертоносно-зловонное дыхание черной дыры -- и всех сметет к чертовой матери. Или без посторонней помощи выродимся, что еще более омерзительно. В этом смысле повесть Савинкова «Конь бледный» -- это про Апокалипсис, который рано или поздно наступает для каждого, скажем, в индивидуальном порядке. Это смерть, просто смерть. Потому и фильм так называется.

-- Но тогда не самозванец ли твой Жорж? В том смысле, что ему никто не делегировал миссию судьи и палача?

-- Конечно. Но в известном смысле все мы самозванцы. Жорж чувствует себя если не всадником Апокалипсиса, то по крайней мере... его кобылой или хотя бы одним из ее копыт. Человек, который понимает бессмысленность существования, уже проводник Апокалипсиса.

-- Все же мотивации его поведения неочевидны. Его оппонент Ваня согласен отказаться от бессмертия души, пойдя на теракт ради светлого будущего людей. Ну а этот безбожник -- чего ради?

-- Светлое будущее -- абстрактная категория (как, кстати, и справедливость). Его никто никогда не видел. Поэтому в споре с Жоржем Ваня выглядит убедительным только для себя. Вопрос: нужна ли людям его жертва? И нужна ли она Богу? Насколько это правильно -- даже с точки зрения религии, которую исповедует Ваня? Кстати, Жорж на самом деле тоже ее адепт.

-- Как это?! Жорж же абсолютный ницшеанец, действующий в соответствии с убеждением, что Бог умер. Разве нет?

-- Это грани одного стакана. Люди, которые доказывают, что Бога нет, столь же усердно в него верят, только со знаком минус. Что касается мотиваций Жоржа -- по-моему, он стал тем, кем стал, поскольку довольно быстро понял: не существует такого Бога, о котором грезят страждущие ничтожные люди, нуждающиеся в утешении. Это обман, фокус наперсточника, «МММ». Рая, каким его представляют недалекие верующие, не бывает -- есть лишь иное измерение (чего им не понять.) И в вопросе справедливости -- та же картина: эта нравственная категория нарушаема тем же самым Богом.

-- То есть поведение Жоржа -- вызов «неправильному» Творцу?

-- Тому Творцу, который изображен на картинках и не имеет ничего общего с беспощадной и равнодушной высшей волей (если она вообще существует). Стоит добавить, что Жорж, не жалея других, не щадит и себя.

-- Сам Савинков, которого трудно отделить от его персонажа, в конце жизни угодил в ловушку, расставленную большевиками. Может, он был не столь уж исключителен, как утверждает Карен Шахназаров, ссылаясь на оценку Черчилля?

-- Он был исключителен и исключительно страшен масштабом личности и чудовищной силой убеждения.

-- Но почему такой гигант попался?

-- Попасться может кто угодно. Мохаммед Али, став олимпийским чемпионом, пришел в кабак -- и его тут же завалили в драке. (От обиды он даже выбросил в речку золотую медаль.) К тому же, что говорить, операция «Трест» была гениальной -- и по масштабу, и по замыслу. Но что интересно: угодив на Лубянку, Савинков с той же степенью убежденности, с которой прежде боролся против большевиков, принял их сторону.

-- Прикинулся, наверное?

-- Я почти уверен, что нет. Переменил убеждения и со всем присущим ему фанатизмом набросился на врагов советской власти. Если бы его выпустили, я подозреваю, что и сам Джугашвили не удержался бы «на троне». Кстати, в камере у Савинкова был постелен ковер, сам «постоялец» имел возможность читать, писать, публиковаться в зарубежных журналах и даже регулярно принимать даму. Это сидя на Лубянке-то! Такого больше не было никогда и ни с кем!

-- Советам зачем-то нужен был этот спектакль. А кончилось все странно: то ли он сам выбросился из окна, то ли его выбросили?

-- Ну, этого уже не узнает никто и никогда.

-- Хотя в фильме твой герой и не гибнет, скажи, тебе хотелось бы, чтобы кто-то из зрителей пожалел это очередное издание «лишнего человека»?

-- Не знаю. Но думаю, он найдет отклик. Жорж -- безусловно, разрушитель. Я бы сказал, это нераскаявшийся Раскольников, который действовал в здравом уме и твердой памяти, а не в горячке. И при этом не попался.

-- Наверняка тебя сто раз спрашивали о соотношении тогдашнего террора с нынешним, но, по-моему, это совершенно разные вещи: тогдашние террористы действовали внутри одной цивилизации, теперь же схлестнулись разные миры и культуры. Согласен?

-- Да нет. Люди зарабатывают деньги. Если бы не было терроризма, его наверняка бы придумали. Когда существовала «империя зла», Запад боролся против нее. А не с кем стало бороться -- возник мировой терроризм.

-- Хочешь сказать, что западная цивилизация сознательно спровоцировала мусульманский мир?

-- Да.

-- Ну ты хватил! По-моему, просто идет экспансия, миграция мусульман в благополучные западные страны, отсюда напряженность и противостояние традиций и идеологий.

-- Войны не начинаются из-за идеологий, они начинаются из-за необходимости поделить те или иные рынки. Так было всегда. Даже у Великой Отечественной войны есть экономическая подоплека (это долго объяснять). Люди делают деньги, используя для этого и политические козыри, и религиозную рознь. Какая разница, на чем зарабатывать? Кстати, известен неоспоримый факт: все танки гитлеровской Германии работали на моторах Форда. То есть представь: Штаты воевали против Германии, поставляя ей при этом танковые моторы...

-- Хватит о большой политике. Снимаясь в ролях отрицательных персонажей, ты, надо думать, сублимируешь собственную неприязнь к роду человеческому? Или это как Гондурас -- лучше не расчесывать?

-- Как тебе сказать? Задай этот вопрос Гэрри Олдмэну, Джону Малковичу, Джеку Николсону.

-- А я задаю Андрею Панину: что чувствуешь, играя патентованного злодея?

-- Чувствую, что я где-то рядом с Олдмэном.

-- Кстати, ты, оказывается, снимался в «Изгое» с Томом Хэнксом. Часто в международные проекты приглашают?

-- Только в этом году отказался от трех предложений. Скучно. Материал неинтересный.

-- А вот в совместном фильме «Поцелуй не для прессы», который вроде бы сделан по мотивам книги Людмилы Путиной, прототипом твоего героя послу...

-- ...Да ничего я не знаю об этом фильме. Кстати, он вполне отечественный.

-- Разве немцы не участвуют?

-- Нет. На самом деле с ним очень странная история...

-- Тем не менее прототипом твоего героя послужил президент. Тебе не претит атмосфера всеобщего обожания, в контекст которой наверняка ляжет и эта картина?

-- Ты понимаешь, что фильм снят два года назад, и с тех пор его никто не видел? А предложение было такое: «Вроде бы давненько ты в кино не играл -- есть такая мелодрама: жизнь политического деятеля глазами его жены».

-- Ага. И до конца съемок ты якобы не уловил, кого играешь. Неужели в сценарии слово «президент» не фигурировало? Или ты сценариев не читаешь?

-- Во-первых, не читаю, во-вторых, не фигурировало. Мелодрама так мелодрама, поиграли в мелодраму. Но, так или иначе, фильм исчез. Его нет. Я думаю, он не выйдет.

-- Жаль. Упустил возможность стать постсоветским Геловани. А интересно, за какие роли лучше платят: за террористов или за президентов?

-- Как договоришься.

-- Дипломатично ответил. Скажи, вроде бы твоим режиссерским дебютом в кино будет ремейк фильма «Верные друзья»?

-- Да, идея оттуда.

-- Ваша актерская троица из спектакля театра Пушкина «Трое на качелях» хорошо раскладывается на персонажей первоисточника: Фоменко -- «индюк»-академик, Феклистов -- влюбленный коневод, ты -- нейрохиргург, которого играл Чирков... Уж не под эту ли компанию и задумка возникла?

-- Да. НТВ заказал Александру Галину сценарий именно в расчете на нас. Увы, Фоменко выбывает из игры, поэтому ищем ему замену. Кстати, поскольку дело происходит в наши дни, персонажи будут совсем другими -- некая пафосность остается только от Меркурьева. У нас один из героев -- бедный аутсайдер, второй -- ученый, а третий -- богач.

-- И жену-красавицу будешь снимать? (Имеется в виду актриса МХАТа Наталья Рогожкина. -- Ред.)

-- Перспектива работы с Наташей меня не очень воодушевляет. В случае ее участия, сделав на площадке замечание, можно вполне рассчитывать на симметричный адекватный ответ: «А ты утром ведро не вынес». Поэтому я против. Но вообще-то пробы у нее удачные.

-- Объясни, пожалуйста, зачем ты поехал на театральную стажировку в Великобританию? Неужто готов чему-то учиться, несмотря на то, что и сам давно уже педагог?

-- Почему бы и нет? Правда, в этом случае я всего лишь проверил некоторые профессиональные «технологические» вещи. Но было интересно. Мне очень понравился Саймон Макберни -- это реальный гений и человек-экстрим, правая рука Питера Брука. А еще я понял, что английский театр -- лучший в мире. Мы отстаем на целую цивилизацию, хотя пытаемся позиционироваться в качестве некоего центра. По-моему, это преждевременно, хотя потенциальные возможности есть. Правда, потенция, как всегда у нас бывает, недоразвита -- не страна, а какой-то вечный подросток. Знаешь, в том году, когда в России отменили крепостное право, в Лондоне пустили метро. Этим все сказано.

-- Ты не принимаешь предложений Табакова поиграть на сцене некогда родного для тебя МХАТа именно по причине нашей театральной подростковости?

-- Будет работа -- поиграю, но «сидеть в буфете» смысла нет. (Помнишь эту формулу: «Я актер, мое место в буфете».) Сейчас даже многие молодые артисты, имеющие определенную творческую потенцию, не идут в репертуарный театр. Его время кончилось, это вещь номенклатурная. За сохранение репертуарного театра бьются руководители и директора, а также люди, ответственные за недвижимость.

-- То есть проектный театр победит?

-- Он уже побеждает: в каждом «стационаре» есть контрактники -- именно они собирают залы. И еще, конечно, интересные постановки. Это нормальный театральный процесс. Испокон веков кто-то делал театр, в который ломились, а кто-то -- театр, из которого ломились вон. В этой профессии никогда не было ни социализма, ни коммунизма -- всегда царили и будут царить джунгли. Советская власть здесь и не ночевала.