Под руководством президента Путина российская правоохранительная система, пережившая за последние четыре года, пожалуй, самые масштабные потрясения, в конце концов вернулась к исходным позициям, с которых начиналась ее история в начале 90-х годов. Наследница всесильного когда-то КГБ, ФСБ после «силового передела» весны 2003 года практически вновь обрела почти всю -- численную, техническую и даже сугубо военную -- мощь, которой органы госбезопасности методично лишал Борис Ельцин на волне демократических реформ. Конечно, после всех постигших ее в 90-е годы неприятностей ФСБ еще далека от того, чтобы считаться «всевидящим и всеслышащим монстром», каким было в 70--80-е годы КГБ. Однако также очевидно, что к началу 2004 года отечественная госбезопасность вернула себе статус как минимум «старшего брата» всех прочих спецслужб. МВД же, все 90-е годы только усиливавшее свои позиции, за время президентства Путина, наоборот, позиции только сдавало, находясь в состоянии постоянного реформирования и ожидания все новых и еще более кардинальных изменений. Единственным игроком на правоохранительном поле, пережившим последние четыре года без особых потрясений, оказалась Генпрокуратура. Хотя и ей, по неофициальной информации, эта стабильность далась не просто. А уже потерявший самостоятельность ГТК, который изначально также претендовал на роль узкоспециализированного силовика, за последние годы в этом плане себя ничем практически не проявил. Да и высшая власть таможню каким-то расположением особо не баловала.

Что касается самого президента Путина, то он вопросам борьбы с преступностью и работы правоохранительных органов личного внимания и времени уделял куда больше своего предшественника. О какой бы насущной проблеме ни шла речь -- коррупции, распространении наркотиков, терроризме, расследовании экономических махинаций, -- он обычно выступал с собственным довольно обширным комментарием, не вдаваясь, правда, особо в детали, но указывая основные приоритеты и «болевые точки». Также Владимир Путин завел для себя почти что за неизменное правило лично посещать итоговые коллегии силовых ведомств, посвященных результатам их работы за год. Как правило, во всех случаях он начинал свою речь со слов благодарности сотрудникам данного ведомства за тяжкий и неблагодарный труд, но потом оценки давались всегда разные. Так, работу своих бывших коллег и подчиненных, чекистов, г-н Путин обычно оценивал положительно, отмечая лишь, что «особого контроля ФСБ» требуют многие аспекты российской жизни -- ситуация на Северном Кавказе, защита от промышленного шпионажа и т.д. Милиционерам же президент обычно указывал приоритетные направления работы, под чем, по сути, в вежливой форме была скрыта критика, а иногда и довольно жестко предостерегал. Так, в феврале 2003 года в МВД он прямо указывал, что «в реальной повседневной жизни люди не чувствуют себя комфортно и безопасно», «важны не только количественные, но и качественные характеристики работы, прежде всего общественная оценка». А по поводу застарелой болезни участия сотрудников спецслужб (кстати, не только одних милиционеров) в хозяйственных спорах (попросту -- крышевании) г-н Путин представителям МВД прямо и весьма сурово сказал: «Прошу вас держаться от этого подальше».

Впрочем, публичные выступления президента Путина по вопросам борьбы с преступностью зачастую вообще могли не иметь прямого отношения к реальной оценке им ситуации и принимаемым решениям. Так, памятная серия указов президента от 11 марта 2003 года -- об упразднении Федеральной службы налоговой полиции, создании вместо нее Госнаркоконтроля и передаче в ведение ФСБ Федерального агентства правительственной связи и информации (ФАПСИ) и погранслужбы -- оказалась для всех абсолютной неожиданностью. И сам президент до последнего момента никак даже не намекал, что могут быть предприняты такие шаги. Более того, всего за месяц до этого Владимир Путин на той же итоговой коллегии МВД обещал милиционерам, что у них «никаких революций не будет». Хотя МВД в результате той реформы «перетряхнули» куда как революционно -- у них отобрали специализированные подразделения по борьбе с наркотиками, вместо этого «нагрузив» службой по борьбе с налоговыми преступлениями.

В принципе, конечно, в проводившейся последнее время политике государства по отношению к силовым службам ничего неожиданного не было. Еще в 2000 году после прихода Владимира Путина в Кремль сотрудники всех спецслужб предполагали, что влияние ФСБ будет повышаться, а МВД могут немного прижать. На том банальном основании, что президент -- выходец из КГБ, и естественно, проблемы и чаяния «своего» ведомства ему ближе и понятнее. А милиция и госбезопасность, так уж повелось еще со времен Брежнева, всегда оставались своеобразными конкурентами -- как по многим сугубо рабочим вопросам, так и в плане политического влияния. Хотя судя по предпринятым шагам в этой области, каких-то четких планов у власти по строительству новой правоохранительной системы не было изначально и нет, похоже, сейчас. Во всяком случае выглядит все так, что руководствуется власть не какими-то теориями, а исключительно ощущениями.

Так, совершенно очевидно, что ФСБ -- и по форме, и по содержанию -- признана ныне практически образцом в правоохранительной сфере. При Владимире Путине чекистов ни разу не реформировали (усиление за счет ФАПСИ и пограничников не в счет) и не меняли им руководство. Более того, ФСБ стала даже своеобразной кузницей кадров для прочих правоохранительных служб -- той же милиции и созданного недавно Госнаркоконтроля. Занятно, что до недавнего времени даже заместители главы МВД, пришедшие туда в 2001--2002 годах из ФСБ на «усиление», оставались офицерами именно госбезопасности, числясь в так называемом «действующем резерве». МВД же явно последние годы у власти вызывало только раздражение, и направленный в 2001 году в милицию «гражданский» Борис Грызлов, судя по всему, среди прочих имел задачу взглядом постороннего человека разобраться, что такое теперь милиция и что с ней можно сделать. Очень скоро начались разговоры о применении к МВД административной реформы и разделении его -- очевидно, по американскому образцу -- на несколько самостоятельных структур: криминальную полицию, муниципальную милицию (местного, регионального подчинения), национальную гвардию (на базе внутренних войск) и федеральную службу расследований. Планы эти за последние четыре года не раз обсуждались публично, в том числе и руководством самого МВД, однако до сих пор так и остались планами. Почему власть не решилась их реализовать, пока никто официально не говорил. По неофициальным же данным, эксперты дали заключение, что столь масштабная и скоротечная реформа будет слишком дорогой (затраты на нее оцениваются якобы в несколько миллиардов долларов), но главное -- как любая реорганизация, она вызовет как минимум частичную остановку работы милицейских служб на время, пока они будут переезжать в новые помещения, делить между собой имущество и функции и т.д. То есть фактически выяснилось, что МВД в его нынешнем виде -- каким бы плохим оно ни было -- структура не такая уж бесполезная и порочная. Примечательно, что к концу прошлого года даже сам соратник президента Борис Грызлов уже явно отказался от попыток тотальной перестройки милиции. Вместо этого руководство МВД фактически занялось открытым пиаром своего ведомства, к примеру, публично и показательно -- чуть ли не в прямом телеэфире -- разоблачая «оборотней в погонах» (некоторые из которых, кстати, оказались «ненастоящими» и уже вернулись на работу в милицию). Более того, милиция за последнее время стала даже предметом несколько ненормальной рекламной кампании -- с размещением на улицах и в метро плакатов типа «02. Если где-то человек попал в беду». Впрочем, надо признать, что в последние месяцы -- после ухода г-на Грызлова -- политика МВД, которое возглавил теперь выходец из ФСБ Рашид Нургалиев, резко изменилась. При нем милиция перестала заниматься публичным самобичеванием и даже попыталась восстановить утерянные было позиции. В частности, руководство МВД твердо заявило, что намерено снова заниматься борьбой с наркотиками и терроризмом.

У третьего же «столпа» российской правоохранительной системы -- Генпрокуратуры -- за последние четыре года с властью сложились совершенно особые отношения. С одной стороны, это ведомство не претерпело существенных изменений со времен Бориса Ельцина -- его особо не усиляли и не ослабляли. Однако и «священной коровой», как ФСБ, оно также не было. Так, в феврале 2002 года президент Путин отметил: «Работа российской прокуратуры стала более открытой, более наступательной и, на мой взгляд, более эффективной». Спустя же два года, уже недавно, на очередной коллегии Генпрокуратуры Владимир Путин к ней был уже не так снисходителен, посетовав Владимиру Устинову: «Нужна системная и квалифицированная работа, а не отдельные громкие дела. Недопустимы ситуации, когда после многомесячного расследования и содержания людей под стражей обвинения рассыпаются в суде. Это не значит, что любой ценой надо защищать честь мундира и гноить за решеткой». Более того, периодически из кулуаров спецслужб просачивалась неофициальная информация, что Генпрокуратуру также могут постичь серьезные кадровые и структурно-функциональные реорганизации -- в рамках той же административной реформы. Однако, судя по всему, Владимиру Устинову удавалось отбивать нападки недоброжелателей и доказывать президенту эффективность и полезность своего ведомства в том виде, в каком оно существует. При этом большую роль, судя по всему, сыграла сделанная Генпрокуратурой ставка на экономические (в российских условиях неизбежно связанные с политикой) громкие расследование. Достаточно вспомнить дела в отношении бывшего главы МПС Николая Аксененко, и конечно, эпопею ЮКОСа. Примечательно, что в этом плане Генпрокуратура получила поддержку президента Путина, который в октябре прошлого года перед объективами телекамер жестко одернул возбужденных новостью об аресте Михаила Ходорковского членов правительства: «Любые спекуляции и истерику по этому поводу прошу прекратить». Хотя очевидно, что даже и при этом взаимоотношения президента и Генпрокуратуры остаются весьма неоднозначными и вполне могут измениться, если речь снова зайдет о том же "системном подходе".

По официальным данным, за последние годы ситуация с преступностью в стране отнюдь не изменилась в лучшую сторону. Общее количество зарегистрированных преступлений несколько сократилось -- с 3,1 млн в 1999 году до 2,8 млн в прошлом. Однако число совершенных в России убийств за это время осталось на прежнем уровне -- около 31 тыс. ежегодно. А с терроризмом вообще получился форменный провал. Так, по данным ФСБ, в 1999 году в России было совершено всего 20 терактов. В прошлом же -- 561.